Встав, Малекит бросил последний взгляд на мертвого короля и вышел из комнаты. Снаружи вместе с несколькими дюжинами других гномов стоял сын Снорри Трондик.
Верховный Король ушел, сказал Малекит, его взгляд скользнул поверх голов собравшихся гномов и пересек тронный зал. Он посмотрел на Трондика сверху вниз. Теперь ты Верховный Король!
Не говоря больше ни слова, эльфийский принц грациозно прошел сквозь толпу и пересек почти пустой тронный зал. Каким-то тайным образом весть разнеслась повсюду, и вскоре барабаны умолкли. Во главе с Трондиком гномы вошли в комнату и подняли короля с его смертного одра. Взвалив тело Снорри на свои широкие плечи, гномы медленно прошли через тронный зал к каменным носилкам, стоявшим перед самим троном. Они положили короля на камень и отвернулись.
Двери в тронный зал были заперты на три дня, пока шли последние приготовления к похоронам. Трондик все еще был принцем и не собирался становиться королем, пока его отец не будет похоронен, поэтому он занялся тем, что отправил гонцов в другие владения, чтобы сообщить о смерти короля.
В назначенный час тронный зал вновь открыл почетный караул во главе с Трондиком Снорриссоном и Годри Стоунхьюером. Когда в зале вновь зазвучали торжественные барабаны, похоронная процессия понесла Верховного Короля к его последнему пристанищу в глубине Караз-а-Карака.
Не было ни хвалебных речей, ни рыданий, ибо все видели подвиги Снорри, запечатленные на каменном гробу в его гробнице. Его жизнь была хорошо прожита, и не было причин оплакивать его кончину.
По указанию Снорри, самые могущественные повелители рун в стране вырезали на гробу страшные руны мести и злобы. Инкрустированные золотом символы сияли магическим светом, когда Снорри опускали в саркофаг. Затем крышку положили на каменный гроб и перевязали золотыми лентами. Повелители рун, распевая в унисон, нанесли свои последние знаки на ленты, отгоняя нечистую магию и отправляя дух Снорри в чертоги предков.
Финальное крещендо барабанов прокатилось долгим эхом по залам и коридорам над головами молчаливых гномов, выстроившихся вдоль маршрута процессии.
Тронд исполнил последний обряд. Взяв небольшой бочонок пива, он наполнил кружку пенящимся элем и сделал глоток. Одобрительно кивнув, он благоговейно поставил кружку на резной каменный ларец.
Пей глубоко в Чертогах Предков, нараспев произнес Тронд. Поднимите эту кружку за тех, кто прошел до вас, чтобы они могли вспомнить тех, кто еще ходит по миру.
* * *
К середине следующего дня армия гномов покинула горы Края Мира и оказалась в предгорьях, которые окружали Зуф-Дурак, известный людям как река Авер Рич. Глухой стук паровых поршней грузового локомотива эхом отдавался от склонов холмов над журчанием реки, в то время как глухое бормотание гномов, занятых разговором, постоянно гудело.
Во главе колонны шел Трондин с Барундином и Арбреком. Король пребывал в безмолвном настроении после вчерашней встречи с торговцем. Барундин не знал, был ли он глубоко погружен в свои мысли или дулся из-за мягкого предостережения Арбрека, но сейчас он не собирался вторгаться в мысли отца.
Далекое жужжание с неба заставило гномов поднять головы и вглядеться в низкие облака.
Пятнышко тьмы с запада становилось все ближе, слегка подпрыгивая вверх и вниз в беспорядочном движении. Гул мотора гирокоптера становился все громче по мере приближения самолета, а затем послышался ещё более громкий шум и все пальцы указали на пилота, который ввёл свой корабль в пикирование на колонну. Почти прорезав борозду на вершине холма вращающимися винтами гирокоптера, когда тот нырнул к земле, пилот развернул свою машину и затем прошел над конвоем более спокойно. Примерно в полумиле впереди показался огромный шлейф пыли, поднявшийся в воздух облаком и обозначивший посадку пилота.
По мере того, как они приближались, Барундин все отчетливее видел пилота. Его борода и лицо были испачканы сажей, два бледных кольца вокруг глаз виднелись там, где раньше были очки. Эти очки болтались на ремешке, прикрепленном сбоку к крылатому шлему гнома, свисая с его плеча. Поверх длинной кольчужной рубахи пилот надел тяжелый кожаный комбинезон, сильно заштопанный и залатанный.
