После той горы голова у Конрада потекла, верно говорю, повторил в очередной раз Чунчо. Ну, вспомни, полковник, он же до того был вроде Элиасавесь из себя правильный, вежливый, выкал всем, а что потом стало, а? Ну, ведь так же, а? Так!
Угомонись, Муньос, бросил ему Кукарача, и иди спать. Мы тебя в кубрик не потащим, а иметь дело с капитаном будешь сам, когда он найдёт тебя храпящим на палубе.
Да всё равно скучно с вами, запустил пустой бутылью в воду Чунчо, и шатающейся походкой убрался вниз. Грязные тарелки он оставил нам.
Он славный парень, наш Чунчо Муньос, усмехнулся Кукарача, явно желая сменить тему, помогал нашему делу в Рагне. Вот только он так кичится кражей винтовок и пулемёта, но забывает сказать, что он их продавал. Разменивал верность на звонкое золото. Конечно, большую часть он пускал на новые авантюры, но и на выпивку и баб тратил немало.
Я всегда считал, что за деньги воюют куда лучше, чем за идеалы, не встал я на сторону полковника. Твёрдая и гарантированная оплата всегда привязывает куда крепче идеи. Ведь в окопах, когда тебя жрут вши, в идее очень легко разувериться, а вот мысли о золоте греют даже когда ты по уши в дерьме.
Я считал, что наёмничество изжило себя ещё триста назад.
В прежнем виде, да, оседлал я любимого конька. Делать было нечего, мы отлично сидели на палубе парохода и дымили очередными сигарами, и я решил поделиться с ним своими идеями. Точнее теми идеями, что не давали нам с Миллером спиться от тоски в траншеях, как многим из офицеров, потерявших веру в идеалы на этой войне. Всегда можно вывести идею на новый уровень. Не прежние банды и наёмные армии, скорее, что-то ближе к синдикату или гильдии. Объединение профессиональных солдат со своими правилами ведения войны и чёткими принципами, которые преступать нельзя.
А заодно и мощной карательной армией для тех, кто будет их всё же преступать.
В темноте мне было плохо видно лицо Кукарачи, однако показалось, что он скривил губы в издевательской улыбке.
Возможно, согласился я.
Идём-ка спать, поднялся на ноги полковник, щелчком отправляя окурок сигарки за борт. Такие разговоры не стоит вести на ночь глядя. И толковать о кровавых местных культах тем более.
Я отлично понимаю намёки, особенно высказанные почти прямым текстом, и поднялся следом. Сигару я не докурил и до середины, а потому привычно загасил о подошву ботинка и сунул в карман. Как тут с табаком, я не знаю, но остаться без него совсем, мне не улыбалось.
Мы оставили грязные тарелки и стаканы в раковине на камбузе (малознакомый с корабельной терминологией, кое-что я всё же знаю). Тот был отделён от кубрика лишь формальной перегородкой из пропитанной жиром занавески.
Пусть дневная жара и спала, и наверху царила приятная прохлада, но, когда мы спустились с палубы, меня словно кулаком в лицо ударили. Я даже остановился на пару секунд на верхней ступеньке трапа, привыкая в чудовищной духоте, вони и храпу. Что ж, в этих условиях мне жить ещё, одни святые знают сколько, придётся осваиваться поскорее.
V
Однако путешествие на «Нэлли» оказалось скорее приятным, чего я даже не ожидал. Большую часть времени мы проводили на палубе, даже ели тут, откровенно эксплуатируя Пеппито. Армейские традициигонять молодых в хвост и в гриву явно были в чести и среди рагнийских революционеров. Правда, частенько совесть просыпалась у Эрнандеса, и тот отправлялся на камбуз вместе с парнишкой.
