То, всё было медленно и тягуче, как будто приходилось двигаться в густой субстанции или сопротивляясь, буквально валившему с ног ураганному ветру. То, скорость настолько увеличивалась, что всё буквально мелькало перед глазами.
В одних поединках неимоверно быстро двигались противник, или противники, а сам Арес, двигаясь со своей обычной скоростью, был вынужден из шкуры вон лезть, чтобы успевать отбивать, уворачиваться и попадать наносимыми в ответ ударами.
В других поединках неимоверно быстро двигался уже и сам сын короля оборотня. Двигался, с такой же скоростью, как и его противник, или противники. Но от этого не становилось легче и проще. Ведь теперь приходилось рассчитывать траекторию своего удара так, чтобы он не пролетел мимо.
Гоняемый всеми этими поединками и отработками боевых комбинаций, мозг мальчишки работал со скоростью, на какую до этого не был способен. Являясь главным источником информации, мозг распределял все сигналы, импульсы, энергетические потоки, рефлекторные сокращения мышц, сухожилий и связок, по всему, внешне, спокойно сидевшему в позе лотоса телу.
В один из моментов, до Ареса, как-то, непонятным образом, дошло, что отрабатываемые теперь удары, блоки, комбинации и боевые связки в поединках против противников, им точно не изучались ещё в монастыре Стихий.
И только он это осознал, как понял что его тренировки, отработки и поединки происходят не в монастыре Стихий. Он теперь находился в школе «Первого Белого Дракона». В той самой школе, которая впоследствии стала усыпальницей Первого Белого Дракона.
И именно запечатлённые в рисунках на камнях, боевые комбинации, связки, блоки и удары Арес сейчас и отрабатывал. Причём теперь его противниками больше не были ученики монастыря Стихий.
Среди противников были Кербер и Ехида. Его кузен и кузина. Всё так же атаковавшие его отработанной, слаженной в своих действиях парой. Им на смену пришли Несокрушимые, с их королём во главе.
Работорговцы, из «Бригады Плача», заставили своими приспособлениями для поимки рабов, мальчишку попрыгать и поскакать по верхушкам камней не хуже ловкой и проворной обезьяны.
Удивительно, но когда что-то у Ареса не получалось, или его доставал вражеский удар, ему казалось, что он слышит, а может, ощущает, чьё-то недовольное тихое рычание.
А в один из моментов, одновременно сражавшемуся с десятком работорговцев и при этом наблюдавшим за этим со стороны Аресу, показалось, что рядом кто-то с ним находиться. Кто-то, кто тоже наблюдал за всем происходящим.
Поняв, что он был замечен, метавшимся в мире иллюзий мозгом сосуда, Акхалы поспешно скрылся на задворках сознания мальчишки. Главное он успел сделать. И, по его мнению, сделал это для первого раза весьма не плохо.
В преддверии того, что надвигалось, Акхалы был вынужден вмешаться и провести, свою личную тренировку с Аресом. Он должен был максимально подготовить мальчишку. Сделать так, чтобы тот смог выжить в грядущем кошмаре.
Уж столько времени и сил было потрачено Акхалы на этот сосуд. Так что захватчик, будущий Повелитель этого мира, не собирался позволять кому-то или чему-то лишать его столь прекрасного тела.
Конечно, Акхалы рисковал, проводя свою тренировку с разумом мальчишки. Ведь он за невероятно ничтожно малое количество времени, пытался впихнуть в мозг своего сосуда столько информации, что была большая вероятность того, что вместо того чтобы улучшить боевые качества Ареса, он просто превратит его в овощ. В того, у кого в голове будет сплошная путаница, и кто не сможет больше нормально и здраво рассуждать.
Внезапно открыв глаза, Арес посмотрел на сидевшего прямо перед ним младшего волшебника. Ютиас внимательно, с каким-то беспокойством, изучал сына короля оборотня. И тут мальчишка осознал, что это был вовсе не младший волшебник.
Но наваждение, мираж, или иллюзия сразу пропали. Пропали вместе с беспокойством, сомнениями, страхами, переживаниями, выбросами адреналина и всеми остальными чувствами и эмоциями, которые возникали во время этой странной и дикой медитации Или тренировки?
На смену всему, убрав всё произошедшее из ближайших, поверхностных воспоминаний, пришла обычная глубокая медитация.