Лоцман смотрел на приближающихся короля и его свиту с явным прищуром.
Это ты, Римбаль Ванадзаки? сказал Барундин.
Пилот кивнул и ухмыльнулся, показав сломанные, пожелтевшие, неровные зубы.
Ты прав, юноша, сказал Ванадзаки.
Мы думали, что ты умер! сказал Трондин. Какая-то чушь насчет логова троллей.
Да, здесь их очень много, ответил Ванадзаки. Но я не умер, как вы сами можете убедиться.
Какая жалость, черт побери, сказал Тронд. Ты слышал. Ты больше не желанный гость в моих залах.
Ты все еще злишься из-за этого маленького взрыва? сказал Ванадзаки, печально качая головой. Ты жестокий король, Тронд, жестокий король.
Убирайся, сказал Трондин, тыча большим пальцем через плечо. Мне вообще не следует с тобой разговаривать.
Ну, сейчас вы не в своих залах, Ваше Величество, так что можете слушать и не говорить ни слова, сказал Ванадзаки.
Ну и что ты можешь сказать в свое оправдание? сказал король. У меня нет времени, чтобы тратить его на тебя.
Пилот поднял руку, чтобы успокоить короля. Сунув руку за пояс, он вытащил изящную кружку, не больше чем в два раза больше наперстка, такую маленькую, что в ее узкую ручку мог поместиться только один палец. Повернувшись к двигателю гирокоптера, который все еще издавал странный кашляющий и хлюпающий звук, он повернул маленький кран на боку одного из танков. Прозрачная жидкость потекла в маленькую кружку, которую пилот наполнил почти до краев. Глаза Барундина начали слезиться, когда пары горючего спирта обожгли их.
Подмигнув королю, опозоренный инженер опрокинул жидкость обратно. С минуту он стоял неподвижно, ничего не делая. Затем Ванадзаки негромко кашлянул, и Барундин увидел, что его руки дрожат. Ударив себя кулаком в грудь, пилот снова закашлялся, гораздо громче, и топнул ногой. Слегка остекленевшими глазами он наклонился вперед и, прищурившись, посмотрел на короля.
Ты ведь охотишься за орками, верно? сказал Ванадзаки. Король ответил не сразу, все еще ошеломленный тем странным питьём, употреблённым инженером.
Да, наконец сказал Тронд.
Я их видел, сказал Ванадзаки. Примерно в тридцати пяти милях к югу отсюда. Дневной марш, не больше, если шагом.
В пределах дневного перехода?! воскликнул Барундин. А ты уверен? В какую сторону они направляются?
Конечно, он не уверен, сказал Тронд. Этот пожиратель грога, вероятно, не отличит мили от шага.
Я же говорю тебе, что это всего лишь день пути, настаивал Ванадзаки. Ты будешь там завтра к полудню, если сейчас повернешь на юг. Они стояли лагерем, все пьяные и толстые, судя по всему. Я видел дым на западе, думаю, они там развлекаются.
Если мы пойдем сейчас, то сможем поймать их прежде, чем они протрезвеют, и отвезём их в лагерь, сказал Барундин. Это будет легкая пробежка и никакой ошибки.
Нам не нужны какие-то неуклюжие человечишки, мы можем их взять, сказал Фергинал, один из каменных дел мастеров Трондина и двоюродный брат Барундина со стороны его покойной матери. Это замечание было встречено общим одобрительным возгласом со стороны более молодых членов свиты.
Тьфу! фыркнул Арбрек, хмуро поворачиваясь к шумным гномам. Послушайте этих безбородычей! Вы все жаждете войны, не так ли? Готовы ли вы маршировать день и ночь и сражаться в битве? Вы ведь сделаны из горного камня, не так ли? Едва ли полная борода между вами и всеми готовыми броситься в бой против зеленокожих. Безрассудныйвот как тебя назвали бы, если бы ты прожил достаточно долго, чтобы иметь собственных сыновей.
А мы и не боимся! раздался громкий ответ. Заговоривший было дварф быстро нырнул за спину своих товарищей, когда на него обрушился испепеляющий взгляд Арбрека.
Тьфу, ты испугался, ты же умрёшь! прорычал повелитель рун. Пройди еще тысячу миль под своими ногами, и ты, возможно, будешь готов форсировать марш прямо в бой. Как же ты будешь махать топором или молотком без затяжки, а?