А тутникого.
Совсем.
Над крайними домишками не поднимались дымные струйки. Значит, никто не готовил. Не варилась рыбная похлебка, не запекался хлеб, не жарились овсяные лепешки.
Сердце Тулгара кольнуло тревогой.
Не бывает так. Сколько он живет на свете, а не бывает. Есть у поселка свой внутренний ритм, который ни с чем не перепутаешь. Солнце в зенитерыбаки возвращаются. Их встречают. Дома кормят сытным обедом. Из дымоходов текут к небесам серые струйки.
Дурные предчувствия нарастали.
Тулгар не стал выгружать рыбу, развешивать снасти на просушку и взваливать на плечо весла. Вместо этого он вытащил из чехла на поясе стальной нож и быстрым шагом направился в сторону деревни. Сапоги увязали в сером песке, дюны громоздились серповидной дугой. Пришлось забрать влевотуда, где меж высоких камней завивалась еле приметная тропка. Сделав два витка по узкой дорожке и вскарабкавшись на гранитный вал по ступеням древней лестницы, Тулгар застыл в тихом ужасе.
Ближайшие к морю дома выглядели странноиздалека он не понимал, что с ними не так. Вблизи предстала картина... нет, не разрушения. Чего-то непостижимого и сверхъестественного. Казалось, Виллинстром посетил сумасшедший великан, вознамерившийся нашинковать дома остро отточенным тесаком. Глинобитные хижины и добротные каменные здания пострадали одинаково. Вкривь и вкось, через стены, крыши, окна и дверные проемы, пролегли аккуратные срезы, вдоль которых даже штукатурка не обсыпалась. Куски домов сползли по этим срезам, обнажив внутренности жилых пространств. Итела. Засыпанные пылью, рухнувшими балками и перекрытиями. Мужские, женские и совсем крохотныедетские. Многих добили теми же хирургически точными ударами, которые расколошматили сами хижины. Над трупами и липкими красными лужами начали кружить извечные спутники смертимухи.
Тулгар метнулся к собственному дому.
Обогнул съехавшую крышу двухэтажного дома звездного жреца. Перемахнул через груду кирпичей и побежал по узкому проходу, спотыкаясь на завалах.
Всюдуразрушения.
Изувеченные тела односельчан.
На очередном повороте Тулгару попалась располовиненная корова с выпавшими внутренностями и рассеченной рогатой головой. Рыбака чуть не вырвало.
Хижина Мендиры, слепой прорицательницы. Два вертикальных, четыре горизонтальных надреза. Образовались черные трещины, но дом устоял. Мендира лежала у порога в луже собственной крови. Разделенная на шесть частей.
Происходящее не укладывалось в голове рыбака.
Мысли крутились вокруг жены, двух мальчишек-близнецов и престарелого отца с отказавшими в прошлом году ногами.
Да кто мог сотворить такое?
Тулгар сжимал в правой руке нож, с каждым шагом понимая, что это оружие бесполезно против неведомых агрессоров. Не оружие, а жалкая безделушка.
Дом стоял на месте.
Единственная постройка в деревне, уцелевшая после таинственного побоища. Удача настолько ошеломила Тулгара, что он встал как вкопанный. Посреди ожившего кошмара это казалось невероятным. Ставни были прикрыты, словно дерево могло защитить обитателей от неведомого зла. На огороде никто не возился. Рыбак несколько долгих мгновений всматривался в просветы между ставнями, пытаясь уловить признаки жизни, и поэтому не сразу заметил существо у порога.
Ничего кошмарнее мужчина в своей жизни не видел. Не человек, не иномирец. Сгустившийся мрак, который воплотился в условно человеческую фигуру. Контуры тьмы очерчивал балахон, отражающий действительность. Дом, ступени крыльца, проплывающее в небе облаковсё это врастало в одежду чужака, становилось ее частью и даже обретало собственную волю. В правой руке монстр держал косубоевую, такими траву не срезают. Длинное древко, украшенное резьбой, примерно посерединетреугольник поперечной рукояти. Кольцо с клином очень массивное, само полотнобритвенно острое, выкованное даже не из металла, а из того же материала, в который бала обернута фигура чужака. Неведомый оружейник вытянул полотно вдоль оси древка, превратив инструмент в своеобразное копье. Наиболее жуткой деталью в облике пришельца была его рукадревко сжимали полупрозрачные черные пальцы, сквозь которые проступала орнаментальная вязь.
Жнец.
