Передай Тимуру, протянул мне лист согласования маршрута Фома, стоило только приблизиться к нему и остановиться рядом.
Лектор повернулся кинуть взгляд на оставшегося у мотоцикла снайпера, и тогда в голове само собой мелькнуло словосочетание: «вид в профиль». А следом посыпались и другие ассоциации: «анфас», «фотоснимки», «розыск», «опознание». Ещё всплыло в памяти, как изучали журналы с фотопортретами и снимками известных преступников, но я не был готов поручиться, будто видел среди них карточку с изображением лектора.
Поэтому молча забрал листок и двинулся к мотоциклу, но сразу передумал, решив поделиться своими сомнениями с младшим сержантом.
И охота вам только по такой жаре куда-то ехать? поинтересовался я, обернувшись. Ладно, у нас работа, а вы-то чего? Кажется, за сегодняшний день на всю жизнь пыли наелся!
Лектор только плечами пожал, а Фома не преминул заметить:
Кажется крестится надо! В нашем деле уверенность нужна!
Чего нет, того нет, пожал я плечами, дошёл до мотоцикла и протянул листок Тимуру.
Снайпер быстро проглядел разрешение на передвижение по закрытой территории и кивком указал мне на велосипедистов, а сам приготовился вызвать диспетчера: глубоко вдохнул и зажмурился. Повинуясь жесту напарника, я развернулся, и в этот момент лектор вновь нагнулся к своему пиджаку.
Не стоит, предупредил его Фома, положив ладонь на предусмотрительно расстёгнутую кобуру.
Дядька замер, а я решил последовать примеру сослуживца и дёрнул хлястик собственной кобуры. Отвлёкся на это и не придал значения шажку в сторону младшего из велосипедистов. Решил, что он захотел сместиться с возможной линии стрельбы, да только пацан вдруг растопырил пальцы, и с них на Фому перекинулась ослепительная дуга! Пулемётчик в самый последний миг перехватил разряд раскрытой ладонью, и всё равно его забросило в росшие на обочине кусты, да ещё отбитая молния не погасла, а отлетела ко мне целым ворохом ослепительных искр!
Я даже рот от изумления разинуть не успел, как получил удар в грудь, крутанулся волчком и рухнул за землю. Больно не было, и даже получилось остаться в сознании, но руки и ноги непроизвольно дёргались, а мышцы пресса свело до такой степени, что едва не треснули рёбра. И ни вдохнуть, ни выдохнуть.
А сердце? Оно вообще бьётся?!
Ужас обжёг почище куска раскалённого докрасна железа, это и заставило собраться. Я оператор. А как поступают операторы, когда не знают, что предпринять? Верно! Обращаются к сверхсиле!
Я мысленно дотянулся до энергии, невероятным усилием воли втянул её в себя и принялся разгонять по телу, снимая спазмы, гася судороги и прекрасно осознавая, что привести себя в норму попросту не успеваю.
Лектор выпрямился с курносым револьвером в руке и сходу принялся палить в отброшенного на обочину Фому, но пули одна за другой теряли скорость и падали в траву в полуметре от пулемётчика. Второй паренёк тоже времени попусту не терял: он вытянул из заднего кармана брюк миниатюрный дамский пистолетик и уже бежал к нам, стреляя на ходу.
Хлоп! Хлоп! Хлоп!
Бежал он к нам, а вот стрелял по Тимуру, только-только вырвавшемуся из транса. Первые три пули прошли мимо, и снайпер даже ухватил винтовку, но сразу выронил её и зажал ладонью простреленное плечо, а попадание в ногу и вовсе заставило его сначала упасть на одно колено, а потом завалиться на бок. Тогда гадёныш-велосипедист перешёл с бега на шаг и прицелился, явно ловя на мушку голову.
Приток сверхсилы к этому моменту худо-бедно погасил судороги, и я рывком вернул контроль над собственным телом, сел, схватил рукоять ТТ, точнее схватить попытался, поскольку кобура оказалась пуста!
Парень резко развернулся и сходу пальнул, но от испуга и неожиданности поспешил, и пуля прогудела рядом с головой, ушла в молоко.
Сука! разочарованно выругался стрелок из-за вставшего на затворную задержку оружия и прыгнул к мотоциклу, где в креплениях оставался зажат мой пистолет-пулемёт.
Страх продрал нутро колючим клубком, и я среагировал бездумно, задействовал первую из пришедших на ум сверхспособностей, ну а поскольку последнее время до одури отрабатывал управление кинетической энергией, то и приложил парня импульсом. Толкнулся всей накопленной силой, будто раскрытой ладонью надавил!
