Вы не имеете права врываться в частный медицинский кабинет, сказал Олег.
Имеем. У нас ордер на обыск.
И он скинул Олегу на телефон документ с гербом и печатью.
Сейчас изучим, пообещал Олег. Подпись прокурора есть?
Мы в курсе, какие должны быть подписи.
Честно говоря, придраться было не к чему. Чисто из занудства Олег проверил по базе цифровую подпись. Ну, подлинная конечно.
Дело касается терроризма, проникновенно проговорил Палий. Так что мы на все имеем право.
Терроризм для вас слишком растяжимое понятие.
В данном случае во вполне узком смысле. Вы карту Альбицкого снимали?
Даже, если бы я знал, о ком вы говорите, я бы не имел права ответить. Это касается медицинской тайны.
Дело о терроризме. Какая медицинская тайна?
Я не имею права разглашать конфиденциальную информацию о моих пациентах.
В данном случае даже обязаны.
Хорошо, я посоветуюсь с моим адвокатом.
В этот момент в дверном проеме за плечом Виктора Петровича показалась хитрая физиономия Германа.
А вот и он, сказал Олег. Герман Львович, заходите.
Вместе с адвокатом за калитку просочился Палий и молодцы с автоматами. И направились к дому.
Дверь открыли, и молодцы рассыпались по холлу.
Палия холл не заинтересовал, он окинул помещение беглым взглядом и прямиком направился к двери в кабинет. Рванул на себя.
Не заперто, прокомментировал Олег.
Виктор Петрович вошел. Олег неспешно последовал за ним.
Что тут у вас? спросил Палий.
Я думал, эта техника вам знакома, заметил Олег.
СБшник возвел глаза к потолку и уставился на матово-синий прямоугольник над креслом для пациентов.
Биопрограммер, констатировал он.
Ну, разумеется.
Странно видеть в частном кабинете.
Редко бываете в частных кабинетах.
А в шкафу что?
Наркотики, беспечно ответил Олег Николаевич.
Виктор Петрович нахмурил брови.
Предпочитаю синтетические, добавил Олег, они безопаснее, и в последнее время появились довольно эффективные. И нейролептики. Диагностические препараты, коррекционные препараты. Все первый список. Вам разрешения показать?
Палий махнул рукой.
Да знаю я ваши разрешения!
Его взгляд упал на медицинский компьютер у окна.
Компьютер мы забираем.
Это точно противозаконно. Компьютерчасть медицинского оборудования.
Мы изымаем весь медицинский архив, с историями болезней. Разрешение есть. Показать?
Отправьте моему адвокату.
Герман, все там в порядке?
Да, к сожалению.
Ну, зачем вам компьютер? обратился Олег к Палию. Там нет ничего, что может вас заинтересовать. А нам работу сорвете. У вас сейчас полный архив будет.
А вы нам работу не срываете, укрывая опасного государственного преступника? Куда дели Альбицкого?
Олег Николаевич пожал плечами.
Ищите.
Ваш телефон мы тоже забираем. Давайте!
Олег вздохнул и отдал телефон.
В кабинет спустилась Марина. Сразу все поняла.
Ваш телефон тоже. Марина Юрьевна, если не ошибаюсь?
Да, не ошибаетесь. Я за ним схожу, если не возражаете.
Идите.
Марина сходила за трубкой и вручила ее Палию.
Олег заметил, что это старый запасной телефон. Только бы спальню не обыскивали!
Но доблестные стражи госбезопасности удовлетворились добычей. Техника была переписана и упакована, делать им было больше нечего. Они потоптались в холле и кабинете еще полчаса и постепенно ретировались.
А вы поедете с нами, Олег Николаевич! сказал Палий.
Допрос?
Беседа.
Тогда имею право не ехать.
Ладно, допрос.
Тогда со мной едет Герман Львович.
Допрос ничего не дал. Взяли пятьдесят первую.
После допроса Герман одолжил ему трубку.
Олег вопросительно посмотрел на него.
Все включено, прокомментировал тот.
У Марины должна была остаться пара запасных.
И у меня запасной. Берите, пригодится.
Домой Олег вернулся только к обеду вконец разбитым.
Было около двух часов дня, когда ему пришло письмо от Германа:
«Со мной связался твой последний клиент. Дать ему твой новый контакт?»
«Да».
