Глухарь держался из последних сил. Его зажимали со всех сторон, постепенно сужая круг. Пока все решали патроны, но их наличиевсего лишь вопрос времени. Покрытый коркой из грязи, смешанной с кровью, бородатый сталкер принимал последний бой.
Помощь подоспела вовремя. Подойдя сзади, Красавчик выстрелами в голову снял двух мертвецов. Пока наседавшие зомби пытались затянуть провал, Красавчик крикнул Глухарю:
Давай! И быстро вскинул автомат, прикрывая отход сталкера.
Откуда вывалился очередной зомби, Красавчик не уследил. Не поднимаясь с колен, оживший мертвец выстрелил из-за ограды.
Пуля угодила Глухарю в голову. Тот по инерции сделал несколько шагов. Красавчик рванул к пригорку, записав Глухаря в мертвецы.
Как выяснилосьрано записал. Глухарь пер и пер, не отставая ни на шаг. Хотя вблизи выходное отверстие от пули выглядело пугающе. Месиво из осколков черепа, вывернутых наружу мозгов и сгустков крови. Красавчик старался не смотреть, но взгляд нет-нет, да и цеплялся за страшную рану.
Красавчику не раз доводилось наблюдать за странным поведением людей в состоянии шока. Он видел, как человек со сломанной рукой и торчавшей костью, палил из автомата. Он был свидетелем того, как продолжал двигаться сталкер, которого задел кровосос, вспоров когтями шеюхлестала кровь, разошлась в смертельном оскале раначеловек шел, еще некоторое время оставаясь на ногах.
Всякому состоянию, будь то состояние аффекта в том числе, положен предел. И предел тот ограничен человеческими возможностями. То, как вел себя Глухарь, человеческие возможности превышало.
Давно? спросил Красавчик вскоре после того, как они нашли приют в уцелевшем срубе часовни.
Глухарь ответил не сразу. Сначала омыл водой рану, уже затянутую розоватой пленкой, стянувшей обломки черепа. Потом завесил густыми волосами и стянул их в хвост на затылке.
Не поверишь, отхлебнув из фляги, Глухарь пристально посмотрел Красавчику в глаза. В первую самостоятельную ходку выбросом накрыло. Два года с тех пор прошло.
Давно, Красавчик первым отвел глаза. В голову первое ранение?
Куда там, махнул рукой бородатый сталкер. Доставалось уже. Такое впечатление, что всем моя голова понадобилась. Хорошо хоть, не в лицо.
А как же
Начал Красавчик и не договорил. Он хотел спросить, как же Глухарь в таком случае, с развороченными внутри мозгами ухитряется видеть, слышать, говорить.
Глухарь понял его без слов.
Мне, получается, усмехнулся он, голова вообще ни к чему. Я и вижу теперь по-другому. И слышу. Я не смогу тебе толком объяснить, но чувствую и то, что происходит за моей спиной. И по сторонам. Зона сделала из меня другого вот только человека ли? Не знаю.
Глухарь вымученно улыбнулся.
С тех пор прошло три года и порой у Красавчика складывалось обманчивое впечатление, что их связывает нечто помимо тайны. Такое находило обычно поздним вечером, ближе к рассвету, когда у мусорного ведра копились пустые бутылки. Утром это проходило.
Они никогда не возвращались к опасной теме. И еще неизвестнокто кому должен быть за это благодарен. Потому что всякий раз, вспоминая о мутациях сидящего напротив приятеля, Красавчик думал об одном: будь на месте Глухаря онни за что бы не оставил свидетеля в живых. Однако Глухарю знать о тайных мыслях приятеля было необязательно.
Одиночки в друзьях не нуждаются. Насколько Красавчик успел понять, настоящих друзей у Глухаря тоже не имелось. По вполне понятным причинам
Ветер усиливался. Дождь забарабанил по крыше сарая. Вода копилась в трещинах под потолком и текла по стенам, оставляя влажные блестящие полосы. С углов потянуло сыростью.
Порыв ветра подхватил мусор, лежащий на ступеньках, подбросил вверх и закружил наподобие воронки.
Вот кому выброс не страшен, вяло подумал Красавчик. Ему-то самому, точно его пережить. И к лучшему. Менее всего хотелось доставлять Глухарю удовольствие видом своих предсмертных мучений, растянутых на долгие дни.
Человек мать твою, какой он человек? Ничего человеческого в нем не осталось. Другой бы на его месте попросту пристрелил, раз и навсегда поставив точку в затянувшемся споре. А этот целую теорию развел, а на деле оказался садистом почище патриотовцев.