Увы, в очередной раз подвела фокусировка, и стрелка не отшвырнуло от мотоцикла, а крутануло колесом, так что ноги взметнулись выше головы. На мою удачу, выход из сальто получился куда жёстче, нежели у цирковых акробатов, и парня буквально воткнуло в землю, что-то хрустнуло, и он взвыл дурным голосом, на какое-то время выбыв из строя.
Я развернулся и обнаружил, что лектор валяется на дороге с простреленной головой, а Фома выбирается из кустов с табельным пистолетом в руке. Последний из троицы нарушителей запустил в него шаровой молнией размером с крупное яблоко, но младший сержант каким-то очень уж небрежным хлопком отбил её в сторону и скомандовал:
Руки верх!
Сгусток энергии угодил в деревце и разметал его ствол в щепки, а юнец-оператор неуверенно попятился к подлеску, и тогда Фома предупредил:
Стоять! Стрелять буду!
А я ничего говорить не стал, выдернул из креплений ППС, оттянул ручку затвора и дал длинную очередь поверх голов. Пацан мигом распластался на земле, и Фома упёрся в его спину коленом, заломил руки за спину и защёлкнул на тонких запястьях стальные браслеты наручников.
Тимур ранен! крикнул я, взяв на прицел гадёныша, который и подстрелил нашего снайпера. Тот уже перестал корчиться, но подняться на ноги покуда не пытался и лишь подвывал и придерживал вывернутое под неестественным углом плечо.
Младший сержант выругался и крикнул:
Тимур! Ты как?
Жить буду, сипло отозвался снайпер, пытаясь зажать обильно кровоточившую рану в бедре.
Фома рывком за ворот заставил задержанного подняться, подвёл его ко мне и вновь уложил лицом вниз. Предупредил:
Дёрнутся стреляй по ногам, а сам отбежал к Тимуру.
Покалеченный мною паренёк понемногу прекратил подвывать и едва уловимо напрягся. Я понятия не имел, оператор он или нет, поэтому среагировал предельно жёстко: пнул по вывернутой руке, заставив нарушителя повалиться обратно на дорогу, и прикрикнул:
Лежать!
Но мог бы и не драть глотку: парень потерял сознание от боли.
Что ж нашим легче. Никаких угрызений совести из-за чрезмерной жестокости я не испытывал.
Чрезмерная жестокость? О, господи ты боже мой! Да он мне голову прострелить хотел! Вот это жестоко!
Фома тем временем ловко перебинтовал плечо Тимура и занялся его ногой, но только распорол штанину и сразу уточнил:
Можешь диспетчеру наши координаты передать?
Уже, сдавленно просипел раненый снайпер. Обещают прислать кого-нибудь
Тогда младший сержант вытянул из петель свой кожаный ремень и, сложив надвое, велел Тимуру закусить его. После наложил руки на рану, и кровотечение замедлилось, но замедлилось лишь на мгновение, а затем алым начало плескать куда сильнее прежнего, в ритме лихорадочных ударов сердца. Завалившийся на спину снайпер протяжно замычал, но ладно хоть ещё долго его мучения не продлились: почти сразу в красную лужицу упал комочек смявшегося при ударе о кость свинца, и Фома принялся затягивать жгут. Закончил бинтовать и оглянулся на меня.
Петя, твоего латать нужно?
Потерпит! заявил я в ответ и легонько двинул ногой вздумавшего пошевелиться оператора. Лежи спокойно, пока пулю не схлопотал!
Младший сержант одёргивать меня не стал, достал из люльки вещевой мешок и устроил его под головой Тимура, после сказал:
И вот ещё что, Петя! Уясни крепко-накрепко: ты стажёр. Кто бы каких претензий не предъявлял, так и говори: «я стажёр и выполнял приказы старшего группы». Понял?
Я кивнул, хоть ничего и не понял.
Претензии? Да какие тут могут возникнуть претензии?!
Но, как оказалось, могут и ещё какие
Глава 4
За нами прилетел аэроплан. У меня чуть челюсть от изумления не отвисла, когда крылатая машина промчалась над головами, развернулась и пошла на посадку. Был этот двухмоторный самолёт с раздвоенным хвостом, который крепился непосредственно к крыльям сразу за двигателями. Заметно меньше десантного биплана, он легко и просто, как показалось со стороны, сел прямо на дорогу.