Влад по-прежнему считал себя хозяином катамарана. «Паучки» бесили его. Каждый день ступая на палубу, ему приходилось подавлять приступы паникиа не бросить ли все к чертям собачьим и не заиметь себе новый катамаран?
И всякий раз, глядя на совершенное творение корабелов, на изгибы судна, на палубу, знакомую до мелочей, на полотна парусов, чутко внимающих ветру, он отступал. После редких и коротких стычек с самим собой, капитан заново проводил инспекцию собственного разумаспрашивая, проверяя, отвечая на вопросы.
«Кто на свете всех» и так далее.
Черт возьми, он любил свое судно! И пока имелась возможность бороться за него, он не сдастся без боя!
С тех пор, действуя по тому же принципу, Влад побывал у Деда два раза. Привез и кошку, и собаку, которых торжественно вручил в свой первый после побега визит.
Здоровье у старика пошатнулось. Речь шла о рассудкестарику мерещились покойники. Он часами разговаривал с мертвецами, якобы навещавшим свои суда.
И вот теперь, спустя довольно продолжительное время, Владу предстояло увидеть остров еще раз, несмотря на то, что он зарекся вести катамаран под сень грозных, высоко забравшихся в небо скал.
Глава третьяКрасс-с-сивая
От пощечин загорелись щеки, и Николь открыла глаза. Из дрожащего радужного марева выдвинулось лицо. Карие глаза, тонкий аристократический нос и едва обозначенная улыбка.
Ну что, любимая, пришла в себя? Или добавить? Для верности.
Ммм
Николь открыла слипшиеся губы, чтобы вытолкнуть поток вопросов, но распухший язык прилип к гортани. Зрение туманилось. Образ жениха пульсировал в мутном потоке. Потребовалось приложить усилия, чтобы удержать его в фокусе. Девушка заставила себя пошевелить руками и не сразу поняла, что связана.
Вижу, пришла в себя.
Туман постепенно рассеивался. Высокий, самоуверенный молодой мужчина, сотню разне меньше, деливший с ней внебрачную любовьподошел ближе. Николь дернулась. Как будто того и ждали, жесткие ремни впились в запястья, причиняя боль.
Успокойся. Будет больнее, буднично сказал Сергей.
Ты, выдавила она и поперхнулась. В горло словно засыпали битое стекло.
Говорю тебене дергайся. Полежи спокойно минут десять. Потом тебе вкатят дозу и ты угомонишься. Будешь снова лежать такая тихая, такая спокойная.
Я
Знаешь, Николь, я бы тебя из этого состояния не выводил, но Всегда есть свое «но», любимая. Во-первых, ты была вчера восхитительна, когда работала на камеру. Да, чуть помятая, чуть под кайфом. Но это и понятнострасть, она диктует свои условия. Не помнишь? Ты говорила: «Милый папка», с пафосом процитировал Сергей. Видишь, я не упускаю мелочей ты всегда так называла Ростислава Александровича. «Милый папка, я знаю, что когда-нибудь ты меня простишь. Чувства оказались сильнее меня. У тебя с мамой было то же самое. Давно Я прекрасно относилась к Сергею, мне очень жаль его, но Родригес Я знаю, ты не позволил бы нам быть вместе. Прости. Я верю, что вернусь Когда-нибудь я вернусь, чтобы все тебе объяснить. Папка! Прости!»
Сергей сделал паузу, распрямил плечи, склонил голову набок, рассматривая что-то занимательное на лице девушки, лежащей на койке.
Я сам писал текст. На мой взгляд, вполне правдоподобно звучит. Ты была артистичнатакая трогательная, эмоциональная. Сидишь перед монитором, чуть не плачешь. А на заднем плане маячит Родригес, естественно, пряча лицо Постой, я начал говорить о другом. О том, почему я вообще с тобой болтаю, когда проще было бы держать тебя в отключке. Отвечаю на незаданный вопрос: если я буду вводить тебе препараты без пауз, существует риск, что ты отдашь богу душу раньше, чем необходимо по плану. А мне для полноты картины нужны еще кадры. Представь, тебя на закате солнца будет снимать сам Родригесвоздушную, летящую от счастья в его объятия Кстати, видео потом найду я. О! Я не планирую выступить в роли праведного мстителя за поруганную честь Ростислава Александровича Вагнера Кстати, уходящего в небытие. Нет. Я всего лишь обманутый уже муж, питающий надежду на то, что мне удастся тебя вернуть. Заранее прощая тебя всю боль, которую ты мне причинила. Мило звучит, правда?
