Пока поезд грохотал на север, он мысленно обдумывал произошедшее. Не было смысла спихивать вину на усталость. Усталость подразумевала слабость, а комиссар не имел права быть слабым. Он понял, что главную роль тогда сыграл гнев из-за пустой растраты сил. Он вступил в войну на Айэксе, приняв выдвинутые условия, и каждый шаг на пути к фронту подтверждал его опасения. Война не была бессмысленной сама по себе. Столкнувшись с извечной скверной Хаоса, человечество обрело весомую причину сплотиться в борьбе с ней. Ощущалась некая высшая цель, даже здесь, на Айэксе.
Но вот способ ведения войны был бессмысленным. Это высокомерное презрение, с которым Альянс бросал навстречу врагу людей и ресурсы. Античная мысль видела в грубой силе определяющий фактор победы. Это приводило Гаунта в ярость, но ещё больше он злился из-за того, что Первый ввязался в это. Накануне днём он переживал это острее, чем когда-либо, что и отразилось на его действиях.
За окном проплывал мир. Один мир, лишь один из тысяч, сотен тысяч, составляющих величайшее достижение в истории. Империум Человечества. Многие считают, что Империум настолько обширен и велик, что действия одного человека ничего не значат. Это не так. Если бы каждый так думал, Империум в какой-то момент просто рухнул бы сам на себя. Каждая человеческая душа играла свою роль в имперской культуре. Это единственное, что Император завещал человеку. Оставаться верным себе, и все эти мириады крошечных вкладов объединятся, чтобы построить цивилизацию, которая просуществует до тех пор, пока не погаснут звёзды.
Белтайн спал, уронив голову на грудь, забинтованной рукой он придерживал другую.
За оконным стеклом мелькали разорённые леса, изрезанные темными от дождя склонами холмов. Ручей сверкнул, как обнаженный меч. Луга прятались под покрывалом белого тумана. Возвышенности выглядывали сквозь туман, как вершины серых рифов. Одинокое дерево, покрытое шрамами от молний, стояло словно часовой на голом холме. Покинутая деревня, забывшись во сне, жалась к дорожному полотну. Тяжёлые облака мятыми полотнищами гнались друг за другом по небу.
Гаунт очнулся от повторяющегося сна о Бальгауте и понял, что поезд остановился. Дождь барабанил по крыше вагона, а из окна виднелись мрачные заросли. Он посмотрел на часы: час после полудня. К этому моменту они должны были оказаться в Чоссене.
Он встал и прошёл по пустому вагону к двери. Открыв окно, он почувствовал запах влажного подлеска и мокрой земли, услышал крики птиц и шелест дождя по листьям.
Остальные пассажиры выглядывали наружу. Возле локомотива толпились инженеры.
Гаунт открыл дверь и спрыгнул на заросшую насыпь.
Локомотив вышел из строя, как сказал ему один из механиков. Ремонт был им не по силам.
Придётся подождать, пока запасной состав не прибудет из Чоссена.
Сколько времени это займёт?спросил Гаунт.
Три-четыре часа, сэр.
Гаунт потормошил Белтайна, чтобы разбудить его.Давай,сказал он.Нам надо прогуляться.
Что случилось, сэр?спросонья пробормотал Белтайн. Гаунт улыбнулся.Кое-что пошло наперекосяк.
Туман стал рассеиваться, по мере того, как по заросшей тропе они шли через лес, направляясь на запад. Бледный солнечный свет пробивался сквозь ветви. Дождь прекратился, но дождевая вода всё еще лилась, капая с лесного полога. Воздух был наполнен сыростью и запахом диких цветов.
Инженер указал им направление. На запад, к деревушке Веник, в получасе ходьбы отсюда.
«Вероятно, там кто-нибудь смог бы предоставить имперскому офицеру транспорт»,предположил инженер. Хотя по его мнению, лучше было остаться рядом с поездом. Помощь бы прибыла. Рано или поздно.
Белтайн тоже был за то, чтоб остаться.На пеший путь уйдут часы. Или мы вообще заблудимся. Или
Если мы останемся ждать запасной локомотив, мы точно пропустим мою встречу. До Мейсека ещё прилично. Мы прогуляемся.
Дорога была грязной и это замедляло передвижение. Белтайн настоял на том, что сам понесёт багаж Гаунта, но, из-за необходимости нести собственную поклажу, да ещё и с перевязанной рукой, он был перегружен и то и дело останавливался, чтобы перераспределить вес.
