Так что король Жуфбара с растущим трепетом ждал каждого донесения из шахт. Таронин Гунгрик взял на себя руководство расследованиями, будучи старейшим и наиболее уважаемым из шахтерских танов. Каждый день он посылал Барундину сводку или докладывал лично, когда это позволяли его многочисленные обязанности.
От каждого рассказа у Барундина сжималось сердце.
Ходили слухи о странных запахах в глубине, о мехе и грязи. Самые опытные рудокопы говорили о странных ветрах из глубин, о странных запахах, которых не было ни в одном туннеле, вырытом гномами. С чувствами, рожденными поколениями накопленной мудрости, рудокопы сообщали о странных отголосках, тонких отзвуках, которые не имели никакого отношения к собственным раскопкам дварфов. На грани слышимости раздавались царапающие звуки и странные шепотки, которые затихали, как только начинали прислушиваться.
Еще более тревожными были рассказы о странных тенях в темноте, черных пятнах во мраке, которые исчезали при свете фонаря. Ни один гном не мог бы поклясться в этом, но многие думали, что на них смотрят красные глаза, и растущее чувство, что за ними наблюдают, пронизывало нижние залы и галереи.
Исчезновения гномов тоже участились. Целые отряды пропали без вести, и единственным доказательством их похищения было отсутствие в зале во время еды. Ни Таронин, ни Барундин, ни кто-либо другой из членов совета не смогли обнаружить закономерности в исчезновениях. Нынешние горные выработки простирались на много миль к востоку, северу и западу, а старыена несколько лиг.
Это обескуражило Таронина, который обратился к совету Барундина, когда они собрались в очередной раз.
Тан пришел в аудиенц-зал короля прямо с рудников, и на нем все еще была длинная рубаха из громриловой кольчуги и украшенный золотой чеканкой шлем. Его борода была покрыта каменной пылью, а лицогрязным.
Это плохие новости, Очень плохие новости, сказал Таронин, прежде чем сделать большой глоток эля. На его лице появилось кислое выражение, хотя было ли это из-за пива или из-за новостей, которые он принес, неясно.
Расскажи мне все, попросил Барундин. Король наклонился вперед, положив локти на стол и подперев бородатый подбородок руками.
Без сомнения, есть новые туннели, сказал Таронин, качая головой.
Туннели скавенов? спросил Харлгрим.
Наверняка. От них несет крысиной вонью, и там нашли следы. Мы также начали находить тела, многие из них, некоторые из них немногим больше, чем просто скелеты, очищенные паразитами.
Сколько туннелей? спросил Барундин.
Пока семь, сказал Таронин. Семь, которые нам удалось найти. Их могло быть и больше. На самом деле, я держу пари, что их определенно больше, но мы о них не знаем.
Семь туннелей пробормотал Арбрек. Он помешивал пальцем пену в своем эле, обдумывая свои слова. Он поднял голову, чувствуя на себе взгляды остальных. Семь туннелейэто немалое количество врагов.
Барундин посмотрел на лица членов совета, гадая, кто из них первым упомянет о планируемой войне против гоблинов. Они молча смотрели на него, пока Снорби Тректромми не откашлялся.
Кто-то же должен это сказать, сказал Снорби. Мы не можем выступить против гроби, пока у нас на пороге враг. Мы должны выступить против скавенов, прежде чем сможем справиться с гроби.
Раздался хор одобрительных возгласов, и по выражению их лиц Барундин понял, что они ждут его ответа и готовы к спору. Вместо этого он медленно кивнул.
Да, сказал король. Моя сага не начнется с рассказа о глупом упрямстве. Хотя это причиняет мне невыносимую боль, я отложу войну против Дуканкора Гробказ-а-Газана. Меня не будут помнить как короля, который отвоевал наше далекое королевство и при этом потерял власть. Толпа, собранная для похода, должна быть отправлена в шахты, и мы выкорчуем этих мерзких тварей из нашей среды. Завтра утром я хочу, чтобы отряды воинов отправились вместе с шахтерами в найденные туннели. Мы отыщем их логово и уничтожим его.
Мудрый король прислушивается к советам, сказал Арбрек, похлопав Барундина по руке.
Барундин посмотрел на Тхагри, Хранителя Знаний, который делал пометки в своем дневнике.
Напиши это, сказал король. Я сказал, что война с гроби отложена, но клянусь, что, когда наши залы будут в безопасности, армия выступит вперед, чтобы вернуть то, что было отнято у нас.
От меня ты не дождешься возражений, сказал Харлгрим, поднимая кружку. Такие же слова одобрения прозвучали и от остальных.
Из зала по всему царству разнеслась весть о случившемся. Утром таны кланов собрались толпой в высоком зале, чтобы король обратился к ним с речью. Предстояло еще многое обдумать и обсудить, и это продолжалось до полуночи. Барундин, несмотря даже не своё дварфское телосложение, очень устал, покинул зал для аудиенций и вернулся в свои спальни.
* * *
Король чувствовал настроение своего владения, шагая по освещенным фонарями коридорам. Все были подавлены и напряжены, и каждый скрип и царапанье привлекали внимание гномов, подозревающих, что в тени прячется какая-то мерзкая тварь. Подобно зловещему предчувствию перед обвалом, Жуфбар был готов к возможной катастрофе. После долгих недель подготовки к войне в туннелях и залах царили зловещая тишина и покой.
Барундин добрался до своих покоев и устало опустился на кровать. Он снял корону и отпер сундук рядом с кроватью, положив корону в мягкий бархатный мешочек внутри. Одну за другой он снял с бороды семь золотых застежек, завернул их и положил рядом с короной.
Взяв с прикроватной тумбочки расческу из кости тролля, он принялся расправлять бороду, распутывая узлы, собравшиеся за весь день. Он распустил свой конский хвост и расчесал волосы, прежде чем взять три пряди тонкой кожи и завязать бороду. Он снял с себя мантию и аккуратно сложил ее в стопку на комоде, а затем схватил с кровати ночную рубашку и шапочку и надел их.
Он встал и пересек комнату, чтобы бросить лопату угля в догорающий огонь в камине в ногах кровати. По мере того, как уголь догорал, пламя росло, и дым клубился, исчезая в дымоходе, который был вырыт в сотнях футов от горного склона наверху, зарешеченный сеткой и решетками, чтобы предотвратить что-либо входящее, случайно или иначе. Он налил воды из кувшина, стоявшего рядом с кроватью, и помыл за ушами. Наконец он открыл окно на фонаре над кроватью и задул свечу, погрузив комнату в красноватое сияние огня. Закончив приготовления, Барундин плюхнулся обратно на кровать, слишком усталый, чтобы забраться под одеяло.
Несмотря на усталость, сон не шел легко, и Барундин судорожно лежал на кровати, ворочаясь с боку на бок. Его ум был полон мыслей, разговоров о прошедшем дне и о тех ужасных делах, которые предстояло совершить на следующий день. Когда усталость наконец одолела его, Барундин погрузился в тревожный сон, полный клыкастых крысиных морд. Он представил себя окруженным роем паразитов, царапающихся и кусающихся, грызущих его безжизненные пальцы. Там, в тени, были глаза, смотревшие на него со злым намерением, ожидая нападения. Скрежет эхом отдавался в темноте вокруг него.
Барундин проснулся и на мгновение растерялся, не понимая, где он находится, в его сознании еще витали остаточные образы сна. Он был настороже, понимая, что что-то не так. Прошло несколько мгновений, прежде чем он определил причину своего беспокойства. В комнате было темно и тихо. Не только мрак пасмурной ночи, но и абсолютная темнота под миром, которая держит в страхе так много существ.
Даже гномы, чувствуя себя как дома в подземных глубинах, наполняли свои владения огнями, факелами и фонарями.
Напрягая слух и зрение, Барундин сел, чувствуя, как колотится в груди сердце. Ему казалось, что за ним наблюдают.
Огонь был потушен, хотя должен был гореть всю ночь.
Медленно двигаясь, он начал подтягивать ноги к краю кровати, готовый встать. И тут он услышал едва различимый шум. Это было не более чем покалывание на грани слышимости, но оно было там, царапающий, влажный шум. В темноте справа от него, возле мертвой решетки, что-то мелькнуло. Это было бледное, болезненно-зеленое свечение, тонкая полоска на фоне черноты. Краем глаза он увидел, как крошечная точка упала и ударилась о землю.