Только не обращайте внимания на кашельмой внук Андринью болен лихорадкой! Будьте как дома, сеньор!
Комната, в которой жил Валдез с семьёй, была прямой иллюстрацией бедности в Колумбии. Стены все сплошь в трещинах, скромно обставленная деревянная мебель: стол и два стула, раскладушка, на которой спала чета Валдез. Угол комнаты, где лежал Андринью, загорожена ширмой. Скромный платяной шкаф без дверей, на крючках внутрибедная штопанная одежда. На окнах нет ни малейшего намёка на занавески.
Корнелита постелила мне на полуразбитом полу тонкий шерстяной плед. Подушки, к сожалению, не было предусмотрено, но я не унывал, так как привык к спартанским условиям. Хотя, ночка предстояла неуютная. Тем не менее, я бросил к изголовью свой рюкзак, который предстоял быть мне подушкой и лёг. Свой «Кольт» я пристроил под рюкзаком, предварительно поставив пистолет на предохранитель. Не знаю я, насколько часто в Санто-Валверде в дома вламываются грабители.
Долго я не мог уснуть, мешали мне два обстоятельства: громко храпящий на другом краю комнаты старый Валдез и уличный фонарь, упорно светивший в окно и заливающий комнату светом. Но вскоре, усталость вместе с выпитым алкоголем взяли своё, и я заснул.
Настоящие бандиты
Проснулся я от внезапного страшного грохота. Входная дверь была с силой выбита, и луч фонаря слепяще ударил мне в лицо.
Не дёргайся, гринго! услышал я английскую речь с сильным акцентом.
А потом в лоб мне упёрся ствол бразильского Taurus PT 92: дрянной копии итальянской «Беретты». Естественно, доставать лежащий под рюкзаком «Кольт» уже не было смысла. Меня резко поставили на ноги, а в следующую секунду я почувствовал, как на моих запястьях защёлкнулись наручники.
Ботинки мои не забудьте! попросил я на испанском, вспомнив, что я снял их перед сном, чтобы не гудели ноги.
Заткнись! рявкнул незнакомец с «Таурусом», Как у вас говорят, имеешь право хранить молчание.
Корнелита проснулась и гневно выкрикнула несколько слов на местном диалекте, но второй незванный гость заткнул её. В его речи мелькнуло слово Policia, и это означало, что по мою душу пришли не какие-то бандиты, а колумбийская полиция. Окончательно я в этом убедился, когда эти двое, подхватив мою обувь и рюкзак с пистолетом, потащили меня к полицейскому «Доджу Монако» 76 года. Бесцеремонно запихнув меня на заднее сидение, они сели спереди, завели двигатель и рванули с места.
Стояла глубокая ночь, и полицейская машина была единственной, кто ехал в этот поздний час по улицам Санто-Валверде. Мои спутники молчали, не разговаривая даже друг с другом. Я же безразличным взглядом смотрел в окно. Внезапно полицейский «Додж» остановился перед тёмным кирпичным зданием с надписью Policia. В окнах не горел свет, и вообще здание полицейского участка выглядело безжизненным.
Приехалиоповестил меня по-испански сидящий рядом с водителем полицейский, Вылезай!
Они вытащили меня из машины и повели к зданию. Я недовольно морщился: босые ступни ощущали неровные куски брусчатки под моими ногами. У входа в полицейский участок стоял полноватый полицейский: форма на нём сидела, как на пивном бочонке, того и гляди лопнет. Мусоля вонючую дешёвую сигарету, он кивнул двум моим сопровождающим:
Что, поймали какую-то крупную рыбу, ребята?
Умойся, Пончо! гаркнул на него нервный коп с «Таурусом». Сам-то только и подымаешь свою жирную жопу, чтобы покурить!
Миновав ставшего угрюмым Пончо, полицейские втолкнули меня в вестибюль. Внутри было жутко прокурено, чему я удивился: и зачем только Пончо выходит покурить на улицу, если, судя по запаху, курят прямо в вестибюле? Впрочем, это, вполне возможно, его причуды. Помимо простого стола, похожего на школьную парту и ряда табуреток у противоположной стены больше ничего в этом вестибюле не имелось. Жуткой трелью завёлся телефон на столе, и второй сопровождающий меня полицейский крикнул:
Пончо, марш на пост, там звонят!
Ну и хрен с ними! раздалось с улицы, Что, убивают там что ли?
Веди его к шефу! передал этот же коп своему напарнику с «Таурусом», Санчез очень хотел его видеть!