Тулгар вспомнил мрачные легенды об этих порождениях тьмы, слышанные еще в раннем детстве. Жнецы явились на Пацифиду в незапамятные времена, притащив с собой тандрадианцев. А еще были Посторонниете умели вторгаться в сны, вселяться в людей и, как говорилось в полуночных сказаниях, не имели лиц. В княжестве о пришельцах никто не слышалто ли жнецы не интересовались крохотным государством, то ли общались с повелителем без лишних свидетелей. А вот на юге и в западных землях твари обосновались, как у себя дома. Так было до войны с Твердью, после которой чудовища исчезли. Возможно, утратили интерес к Преддверью. Или ударились в бегство, столкнувшись с превосходящими силами второго континента.
А теперь мрачники вырезали Виллинстром.
Весь, кроме одного дома.
Не сразу Тулгар понял, как жнецам удалось разделать дома односельчан. Не этими же боевыми косами, пусть и невероятно острыми. А потом он увидел нечто, ворочавшееся за спиной жнеца. Не машину, не животное, вообще не пойми что. Штуковина смахивала то ли на морского ежа, то ли на навершие моргенштерна. Вместо шипов у мерзости росли плоские грани, которые произвольно удлинялись либо укорачивались, повинуясь непостижимой логике. Тулгар увидел, как «морской еж» подкатился к заброшенной лунной часовенке и выпростал широкое серебристое лезвие. Даже не лезвие, а прямоугольник, отразивший пыль дороги и растрескавшееся дерево сруба часовни. Отросток прошил здание насквозь и втянулся в тело монстра. Последовали еще три выброса. Затем хлипкая часовенка накрениласьее верхушка со скрипом и грохотом обрушилась на дорогу, подняв тучу пыли. Шипастая дрянь внедрилась в сруб и начала ворочаться там, рассекая опустевший приход. Изредка стены прошивали плоские шипы.
Плавное замещениеи нечто выбралось наружу. Покатилось дальше, выискивая уцелевшие постройки. Очень странно покатилосьне касаясь земли и лениво перетекая из одной точки пространства в другую.
Жнец незаметно приблизился к рыбаку.
Тварь двигалась немыслимым для человека образомвбирая в себя объекты и обращаясь в них. Жнец становился воздухом, травой, раскиданными по земле обломками забора. Частью крыльца, ступеньками и перилами. Тулгар посмотрел внизи не смог понять, двигаются ли ноги потустороннего существа. И есть ли вообще эти ноги.
На миг несчастному рыбаку показалось, что сгусток тьмы под балахоном не меняется, а все эти фокусы вытворяет одежда жнеца. Мысль была неожиданной и тут же растворилась в мистическом ужасеиномирец оказался на расстоянии вытянутой руки от трясущегося мужчины.
Тулгар шагнул назад и выставил нож перед собой.
Не подходи!
Это всё, что он мог сделать.
Понимая, что исход боя решит один-единственный взмах косы.
Я не трону тебя. Есть миссия, которую тебе предстоит выполнить, человек. Ты отправишься в путь и донесешь наше послание. За это я дарую тебе жизнь.
Бесплотный голос проник в сознание Тулгара. Похоже, тварь умела передавать мысли на расстоянии. А ещезнала элское наречие, на котором разговаривали все односельчане Тулгара.
У нас нет речевого аппарата, человек. Но мы умеем общаться беззвучно. На коротких дистанциях.
Ты меня слышишь?тихо произнес Тулгар.
Да. Но мне комфортнее, если ты станешь думать, а не говорить. Это несложнопостарайся оформить мысли в слова.
Рыбак сглотнул.
Где моя семья? Они живы?
Я не трону их. Тебе повезло. Используй дарованный нами шанс, выполни задание. Если справишьсяполучишь иммунитет.
Ты о чем?
Неприкосновенность. Во время грядущей войны никто из людей не выживет. Никто, кроме наших союзников.
Ты убил всех. Вырезал деревню. Тут же дети, старики... Зачем?
Не задавай лишних вопросов. Открой разум и приготовься слушать. Я не стану повторять дважды.
На заднем плане «морской еж» искромсал колодец и скрылся из виду за руинами соседского амбара.
Перед глазами Тулгара всё еще лежали изуродованные тела людей, которых он знал с детства. Тех, с кем здоровался, пил крепкую настойку из красного корня, гулял на свадьбах, отмечал рождение детей. Тех, кто превратился в неотъемлемую часть его жизни.