Тем временем американцы не мешкали. На одном из мониторов было видно, как один за другим с огромной палубы авианосца взмывают в небо истребители. Серые матовые F-18, ложились на крыло и уносились по направлению к белой дымовой завесе, лоскутами изорвавшейся между синими небом и водой.
Ну Алистер, мать твою скрипучий голос из края зала, молись, чтобы русские и американцы сейчас не поубивали друг друга
Всю эту картину, молниеносно разворачивающихся событий, наблюдал Илья. Он так и сидел на полу, привалившись спиной к металлической стене-перегородке, не в силах подняться. Странная слабость одолела его, и будто бы тело больше не принадлежало намерению и воле. А может быть наоборот, эта самая воля подвела его, ослабла и расфокусировалась, потеряв способность управлять.
И тут комната пропала. Утонула в черноте перед глазами на миг. Но спустя этот краткий миг, длинной в взмах век, чернота ушла, а на ее месте появилась пещера, та самая, где он пришел в сознание, привязанный цепями к странному алтарю. Теперь же вместо него, на алтаре этом было тело в белом балахоне. Человек этот безвольно висел, голова упала на грудь. По периметру в разных малоестественных позах застыли на полу другие фигуры в таких же белых одеждах. В центре всего этого действа со склоненной вниз головой, растерянно махая нижними щупальцами, стоял Окти и крутился в разные стороны. Илья чувствовал, что серый пятиметровый гигант испуган, потерян и не понимает, что делать. В его сознание копьями, одна за другой, вонзались человеческие мысли, мысли тех, кто принимал непосредственное участие в набирающем силу бое. Каким-то непостижимым образом мысли эти дублировались и в голове хакера. Вот пролетели словно рой диких пчел, мысли летчиков американских истребителей, готовых исполнить любой поступающий приказ. Эта готовность граничила со страхом, адреналином, отдающим в надпочечники. В это же время до сознания доносились, объятые паникой с одной стороны и военной дисциплиной с другой, мозговые волны капитанов флотов. Американцам не хотелось воевать на два фронта, даже их мощнейшим флот этого бы не выдержал. И пока русские неуклонно сокращали дистанцию под прикрытием дымовой завесы, японцы не мешкали и тоже разворачивали свои корабли в боевые позиции. И пока одни лихорадочно искали причину запуска ракет, другие пытались не допустить новых потерь и оскалить в ответ свои военные зубы. С каждой новой секундой, разноголосый гомон мыслей в водовороте конфликта, прорезался все новыми и новыми голосами в огромной, источающей слизь голове, похожей на гниющий бутон, попутно резонируя в совершенно неподготовленных для такого восприятия человеческих мозгах Ильи.
Ему уже не нужны были мониторы, чтобы наблюдать за развитием боя. Он был сразу во многих местах, мог видеть картину сотнями пар глаз, воспринимать ее десятками душ и сердец. Вот, к центрам зрительного восприятия, не спрашивая его на то разрешения, приклеилась картина: глаза американского пилота F-18 за толстым фонарем кабины и тонированным экраном шлема, наконец-то смогли различить что-то кроме плотных белых клубов. Не успев проанализировать боевой порядок русских, внимание его приковал крупный пунктир зениток, прочертивших трассеры сразу с нескольких кораблей. Мгновенно были срезаны две машины, шедшие в звене слева. Не дождавшись команды, летчик в ярости откинул предохранительный колпачок с гашетки, отправив тем самым сразу пять ракет по ближайшей цели. Интеллектуальная система наведения выбрала некрупный эсминец в первом ряду. Ракеты вонзились в серый корпус и взрывами раскололи корабль на несколько частей. В этот момент, когда летчик в эйфории, налитыми кровью глазами, созерцал бушующее пламя, пожиравшие эсминец и его команду, быстрая очередь зенитки разрезала его истребитель точно посередине фюзеляжа. Пилот умер мгновенно, как и его мозг, просто перестав существовать, не почувствовав и мили секунды боли.
Сознание бросило Илью в пучину вскипающего огнем океана, туда где еще минуту назад гордо развивал свой Андреевский флаг российский эсминец. Тут уже боли, страданий и ужаса была хоть отбавляй. Люди захлебывались вспененной солью вод или же сгорали заживо. Некоторые догорающей спичкой, обезумев от ужаса, прыгали за борт разорванного на куски судна, повинуясь последнему самому древнему инстинктупопытаться спастись во что бы то не стало.