Хорошо, двигай, гринго!
Из полумрачного вестибюля меня провели по узкому коридорчику к единственной тускло освещённой комнатке. Грязная дверь с замызганным стеклом гордо оповещала картонной табличкой: «Шеф». Меня втолкнули внутрь и захлопнули за мной дверь так, что стекло жалобно зазвенело. Передо мной возникла небольшая комнатка, однако, в отличии от пустого вестибюля, в кабинете почти не было свободного места. Широкий дубовый стол, заваленный огромной кучей бумаги, на краю егостарый телефон и маленький вентилятор, едва продувающий помещение и напоминающий, что даже по ночам в Колумбии жарко. Слева от стола, едва втиснувшисьогромный дубовый шкаф, в котором хозяин кабинета выставил свою коллекцию сигар. Над окном, занавешенном дешёвыми жалюзи, висит чучело головы ягуара. Хозяин кабинетатучный мужчина в солнцезащитных очках (и, судя по всему, он даже спит в этих очках) и пышными соломенными усами. Широкие челюсти перемалывают уже погасшую сигару. Свет от стоящего справа от шефа светильника, бьёт мне в лицо, когда я сажусь. Старый, посмотренный ещё в фильмах психологический трюк!
Доставили, наконец тебя, гринго! зычный голос шефа бьёт по моим барабанным перепонкам, Кто такой? Цель поездки в Колумбию?
ЯРене Десперо, турист из Франции, отвечаю я изподлобья, Приехал пофотографировать местные красоты!
Турист, значит? усмехается шеф.
На стол, поверх кипы бумаг передо мной появляется моя кобура с «Кольтом» и ножны с KA-BAR.
А это что, сувениры купил, гринго?
Нет, у меня есть на них лицензия, спокойно объясняю я.
Хватит заливать, гринго! На кого работаешь? Герилья, Ортега, может Перес?
Я молчу, смотрю на пистолет. Если бы были свободны руки, я бы попробовал сбежать, но сейчас, в кандалах, далеко не убежишь.
Говорю вам, ятурист! Бывший солдат Легиона.
Ну да, бывший, усмехается шеф.
Он встаёт со стола высится горой передо мной и приближает своё, искажённое от ярости усатое лицо ближе:
Слушай меня внимательно, лягушатник! Здесь, в этом городе яхозяин. Сеньор Рафаэль Онделло Санчез. Ни одно происшествие, ни одно преступление здесь не происходит без моего ведома. Ни один залётный наёмник тут не шарахается, если я его не одобрю. У меня везде здесь глаза, уши и нос! Даже если ты ещё ничего не натворил, знай: ты у меня на крючке, понял, ублюдок?
Что вы от меня хотите, Санчез? коротко спрашиваю я, которому надоело уже это бравирование.
Санчез садится обратно на свой «трон»: дешёвый офисный стул с раздолбанной спинкой, давит в пепельнице на краю стола окурок своей сигары и достаёт очередную улику: «Никон» Дикого Билла и фотографию:
Местные красоты, значит, фотографируешь? Ищешь местные оружейные склады?
За исключением складов, я бы ответил именно так! улыбаюсь я ехидно.
Не смей меня дурить! рявкнул Санчез и с силой стукнул по столу так, что с него слетает верхний слой документов, Будешь меня злитья тебя в тюрьме нашей сгною! И не таких ещё умников и шутников приходилось усмирять!
Сеньор Санчез, попытался я вновь вернуть шефа к сути нашего разговора, Вы что-то хотите от меня? Скажите прямо или сразу сажайте под замок!
Санчез злобно посмотрел на меня, но успокоился:
Ладно, фотограф-турист. Так как ты у меня на крючке, я дам тебе шанс для прогулок в моём городе. Любишь, значит, фотографировать местные красоты? Чтож, сделай для меня один снимок. Цена снимка2000 песо. На снимке должны быть мэр Санто-Валверде и глава одной из местных банд. Через час, Санчез бросил быстрый взгляд на своё запястье с вычурным «Ролексом», они встречаются на мосту Марии Магдалены. Мэр решил дать на лапу бандитам минуя меня, так пусть, значит, у меня будет против него козырь. Как снимешь их, двигай сюда! Тебя отвезёт Мауриньо, туда и обратно! Ну чтосогласен? Или предпочтёшь камеру?
По рукам! протянул я руки в наручниках Санчезу, понимая, что другого выхода у меня и нет.
Запястья мои были освобождены, а в руки Санчез вручил мне «Никон» Дикого Билла: