Однако спокойно лежать козлобородый ему не далпробежав завещание глазами, Антон Игнатьич заговорил снова, обращаясь к князю, но косясь при этом почему-то на меня:
Да уж, господин полковник, чего-то подобного, наверное, и следовало от вас ждать. Но вы же понимаете, что Государь сие не утвердит?
Посему мне и были потребны вы, сударь,обронил князь.Представьте дело так, чтобы утвердил. Не мне вас учить, как сие сделать.
Анатолий Глебович станет рвать и метать,покачал головой законникбудто бы даже в сладком предвкушении.
Вольнó ему
Сразу вопрос,уже деловым тоном проговорил Антон Игнатьич.Господа, что подписались под завещанием в качестве свидетелейсплошь сотрудники III Отделения, то есть ваши непосредственные подчиненные?
Сплошь офицеры и потомственные дворяне,твердо уточнил Сергей Казимирович.Сударь мой, вы ничего не перепутали? Вам надлежит защищать духовную, а не оспаривать онуюпо форме или по содержанию!уже не скрывая своего раздражения, добавил он.
Я всего лишь уточняю факты,пожал плечами козлобородый.Поверьте, наши оппоненты, кто бы то ни был, тоже мимо них не пройдут.
Хорошо,не стал продолжать спор князь.Но если у вас нет вопросов, ответить на кои не сможет никто, кроме меня лично, более вас не задерживаю.
Таковых, пожалуй, нет,задумавшись на секунду, ответил законник.Что ж Тогда прощайте, господин полковник!
Ступайтеи сделайте свою работу, господин поверенный,бросил князь.Господа, вас тоже прошу удалиться,обратился он к прочим собравшимсяуже несколько мягче.Кроме вас, Надежда Александровна,на лицо Сергея Казимировича на миг и вовсе вернулась улыбка.Вас я попрошу остаться. Или вы думали, что я уйду в Пустоту, не дав вам последнего напутствия?
Вся толпа, как по команде, отхлынула от постели Огинского. Морозова же, решительно забрав у меня свою руку, напротив, шагнула вперед.
Помедлив лишь миг, я покинул покои умирающего вслед за жандармами и новоиспеченным поверенным князя.
Глава 16
в которой мне читают поэму
Не надо смотреть на меня волком, сударь,укоризненно бросил мне Антон Игнатьич.Не знаю, почему вам столь претит мое обществода и не желаю знать! Просто дайте мне закончить мою работуи я немедленно покину сей гостеприимный дом
Ну так делайте, что должныи убирайтесь,раздраженно буркнул я.
Зеленая гостиная была разрушена, рабочий кабинет покойного князя от дýхов также неслабо пострадал, поэтому законника мы принимали в Надином будуаре. Для беседы Морозова вышла в бархатном черном с серебром платье средней длины, очень ей идущем несмотря на некоторую мрачноватость. Я облачился в свои единственные брюки и сорочку, не без ущерба пережившие пробой, но благодаря учиненному девушкой магическому ремонту, снова выглядевшие, как новенькие.
Надя по-хозяйски сидела в кресле, я устроился на стуле, передвинув тот к торцу письменного стола. Больше посадочных мест в комнате не имелось, так что козлобородому пришлось остаться на ногахчто его, впрочем, ничуть не смутило. А то и вовсе позабавило.
Пришел ответ из Петрополиса,сообщил он, вальяжно доставая из черной кожаной папочки бумажный конверт.
Уже? Так быстро?!не удержалась от возгласа Морозова.
Со смерти Сергея Казимировича едва минуло двое суток. Только сегодня утром тело князя увезли жандармыпохоронная церемония была назначена на завтра. И уже после их ухода в особняк в первый раз на дню явился Антон Игнатьичсообщить, что завещание Огинского со всеми положенными сопроводительными документами отправлено им в столицу на утверждение. И вот, не прошло и семи часов, как поверенный осчастливил нас визитом снова.
Новый начальник губернской экспедиции III Отделения, подполковник Бекетов, был столь любезен, что согласился отправить посмертную корреспонденцию моего поручителя казенным порталом,пояснил в ответ на удивление девушки законник.Ну а с рассмотрением такого рода дел в Петрополисе никогда не затягивают.
Ну и что они написали?спросил я.Завещание утверждено? Может быть, тогда покажете нам его наконец?
До сих пор козлобородый категорически отказывался ознакомить нас с Надей с содержанием последней воли Сергея Казимировичассылаясь как раз на отсутствие ее официального утверждения Императором. Не понимаю, как тут одно связано с другим, но Антон Игнатьич был непреклонен. Не то чтобы мне так уж важно было знать, как Огинский распорядился своими богатствами, но хотелось хотя бы понимать, кому теперь принадлежит особняк и сколько мы с Морозовой еще сможем здесь житьпрежде, чем новый хозяин выставит нас за дверь. Неопределенность бесила, а еще больше бесил меня сам упертый законник.
Что до Нади, то, придавленная горечью утраты (у Сергея Казимировича она воспитывалась с восьми лет и, естественно, ее привязанность к князю не шла ни в какое сравнение с моей), о сугубо практичных вещах, вроде вероятной скорой потери крыши над головой, девушка, кажется, не задумывалась вовсе. В какой-то момент я даже предположил, что Огинский что-то рассказал ей о своем завещании в их последнем разговоре тет-а-тет. Но на прямой вопрос Морозова сухо заявила, что тема там обсуждалась сугубо личная, и ни о доме, ни об ином имуществе речи не шло.
А то жильене личное дело!
Вот, извольте прочесть,проговорил между тем Антон Игнатьич, протягивая извлеченный из конверта листокименно мне, а не Наде.
Документ смотрелся довольно солидновыполненный на плотной бумаге, с гербом в «шапке»коронованным черным двуглавым орлом на золотом щите. Но вот беда: ни одной знакомой мне буквы в тексте не содержалосьсплошь какие-то закорючки. Снова та пресловутая глаголица?
Однако признаваться законнику, что не способен прочесть по-русски ни строчки, почему-то показалось мне постыдным. Поэтому, наморщив лоб, с минуту я старательно делал вид, будто внимательно изучаю эту филькину грамоту, затем неопределенно пожал плечами и со скучающим видом передал ее Морозовой.
И ничего не скажете?вроде бы даже с ноткой обиды в голосе воскликнул Антон Игнатьич.Вы хоть приблизительно представляете, чего мне стоило добиться утверждения сего?последним произнесенным им словом, кажется, можно было горы сворачивать.
Я лишь снова пожал плечами.
Должно быть, сударь, вы чего-то недопоняли,покачал головой поверенный. Затем, вдруг перегнувшись через стол, он бесцеремонно выхватил документ из рук Нади, едва тот не порвав: сразу расстаться с бумагой девушка оказалась не готова, но та все же выскользнула из ее пальцев.Сие же шедевр!заявил козлобородый, потрясая своим трофеем.Поэма! «Бородино» от правоведенья! «Полтава» юриспруденции! Нет, я просто обязан зачесть оную вслух! Внимайте! «Милостию Неистощимого Ключа»
Антон Игнатьич поднес бумагу к глазам, но оказалось, что второпях он повернул документ вверх тормашками, читать же начал, как видно, по памяти. Пока исправлял оплошностьсбился, и вынужден был начать снова:
«Милостию Неистощимого Ключа, Мы, Борис Восьмой, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский и прочая, и прочая, и прочая, настоящим высочайше утверждаем духовную князя Огинского Сергей Казимировича, почившего в граде Москве июня месяца пятнадцатого числа сего года, в коей связи повелеваем».
Столь длинное предложение законник произнес на одном дыхании, и, дочитав, вынужден был на несколько секунд умолкнуть. А может, умышленно выдержал паузудля пущего эффекта.
«Первое,так и не дождавшись от нас никакой реакцииесли вдруг на нее рассчитывалпродолжил наконец чтение документа козлобородый.Удовлетворить последнюю волю покойного об усыновлении им одаренного Зотова Владимира Леонидовича, возведя оного одаренного в дворянское достоинство и повелев ему отныне именоваться Огинским-Зотовым Владимиром Сергеевичем» Ну, сего мы и в самом деле ожидали,небрежно добавил Антон Игнатьич уже явно от себя.А вот далее Итак, пункт второй. «Одобрить переход к приемному сыну Огинского Сергея Казимировича, Огинскому-Зотову Владимиру Сергеевичу, титула природного князя!»торжественно провозгласил чтец.Каково, а?самодовольно оскалился он, отрываясь от бумаги.Супротив всех прецедентов! При наличии возражений сразу от нескольких уважаемых фамилийи нате вам: «Одобрить!» Вот сие я и называю хорошо сделанной работой!