Письмо от Альбицкого пришло почти сразу на одолженный Германом телефон:
«Уважаемый Олег Николаевич!
Час назад я пересек финскую границу. И «Тахион» Вашего друга мне очень в этом помог. Я оставил его на охраняемой парковке в Светогорске, после чего мне пришлось сменить вид транспорта. Думаю, Вы или Ваш друг найдете его там без труда.
Я расплатился биткоинами на Ваш кошелек. Публичный ключ мне дали общие знакомые. Проверьте. У меня получилось шестьдесят пять тысяч в рублях. Десятьдве часовые консультации, пятьдесяткартография мозга, пятьтуда-сюда. Я затрудняюсь посчитать цену вип-такси и аренды «Тахиона». Пишите, я заплачу.
У вас всю технику забрали? Пишите, мы постараемся компенсировать.
Простите, что не всегда был с Вами честен.
Наверняка Вы меня осуждаете, но нам не оставили возможности работать в легальном поле.
Простите, что взломал ящик у Вас в шкафу и забрал нож.
Простите, что использовал Вас и вводил в заблуждение.
Я эйдетик, и составление нейтронной карты я счел наиболее быстрым и эффективным способом сохранить архив организации на случай, если меня убьют.
Вышлите мне, пожалуйста, ссылки и пароли от записи в облаке. Надеюсь, Вы уже стерли оригинал?
Спасибо Вам за все!
Еще раз простите.
Светлой России будущего с честной властью и праведными судами будут нужны такие люди, как Вы.
Андрей Альбицкий.
P.S. Не забудьте стереть это письмо».
Олег открыл биткоиновский кошелек, на него действительно пришел платеж в эквиваленте шестьдесят пять тысяч рублей.
Пароли уже успел переслать Дима.
Олег вздохнул и настрочил ответ:
«Андрей, здравствуйте!
Деньги Ваши пришли. Вы спрашиваете меня, сколько Вы должны мне еще?
Это просто. Я буду Вам очень обязан, если в Финляндии Вы найдете хорошего психолога и пройдете курс коррекции. Порекомендовать могу. С такой картой, как у Вас, из дома выходить нельзя.
Ловите Ваши ссылки
И пароль
Карту Вашу из архива мы убрали еще ночью.
Олег Николаевич».
Ответ пришел быстро.
«Олег Николаевич, Вы были ко мне исключительно добры и корректны, даже в самые тяжелые моменты. Поэтому я обязательно пройду у Вас курс, как только мы победим. Забронируйте для меня местечко. Я слово держу. Андрей».
И Олег стер переписку.
«Олег Николаевич, здравствуйте! пикнул Телеграм. На днях к Вам от меня придет молодой человек. Сможете его принять? Желательно в Лесном. Очень срочно.
Андрей Альбицкий».
После первой встречи с Андреем прошло несколько месяцев. Альбицкий больше не выходил на связь и вообще никак не проявлял себя.
Зато проявляла Лига.
Первое сообщение появилось в конце июня и прошло почти незамеченным из-за отпускного сезона. Сначала СМИ написали, что машина прокурора, генерала юстиции Александра Земельченко по непонятной причине пробила ограждение Большого Краснохолмского моста и упала в Москву-реку. Прокурор погиб. ДТП расследуется.
Про прокурора не забыли вспомнить, что он выступал обвинителем на нескольких процессах, которые были очень сомнительны с точки зрения закона и здорово напоминали обыкновенное госрейдерство. А оппозиционные издания припомнили неожиданно появившиеся в собственности прокурора дорогие автомобили и роскошную недвижимость. Разбился он, собственно, на Лексусе.
Но через пару дней появилось новое сообщение: «Ответственность за смерть прокурора Земельченко взяла на себя некая Лига Свободы и Справедливости».
Более серьезные источники сразу признавались, что Лига не совсем «некая» и уже брала на себя ответственность за убийства примерно полгода и год назад. Потом самые смелые опубликовали «приговор Лиги», где говорилось о том, что Лига Свободы и Справедливости провела расследование деятельности упомянутого прокурора и установила его вину в поддержании заведомо ложных обвинений на нескольких процессах, и в коррупции.
Учитывая, что двое из осужденных по этим делам умерли в тюрьме, и семеро были приговорены к длительным срокам лишения свободы при чистых нейронных картах, суд присяжных Совета Лиги счел возможным вынести смертный приговор, который и был исполнен 29 июня.