Прекратите! ПРЕКРАТИИИИ-ТЕЕЕЕ! надрывно выл фрилансер, колотившись спиной о стену, стискивающий, и до крови раздирающий ногтями кожу под своими волосами, в надежде прервать этот поток ужаса, людской боли, страха и смерти.
Алистер, там нашему гостю что-то совсем нехорошо, какой-то мужчина указал голландцу на Илью.
У хакера тем временем уже пошла ртом пена и закатились глаза, перевитые багряными жилками сосудов. Бельштейн содрогался в крупных конвульсиях, продолжая надрывно и все менее связно выть все те же два слова по-русски.
Что там за завесой? спросил Алистер вместо реакции на Илью.
От дронов нет сигнала. Они-то ли не могут прорваться, то ли их сбили.
Твою мать сквозь сжатые зубы выдавил голландец, А что там с медиумами, кто-то уже к ним отправился?
Да, сразу, как только вы велели. Пошел Мачида со своей командой.
Хорошо, тихо ответил координатор.
Ван Хойдонк несмотря на бешенное напряжение и ответственность, тем не менее был способен задавить свои эмоции. Запретив себе отвлекаться, он во что бы то не стало пытался удержать тонкие нити ускользающего контроля. Мозг его лихорадочно искал решение, то что могло спасти сейчас не только задуманную миссию, но и целый мир от чудовищных последствий. Алистер молчал, стоя в пол оборота и через плечо наблюдая за, казалось, выжившим из ума Ильей.
Фрэнк, свяжись с охраной. Мне нужно три человека и носилки. Да, и передай Мачиде, чтобы ни в коем случае ничего не делали с Окти. Под страхом смерти ничего не делали!
При всем уважении, сэр, я думаю он и так это понимает.
Давай-ка я буду здесь думать, а ты выполнять!
Так точно, ответил оператор, после чего дал короткий устный запрос в микрофон на длинной стойке, стоящем на углу его стола.
Меньше чем через минуту, в зал влетели три коренастых молодца в черных военных брюках и свитерах. Двое из них несли пустые носилки. В руках третьего был внушительный автоматический карабин.
Так, парни, видите этого припадочного? Алистер быстро указал рукой в сторону раскачивающегося и тихо что-то бормотавшего себе под нос Ильи, Замечательно. Грузите его на носилки и за мной.
Когда группа с голландцем во главе и погруженным на оранжевые носилки хакером быстрым шагом направилась к выходу из каменного зала, неприятный скрипучий голос из тенистой ниши раздражительно заметил:
И куда это ты, Алистер? Кто будет разгребать весь этот бардак?
Надо было отдать должное обладателю этого голоса. Несмотря на весь творящейся вокруг хаос и вакханалию, никакой паники или даже простой неуверенности нельзя было расслышать в заданном вопросе.
Перспектива зарождающейся на глазах, третьей мировой, будто бы абсолютно не пугала скрытого тенями соглядатая, словно за свою жизнь он повидал таких конфликтов не один и даже не десять, и все, что сейчас творилось, не выходило за границы обычного рабочего порядка.
Я, патриарх, как раз этим и занимаюсь, обернувшись, как можно спокойней, стараясь не сорваться на грубость, ответил голландец.
Быстрые гулкие шаги, мелькание синего неба сквозь полуразрушенные колонны морской галереи, крик чаек и свежий соленый воздух. Илье удалось переключиться и снова вернуться в себя, удалось оставить ужас боя позади и сосредоточить внимание на том, где сейчас находилось его мокрое от испарины и сотрясаемое сильным ознобом тело. Но удалось ли это ему? Быть может это его мозг устал от резких вспышек невыносимого стресса и боли и выкинул сознание прочь? А может быть мозгу это приказали? Слишком много вопросов для его бедной головы. Одно оставалось несомненным фактомего куда-то несли. Оглядевшись и попытавшись приподняться на локте, чтобы обозреть тех, кто так громко топал сейчас, хакер нашарил в воздухе рядом с собой плотный накрахмаленный манжет дорогой белой сорочки. «Толя!»первое, что пришло в сознание. Сделав усилие и приказав пульсирующим и ноющим от повышенной температуры мышцам шеи повернуть голову, Илья увидел над собой знакомое лицо голландца. Тот, почувствовав взгляд, посмотрел в ответ.