По-прежнему выла собака.
Это выпасынки Зоны, Глухарь все говорил, говорил. А мы, мутантыее сыновья. Ее истинные творения. Она переделывает нас под себя. Вот выброс собираетсячуешь? Мне он не страшен. У меня иммунитет, Красавчик. Вот так-то. Все под Зоной ходим. Одним она жизнь вторую даруеткак мне, например. А другим смертькак тебе. Да, я считаю, что таким как ты не место в Зоне. Скоро здесь и патриотовцев не останетсяодни мутанты, а остальным будет вход воспрещен. Но, заметь, не я тебя в мышеловку посадил. На все ее воля. И не мне вмешиваться. Я просто свидетель ее деяний. Захотела она из тебя перед смертью все соки вытянутьзаслужил, значит, было за что. Я сторонний наблюдатель. Считай, проследить за исполнением приговора пришел
Красавчик думал о том, как это будет, когда он почувствует дыхание смерти. Не потому, что ему было страшно. Он растерял страх на просторах Зоны, умирая за ходку десятки раз. Его интересовало другоесумеет ли он, предчувствуя смерть, незаметно для Глухаря сорвать чеку с гранаты и накрыть собственным телом и ее, и драгоценный шар?
Не видать гавенному мутанту "шар Хеопса", пусть кому-нибудь другому достанется раз делать нечего. Так что напрасно тот разглагольствовал о вечной жизнисамому немного осталось.
Сверкнула молния.
Под оглушительный взрыв грома на пороге возник человеческий силуэт.
У Красавчика перехватило дыханиетолько контролера ему не хватало для полного счастья. Но приглядевшись, понял, что ошибся.
Человек ступил на ступеньку, молодой еще пацан. Лицо залито кровью, в руках нервно подрагивает автомат.
Стоять, негромко приказал Глухарь. Он застыл на колене, выставив перед собой автоматный ствол.
В подтверждении его слов, у ног пришельца вздыбился пыльный фонтан, поднятый пулей.
Кто таков? грозно спросил Глухарь.
Не стреляй, хрипло сказал парень. Я тебя знаю, ты Глухарь.
А я тебя нет. Кто такой? Ну!
Я Очкарик.
Какой еще Очкарик?
Я меня Грек вел. Я отстал и это потерялся.
Куда вел?
В бар "Сталкер". Но там кровосос короче, я отстал.
Ничего не понимаю. Оружие бросай, Глухарь с трудом сдерживал раздражение.
Хорошо, не стреляй, Глухарь.
Очкарик снял с плеча автомат и сбросил со ступенек. Тот покатился с глухим стуком.
Спускайся. Три шага вперед. Лицом к стене.
Очкарик послушно спустился по ступеням.
И в тот же миг Красавчик узнал незнакомца. Вернее, незнакомку.
Пока Ника подходила к стене, пока разворачивалась, касаясь открытой правой ладонью стены, Красавчик незаметно подтянул к себе автомат. Памятуя о том, что Глухарь все чувствует, хотя и не видит, снимать с предохранителя не стал, опасаясь, как бы звук не получился слишком громким.
Глухарь приблизился к девушке.
Кто, говоришь, тебя вел? глухо поинтересовался он.
Грек.
Остальные где?
Не знаю. Я вторые сутки один.
Давно в Зоне?
Четвертый день.
Меня откуда знаешь?
В баре, за кордоном, в "Приюте", мне вас показали.
Кто показал? Не слышу!
М Макс показал.
Возникла заминка.
Так ты Макса знаешь, голос у Глухаря потеплел. Там, наверху, никого не видел?
Нет. Вроде нет. Я от леса шел. Вижу сарай, и кто-то разговаривает. Я и вошел.
Ну и, долго подслушивал?
Я? обиделась Ника. Я только понял, что люди говорят и вошел.
Ладно. Посмотрим, что у тебя в карманах. Чего-то мешок у тебя хилый.
Так растерялось все по дороге.
Ты сейчас выйдешь отсюда. Прямо иди, там деревня будет Как выйдешь из нее по шоссе дуй там до бара недалеко.
«Силен, теоретик, зло подумал Красавчик. Толкнул девчонку прямиком в объятия контролера».
Хорошо, Очкарик застыл у стены, широко расставив ноги.
Глухарь вплотную подошел к девушке. Он положил ей руку на бок, но обыскать не успел.
Откуда-то из темного угла, из укрытого стеблями травы лаза, вдруг послышалось низкое рычание. Глухарь машинально обернулся, и в тот же момент у Ники в руках оказался пистолет.