Да, бабушка, если убийство отцаи правда их рук дело, ониподлецы, каких свет видывал, согласился Николай. И они поплатятся. Надо подумать, что с ними сделать. Вряд ли удастся призвать их к ответу на законном основании. У них все куплены.
Пока будем ждать, сказал Геннадий. Более предметно поговорим, когда Голицыны выйдут на связь. А пока мы даже точно не знаем, они ли это.
Но мы же не оставим безнаказанным убийство отца? Николай пристально посмотрел на дядю.
Не оставим, не переживай, успокоил его Геннадий. Сейчас главное подумать о нашей собственной безопасности.
Эх, а я говорил, что не надо за этот завод цепляться, произнёс Андрей. Лучше бы территорию на севере разрабатывали. За это хотя бы не убивают. Новгородская земля большая, места всем хватит.
Не говорит так, дядя Андрей. Завод этот основал наш род, и он должен нам принадлежать, недовольно произнёс Николай. Я его не продам. Пусть делают, что хотят, я буду защищать имущество семьи.
Дело твоё, конечно, равнодушно произнёс Андрей, но я тоже думаю о семье и о том, в каком направлении двигаться дальше. Спроси вон у Ивана Ярославовича, как дела на производстве. Все государственные заказы идут мимо нас, несмотря на то, что война в разгаре, Андрей взглядом указал на Ивана Ярославича, который разговаривал с другими родственниками. И так будет продолжаться, пока канцлером остаётся Вельяминов. Или ещё кто-то из московских будетвсё равно. Проблема не в заводе, проблема в нашем обществе. Союз уже давно утратил те принципы, на которых строился изначально. Законными выборами теперь и не пахнет. Какие князья оказываются богаче, те и сажают своих в канцлеры. Вот где корень наших бед.
Ну не всё так плохо на данный момент, отвлёкся от беседы Иван Ярославович, услышав, что речь идёт про «НовАрму». Мы не зависим от государственных заказов. К тому же наш заводединственный во всём СРК, который производит экзоскелеты на преобразователях. У нас сейчас контракт с Ираном и Северным Хорезмом. А у москвичейнет, с москвичами восток работать не хочет. Вот и бесятся.
Москва сама обрубает связи, возразил Андрей. Они считают Иран потенциальным противником. И с УСФ накаляют отношения. Слышали, что Голицыны в прошлом году назад разорвали контракт на поставку преобразователей «Урал-7»? Хотя они по всем параметрам лучше китайских и даже наших, новгородских. К чему Вельяминов ведёт?
Известно, к чему, мрачно проговорил Иван Ярославович. Хочет войны с УСФ.
Так-то оно так, господа, согласился Геннадий, но сейчас не о политике надо думать, а как бы самим на плаву удержаться.
Я предложил, как удержаться, пожал плечами Андрей.
Я не продам завод, ещё раз повторяю, сказал Николай.
Ребят, успокойтесь, проговорила Анна Васильевна. Ну что вы опять ссоритесь? Может, хотя бы сегодня не будем?
Всё верно, мама, говоришь, согласился Геннадий и поочерёдно окинул всех взглядом. Главное сейчас что? Держаться вместе. Только так мы останемся на плаву, он поднял бокал. За семью, за род Востряковых, за нас, одним словом, и за то, чтобы никакие враги и удары судьбы нас не сломили.
Все остальные тоже подняли бокалы и выпили.
После ужина Николай и Геннадий поднялись в отцовский кабинет. Он здесь был довольно просторный в отличие от кабинета в городском доме. Помимо большого письменного стола, тут имелся книжный шкаф с баром и отгороженный деревянной ширмой угол, в котором вокруг журнального столика стояли чёрные кожаные диваны. Когда-то в этом кабинете работал дед, Михаил Святославович, потомотец, а теперь здесь предстояло заниматься делами Николаю.
Убранство кабинета, как и остального особняка, было стилизовано под девятнадцатый век: деревянные панели по низу стен, шторы со сборками, массивная мебель, светильники в виде подсвечников на стенах, камин за письменным столом. Последний раз интерьер обновлялся ещё во времена деда, отец тут почти ничего не менял.
Нет, я это так не оставлю, Николай закрыл за собой дверь, прошёл в угол и шлёпнулся на диван.
Не о том сейчас надо думать, Геннадий сел напротив.
А о чём, дядь Ген? возмутился Николай. Моего отца убили. И мы сделаем вид, будто ничего не произошло?
Твой отец был моим братом, так-то на секундочку.
Тем более.
Так, давай я тебе кое-что скажу, Геннадий подался вперёд, облокотившись на колени. Те, кто это сделал, поплатятся. Обещаю, мы займёмся ими. Вот только торопиться не надо. Суета тут не поможет. Ждать надо уметь, понимаешь? Ждать!
Понимаю, кивнул Николай, вздохнув. Будем ждать, ладно. А сейчас что?
Перво-наперво следует определиться с наследством. Дело это небыстрое. Надеюсь, за месяц управимся. Надо будет собраться вам с Алёшей и сёстрами и обсудить, кому что достанется. Потом тебе надо вникнуть в семейные дела, взять управление в свои руки. Вот это сейчасприоритетная задача. Разумеется, мы с Андреем поможем по мере возможностей.
Да, дядя, я этим займусь. Когда мне передадут бумаги отца? Не хочу, чтобы там копались юристы.
Юристам в любом случае придётся покопаться. Вряд ли Эдуард составлял завещание, но кто его знает? Но этопотом, сейчас я, на самом деле, о другом хотел с тобой поговорить.
Николай вопросительно посмотрел на дядю.
По поводу вчерашнего инцидента в клубе, уточнил Геннадий.
А, это разочарованно произнёс Николай. Это так важно сейчас?
Да. Сегодня утром Артёма арестовали. Завтра я внесу залог, чтобы до суда он находился здесь, в усадьбе.
Зачем?
Есть причины. Вот скажи, тебе не показалось странным, что сын слуг, обычный нейтрал раскидал шестерых энергетиков? Ничего в этом подозрительно не видишь?
Да, странно, согласен. И что это значит?
А я тебе скажу, что значит, Геннадий сделал паузу. Ты слышал что-нибудь про третьего сына?
Николай поморщил лоб, вспоминая, слышал ли он что-нибудь.
Нет, помотал он головой. Разве у отца были ещё дети?
Ты тогда маленький был, вряд ли что-то мог помнить. Да и из родственников мало кто знает. Его рождение не афишировалось. Там сразу стало понятно, что у ребёнка закрыты все каналы, и Эдуард не хотел, чтобы о нём болтали за пределами дома. Слухов боялся.
Я ничего подобного не слышал.
Неудивительно. Мы никогда о нём не говорили. Пытались сделать вид, будто ребёнка и не было вовсе, хотя именно при его рождении и померла твоя мать.
Так она умерла при родах? Вообще странно. Я слышал совсем другое. А с пацаном-то что сделали?
Его отдали Тарасовым, и мальчик воспитывался, как их сын. Твой дед посоветовал так сделать во избежание широкой огласки. Семён тогда служил у него шофёром, и они договорились, чтобы Тарасовы молчали.
Вот оно что, оказывается, догадался Николай. Значит, этот Артём Тарасовмой младший брат?
Да, и пока он был в Волыни, у него каким-то чудом открылись все четыре канала.
Все четыре? Да так не бывает! Они либо сразу открываются, при рождении, либо никогда. Не слышал, чтобы в девятнадцать лет, или сколько ему там, открывались каналы.
Вообще-то, это очень похоже на случай Сергея Вельяминова. У нашего канцлера каналы открылись в пятнадцать лет.
Но он не был нейтралом.
Это ничего не меняет. Мы знаем, что случилось в клубе. И результаты исследований я видел. Мы с Эдуардом общались в это воскресенье. У парня энергетический баланс около тысячи единиц.
Сколько?! не поверил своим ушам Николай. Откуда такое число?
Довольно много, да. Так получилось. Врачи не знают. Твой отец хотел всем рассказать про Артёма и вернуть его в семью. Сегодня Артём должен был приехать к обеду в городской особняк, но видишь, как всё сложилось.
Охренеть, Николай задумчиво покачал головой. Ну и вещи ты мне рассказал, дядь Ген. Значит, у меня теперь младший брат появился. И что нам с ним делать? Скажем ему?
Поэтому я и хочу внести залог и вытащить его из тюрьмы, объяснил Геннадий. Но остальным пока не ничего не говори, понял? Даже если спрашивать будут. Потом всех соберём и расскажем.
Вот Лёха-то огорчится. Ему же придётся наследством делиться теперь не только с сёстрами, но и с младшим братом.