Прохладный воздух бодрил. Гаунт понял, что начинает потеть и снял свой плащ, закинув его за левое плечо. Позади них, за лесом, послышался свисток поезда. Если это был запасной локомотив, то пойти пешком было действительно глупо, и в итоге они зря потратят много сил.
Хотите вернуться, сэр?спросил Белтайн, услышав свисток.
Гаунт покачал головой. Эта бодрящая прогулка в тишине пустого леса была подобна бальзаму. Его легкие наполнял прохладный воздух без намёка на дым, а ноздрицветочный аромат. Запах был невероятно сильным. Он не знал, что это было. Маленькие ярко-синие цветочки с лепестками необычной формы покрывали землю между деревьями, проступая сквозь влажный мох и плющ. Гаунт гадал, от них ли исходил тот запах.
Он повернулся к Белтайну и забрал свою сумку. А потом взял и его рюкзак.
В этом нет необходимости,запротестовал Белтайн.
Да, ладно. Дай-ка мне их немного понести,сказал Гаунт.
Дорога вилась через лес, и до сих пор не было видно ни сельхозугодий, ни деревни. Они перешли бурный ручей по древнему каменному мосту, почерневшему от плесени. Крики птиц и жужжание насекомых таинственно звучали среди деревьев. Кое-где колючие заросли были увиты паутиной, которая переливалась каплями дождевой воды, словно крупицами кварца.
Что имел в виду инженер, когда говорил про разбойников?спросил Белтайн, остановившись, чтобы вытряхнуть камешек из ботинка.
Полагаю, дезертиры,ответил Гаунт.За все эти годы, они сбились в группы и осели тут, в лесной местности. Наверное промышляют воровством с ферм, браконьерством
Разбоем.добавил Белтайн.Этим ведь, кажется, занимаются разбойники?
Гаунт пожал плечами.
Что ж, может быть, это было плохой идначал Белтайн, но замолк, когда Гаунт поднял руку.
На соседней поляне, где стояли белые березы с блестящей корой, из густого тумана показался олень. Некоторое время он стоял и смотрел на них, склонив голову. А затем повернулся и бросился обратно в чащу.
Мгновение спустя они увидели, как другие на расстоянии беззвучно пересекают лес.
Как призраки.
Спустя целый час после начала своего похода, они вышли на опушку, где лесная земля превращалась в засаженные поля. Незрелые колосья молодой пшеницы покрывали склоны холма спускавшиеся в долину, за которой зеленел молодой лесок.
Это была удобная для обзора позиция, но никакой деревни поблизости видно не было.
Что-то я проголодался,пробормотал Белтайн.
Гаунт посмотрел на него.
Просто сказал,спохватился он.
Гаунт положил на землю сумки и вытер лоб. Прогулка придала ему сил, но он готов был согласиться с Белтайном: это была плохая идея.
Заметив положение солнца и сверившись с часами, он пожалел, что не взял с собой компас, локатор или даже ауспик, но ещё утром ничто не намекало на такую необходимость. В его сумке не было ничего, кроме бритвенного набора, униформы номер один и экземпляра книги «Сферы страсти».
Гаунт хотел спросить Белтайна, какой путь он бы предпочёл, но это бы стало признанием того, что они заблудились.
Он решил, что им следует пойти вдоль края поля по тропе, петлявшей дальше по дну долины. Возможно, так они доберутся до дороги.
Они прошли около ста шагов, и Гаунт вновь остановился.Ты видишь это?спросил он.
Белтайн прищурился. Внизу, в долине, скрытое деревьями, стояло здание: серая саманная кладка, крыша из сланцевой черепицы, посреди которой возвышалось некое подобие башни.
У вас отменное зрение, сэр,заметил Бельтайн.Тыщу лет не встречал ничего подобного.
За мной,сказал Гаунт.
Это была часовня, старая и покосившаяся, которая ютилась в зелёном полумраке леса. Стены её увивал свисающий плющ и руноцвет. Ярко-зелёные лишайники усеивали кирпич. Они обогнули частично разрушенную стену, вошли через старые ворота и поднялись по дорожке к двери. Тот цветочный аромат вернулся. Он был настолько сильным, что Гаунту захотелось чихнуть. Только цветов вокруг не было.