Стены качались. Колючий свет резал глаза. В иллюминаторе напротив, заключенная в деревянную рамку скучала ночь. С трудомвеликим трудом словно мысли, зарождавшиеся в другом измерении, добирались в ее голову через тернии, до Николь стал доходить смысл сказанного.
Она на яхте. Связанная. Под капельницей. И всему виной жених? Или уже муж? Фразы распадались на отдельные слова и даже осознание страшного факта, не заставило их собраться вместе. Отрывочные мысли находились на одной стороне пропасти, а умозаключения прятались на другой. В чувствах царила та же неразбериха. Наверное, следовало закричать, попытаться вскочить, поддавшись праведному гневу, но внутри царил холод. Внутренности, смерзшиеся в один ком, творили из нее некое подобие Снежной Королевы. Безучастной, равнодушной ко всему.
Отец, наконец, Николь пропихнула через айсберг слово, способное растопить любой лед.
Да знаю я, и бровью не повел Сергей. За него можешь не волноваться. Когда он осознает страшную истину, то найдет утешение на моем плече.
Я тебя, прохрипела она и едва не задохнулась.
Чувства пребывали в анабиозе. Николь в несколько приемов перевела дыхание. В ушах отдавался далекий, грозный набат. Девушка не сразу поняла, что слышит биение собственного сердца.
Помнишь, ты еще смеялась, оговаривая пункт в свадебном контракте? негромко продолжал мучитель, переводя взгляд в иллюминатор, зашторенный темным небосводом. Я настоял, кстати. В случае если инициатором развода будешь ты, я получаю часть в бизнесе. Она очень весомая, Николь, можешь мне поверить. Насколько, что в конечном итоге я стану хозяином компании. Кому еще доверить бизнес? Если единственная дочь в свадебном платье удрала хрен знает с каким ублюдком, практически предав отца? Поверь, я постараюсь, чтобы старика добили последние кадры
Николь открыла рот. Дыхание давалось с неимоверным трудом. Каждый вздох, казалось, раздвигал ребра, стянутые стальным корсетом, чтобы втолкнуть в легкие глоток кислорода.
Ты хорошая девочка, Николь. Но капризная и своенравнаяэто факт. С тобой было нелегко. Однако девочек пруд пруди, а бизнес, роднуля, это Сама понимаешь, его лучше ни с кем не делить.
Николь хрипела. Язык распух и заполнил весь рот. Тошнота волной катилась к горлу. Ей было так плохо, как не было никогда. Она пошевелилась только для того, чтобы осознатьеще живая, еще можно заставить тело слушаться, если приложить максимум усилий.
Мистер Вагнер будет тебя искать. Это бесспорно. Сергей устало улыбнулся, словно ему предстояла рутинная, надоевшая до зевоты работа. И он найдет тебя. Только, пардон, не совсем живую. Даже, я бы сказал, почти мертвую. Ах, эти горячие мачо с островов Наиграются и бросят. Но тыведь та еще штучка, верно? Привыкшая получать все и сразу, разве ты позволишь так с тобой обходиться? Смертельная страсть. Так бывает. И мир не перевернется. И будет стоять, даже если тебя не будет. Странно звучит, верно? Если это касается тебя.
Палуба качалась. Свет гас. Сил на то, чтобы дышать, не оставалось. Николь хотела одногоспать. Наверняка, можно было удержать себя в реальности мыслями о выживании и мести, но глаза слипались, дыхание прерывалось, стук сердца, отзвучав колокольным звоном, остался где-то позади. Выбор? Он есть всегда, так внушал отец. Правда, на сей раз он очень странный, этот выбор.
Сон?
Или смерть?
Сергей Николаевич, капитан просит вас подняться в рубку. Надвигается шторм, нам лучше задержаться.
Слова рвались на гласныедолгие, нескончаемые. Сквозь слипшиеся ресницы, прилагая последние усилия к тому, чтобы не скатиться в темноту, Николь разглядела долговязую фигуру человека, возникшего в каюте.
Понял, Зяма, так же медленно, растягивая гласные, отозвался Сергей. Закончи с ней.
Будет сделано.
Потом надвинулась тишина. И оттуда, из оглушительного безмолвия выкатился полувздох, полушепот.
«Крас-с-сивая».
Николь дернулась, используя силы, отнятые у дыхания.
Конечно, больно, шелестело в темноте. Я знаю. Бедная девочка, я чуть-чуть ослаблю ремни. Николь Красивое имя. И ты красивая