Глава 14 Пришёл туман, а с ним бе
Утренняя, а верней, предрассветная побудка, ведь солнце даже ещё не начало всходить над Туманными болотами, показала чистокровным оборотням, что их новые союзники и в самом деле не такие уж и простые путешественники, за каких себя скромно выдавали.
Ноуне и Норуну не удалось никого из союзного отряда застать спящими. Верней, застать врасплох.
А ведь брат с сестрой, приблизились настолько тихо, что даже спящие Лохматые Егеря, мимо которых они проходили, двигаясь через лагерь, не среагировали на их движение.
Встретившись взглядом с Краниосом, с которым они после третьего захода, не больше чем три часа назад закончили свои, так называемыебрачные игрища, а по-простомудикий и страстный трах, Ноуна в какой раз удивилась выносливости и силе гиганта. Другой на его месте, после таких диких, безумных, забирающих все силы и энергию сексуальных битв, через которые пришлось ему пройти в течение ночи, спал бы сейчас без задних ног.
А этот, выглядел свежим и отдохнувшим! Так ещё и помимо этого, судя по загоревшемуся вожделением и желанием взгляду, был готовый, уже снова затащить свою любовницу в облюбованные ими кусты. Хотя, накрывавшая рукоять лежавшего рядом с Краниосом на земле боевого молота лапища, указывала на то, что у гиганта в голове были не только одни мысли о плотских утехах.
У Норуна и Ноуны даже не было никаких сомнений, что если бы сейчас к Краниосу приблизились не они, а кто-то чужой, то его встретил бы удар этого самого молота.
Вас не учили, что не стоит, словно крадущиеся в ночи воры или наёмные убийцы, пытаться бесшумно приблизиться к незнакомцам. По недовольному тону Гапериана, было ясно, что ночные звуки, издаваемые его другом и Ноуной во время их ночных случек, не дали ему хорошо выспаться. Это вам ещё повезло, что Краниос уставший, после этих ваших игрищ. Командир корпуса «Дракон» на последнем замечании, посмотрел на девушку. Явно, в качестве мелкой мести, желая вогнать её в краску и смутить. Но той, похоже, было не ведомо, что такое смущение и стыд. А так бы уже огрел он вас по головонькам.
И ничего я не уставший! Возмутился гигант. Я просто сразу признал наших новых друзей.
Ну, да. Усмехнулся Гапериан. Ты ведь сначала бьёшь, а уж потом признаёшь. Так что расскажи кому-нибудь другому.
Ещё на подходе к новым союзникам, Норун отметил для себя, что, несмотря на кажущуюся несерьёзность Гапериана, по поводу и без повода, начинавшего словесные перепалки с Краниосом, он был невероятно опасным воином. Ведь средний сын барона Жоргана из седьмого выводка, не видел, как, да и когда, Гапериан обнажил свой меч. Тот самый меч, который, скорее всего, в отличие от боевого молота гиганта, первым бы достал до любого врага.
А своим концентрированием внимания на друге, Гапериан просто напросто отвлекал от себя внимание, как от потенциально опасного противника.
Да даже мальчишка, в руке которого был зажат лежавший рядом с ним посох-шест, несмотря даже на то, что он буквально только что, секунд как десять (ведь именно столько прошло, как Вервольфы приблизились к отряду союзников) вынырнул из мира снов, был готов сражаться. Что указывало на колоссальную подготовку, железную дисциплину и невероятное мастерство тех, кто мальчишку всему этому научил.
А учили его без всяких сомнения те, с кем он путешествовал. Так что выводы напрашивались сами собой.
Норуна самого, как их всех отпрысков барона Жоргана, чуть ли не с самого рождения, натаскивали, муштровали и тренировали. И делали всё это на совесть. Буквально на износ. Без всякой жалости и поблажек.
А ведь по-другому, среди чистокровных оборотней и быть не могло. Ведь если ты не можешь стать самым сильным хищником этого мира, то зачем ты вообще нужен роду Вервольфов. Какую пользу ты можешь принести своему клану, если ты слаб и не можешь защитить, ни свой род, ни свои территории.
И именно поэтому, каждый отпрыск рода Вервольфов, с самого рождения, только начиная что-то соображать и понимать, не жалея ни сил, ни здоровья, пытался стать сильней, быстрей и ловчей. Пытался стать самым сильным, выносливым, быстрым и умелым воином и охотником. Тем, кем будут гордиться, и чьё имя будут восхвалять и воспевать везде и всегда.