«Нэлли» шла на юго-восток, чётко следуя фарватеру Великой реки. Мимо нас то и дело проплывали деревни и даже небольшие городавсе со своими пристанями. Но пока нигде капитан не давал приказа причалить. Наш пароход обгоняли самоходных баржи, вроде тех, что стояли рядом с лагерем фон Вирхова. Они шли вверх и вниз по реке, везя грузы, людей и животных. Транспортная сеть в Афре развита не очень сильно, из-за разногласий и стычек на границах колоний стянуть её просторы железными дорогами не получалось, а потому в этой части Чёрного континента Великая река оставалась самой удобной транспортной артерией. Несмотря на войну, идущую в Аурелии, договор о нейтральном статусе Великой реки все страны и блоки соблюдали святоникто не хотел таскать грузы по бездорожью, да ещё и с риском угодить если не в зубы к какому-нибудь чудовищу, так на ужин к племени людоедов, науськанному соседом. Поначалу, конечно, непривычно видеть баржи под флагами колоний Альянса, полные рекрутов и ощетинившиеся пушечными и пулемётными стволами, мирно расходящимися с точно такими же, только идущими под флагом Коалиции или Альбийского Содружества. Потом перестал обращать внимание на гербы вообще.
Сновали по Великой реке и суда поменьше, вроде нашей «Нэлли». Они ловко лавировали между громоздких барж, то и дело перекрывавших фарватер, словно играя в пятнашки. И если наш капитангном рассудительный и к авантюрам явно не склонныйчётко следовал правилам поведения на воде, то многие игнорировали их, идя на неоправданный риск. Несколько раз мелькали быстрые пакетботы, которым все уступали дорогу. По большей части быстроходные суда были дизельными и легко обходили всех остальных.
На такой лодочке мы быстро добрались бы куда надо, заметил Кукарача, провожая взглядом очередной обогнавший нас, как стоящих, пакетбот. И осадка у него поменьшепройдёт почти везде.
Но о такой роскоши, как собственный дизельный пакетбот, я мог только мечтать. Какой бы серьёзной ни была порученная мне миссия, она не делала меня настолько важной персоной.
Первую остановку «Нэлли» сделала в деревне с весьма интересным названиемШлюшья. Большая часть командыеё составляли в основном людитут же отправилась на берег с понятной целью. Чунчо с Пеппито и Эрнандесом от них не отстали.
Принесёте дурную болезнь, посулил им на прощание Кукарача, останетесь здесь.
Да не волнуйся ты! крикнул сбегавший по сходням Чунчо, маша рукой. Она к нам не липнет!
Уж что-что, а женщин он выбирать умеет, усмехнулся Кукарача, и ведь, подлец такой, никогда не платит, а они его на руках носят.
Противно смотреть на это логово блуда, произнёс тяжёлым тоном Святой, глядя на деревню, где из домов уже выбирались представительницы древнейшей профессии, встречая очередных гостей. Каждое слово Святого будто пуд весилотак он их проговаривал, и акцент уроженца Экуменической империи в его голосе сейчас звучал как никогда сильно.
Ничего, хлопнул его по плечу Кукарача, когда вернутся, построю на палубе, и будут как миленькие тебя слушать.
Жаль, только мои слова до сердец их не доберутся, вздохнул Святой и ушёл в кубрик, чтобы не глядеть на «логово разврата» и то, что творят там его товарищи.
Дурных болезней тут нет, заявил спустившийся со шканцев капитан. Шлюшья деревня живёт с одногои если кто-то тут подхватит «розалийский насморк» или триппер, то сюда больше ни один корабль не зайдёт.
А мы на какой предмет тут остановились? поинтересовался у гнома Кукарача.
Общаться с командой предпочитал онформальный глава, как старший по званию, среди военных. Я оставался, скорее, его молчаливой тенью: никуда не лез, но всегда держался рядом с полковником.
Угля набрать и воды в котлы. Шлюшья деревня не просто так тут стоитдля небольших кораблей, вроде моей красотки, это завсегда первая остановка. Да и баржи, если не самоходные, многие тут причаливают. Вот когда местные золотишко лопатой гребут.
По виду деревни нельзя было сказать, что кто-то тут гребёт золото лопатой. Она мало отличалась от остальныхразве что домов побольше. Но те, в которых жили, разительно отличались от тех, где принимали клиентов. Первые были крепкими, стояли на прочном фундаменте, и видно, что их регулярно подновляют. Вторые же только для вида подкрашивали и ремонтировали, лишь когда совсем разваливаться начинали, они стояли кривые, кособокие, будто привалившиеся друг к другу пьяницы.
Несмотря на заверение гнома, вскоре тоже сошедшего на берег договариваться о покупке угля, я не пошёл в деревню.
В любви предпочитаешь чувства? спросил у меня Кукарача. Мы вместе сидели в тени от пароходной трубы на полупустой палубе. И как это сочетается с идеей о честном наёмничестве?