Да, вот тут мы это и смотрели А теперь в коридоре светло, шлюз открыт, кругом тихо, искусственная гравитация работает, как настоящая земная, и можно спокойно стянуть пленочный шлем «Берсерка», не опасаясь запаха канализации.
Уникальный был случайоскольчатый перелом мыщелков плечевой кости плюс полный имплант наружного мыщелка и регенерация внутреннего. Больница разрушена, все на аварийке, а я тебе импланты приживляю проговорил Григорьев, открывая шлюз операционной. Антисанитария, спешка, у робота вот-вот аккумулятор сядет
Я не помнил про аккумулятор, но память отлично сохранила отчаянную боль, стыд за свою беспомощность, тяжелый мешок с регенератором на сломанном локте и запертую дверь шлюза. И сознание того, что мы можем так и не узнать, что происходит по ту сторонуведь после гибели «Лондона» погиб локатор, и никаких записей больше скачать я не мог. До утра оставалось всего несколько часов, и мы ждали, гадая, долетит «Дмитрий Донской» или его что-то задержит в пути. Но утром открылась дверь в шлюз, мы увидели яркий свет прожектора от большого экзоскелета и замерли, боясь услышать чужую речь. Космодесантник с базукой на плече сдвинул на затылок прозрачную пленку шлема и заговорил на евроамериканском.
Ну и вонь тут у вас, ребята! Хоть снова шлем надевай! Ну ничего, мы уже здесь!
«Дмитрий Донской» долетел. На этом десять лет назад война для меня закончилась, хотя шла она еще несколько месяцев. И даже сейчас я невольно принюхивался, ища следы гнусного запаха. Однако в больнице теперь пахло так, как и полагалосьтолько дезинфекцией и регенератором. А в операционной все было так же, как десять лет назад, только медицинский робот был новый.
Снимай экзоскелет и ложись! скомандовал Григорьев. Я послушно проделал все, лег на морфоместо, и оно окутало меня белыми складками, подставив мой левый локоть под глазок сканера. Над пультом робота появилось изображение коренастого светловолосого человека, похожего на меня. В том месте, где плечевая кость входит в локтевой сустав, был ясно виден ярко-голубой пластиковый имплант. Робот замигал и зажужжал, обрабатывая то, что увидел.
Ну вот, ничего уникального, и это хорошо! Надоели уже уникальные случаи! сказал доктор, вглядываясь в мираж с изображением искусственного сустава и колонками цифр. А ты как? Диплом получил?
А он и это помнит? Правильно говорили еще на РегдондеГригорьев знает все!
Уже пять лет, как получил, Московский Технологический с отличием.
И от заикания избавился, как я слышу.
Я кивнул. Лечение заикания оказалось на удивление простым, я избавился от этой неприятности в первый же месяц в Москве. Труднее было научиться говорить не только чисто, но и грамотноя научился и этому.
Все остальное тоже не уникально продолжал доктор. Ты повзрослел и стал таким, каким должен быть по генетической формуле. На деда похож, и на отца тоже. Хорошо, что ты успел до войны сдать экзамен на общегосударственную стипендию, и заявление матери ни на что не повлияло.
Что за заявление? Мои родители развелись, когда мне было восемь лет, и мать увезла меня на Землю. Дед, известный на Регдонде инженер, к тому времени уже умер, а отец улетел служить на Дубль. Потом, в четырнадцать лет, мать решила определить меня вместе с собой в монастырь космологистов, во искупление грехов моего рождения, и с этого все началось. Я отказался от монастыря, космологисты побоялись брать подростка в обход закона и против его желания, потом в дело вмешался отец, вышел в отставку, и я оказался на Дубле. Правда, в космологической школе, но другой на Дубле просто не было.
Мать согласилась отправить тебя к отцу только потому, что здешняя школас религиозным уклоном. объяснил Григорьев, увидев мое удивленное лицо. Она письменно заявила, что требует твоего воспитания в лоне космологики, предоставив решение твоей судьбы звездам. На полном серьезе так и написала, уникальный случай!
Что было, то было, мать до сих пор считает все, чего я добился, результатом греховного сопротивления судьбе. Рожденный под созвездиями регдондского неба, я был грешен самим фактом своего рождения. Мое заикание, жир и неуклюжесть были карой за этот грех, а любая попытка что-то изменитьоскорблением воли Великих Звезд.
Хорошо бы тебе, конечно, вместо импланта вырастить новые мыщелки, сказал Григорьев, разглядывая в мираже ярко-голубой треугольник с внешней стороны сустава. Останешься на три дня?
Это мне каждый раз предлагали во время медосмотров на Земле, но импланты стояли отлично, а на выращивание настоящего сустава у меня никогда не было времени. Не было и сейчасБалиани распорядился вылетать на Виту завтра в девять. Я отказался, попрощался с Григорьевым и вышел на Проспект. Надо же, он меня помнит, и вовсе не презирает меня, да и раньше не презирал. А я-то думал! Даже во время операции все представлял, как он остановит операцию на полпути и не доделает имплант, когда поймет, что я и есть всеми презираемый Гудок, а не настоящий человек! А оказалось, он и деда уважал, и меня
Теперь надо было повидать отца.
Не успел я пройти и половины пути до купола, под которым помещался клуб Космофлота, как над моей головой зажужжал открывающийся шлюз. По лесенке скатился на Проспект худощавый человек в экзоскелете, подпрыгнул, отряхивая оба ботинка сразу, и обеими руками скинул с головы шлем. Лицо у него оказалось молодое, узкое, с длинным любопытным носом. Под пленочным шлемом экзоскелета на парне оказался биоволновой шлем из коричневого пластика, из-под которого выбивались ярко-рыжие кудри.
Эй, Подгорецкий! Прекрати прыгать! крикнул, спускаясь по лестнице, здоровенный десантник в «Легионере», видимо, патрульный.
А ты наручники сними, и ноги освободи, вот я и буду ходить, а не прыгать! отозвался парень хриплым голосом биополевика с жестким стикским выговором. Так вот кого ждет каутильский подполковник!
Веди меня к генералу Хантеру!
Генерал-лейтенанту военного космического флота! возмущенно поправил патрульный.
И скорееменя ждут на Вите! требовал биополевик. Ты даже не представляешь, как я там нужен!
Генерал-лейтенант на банкете в клубе Космофлота, не положено к нему всяких водить
А кого положено? И куда положено? А может, положили, да забыли?
Отстань! Ну не положено, так не велено!
Патрульный ухватился за пластиковую рукоять, соединяющую наручники, и потащил несерьезного биополевика по грузовому тоннелю в сторону клуба. Я пошел следом.
Где не велено? В инструкции по вождению летательных аппаратов? В конституции ССП? В уложении о наказаниях двенадцатого века? развлекался Подгорецкий. Надо же, он явно лет на десять старше меня, а болтает, как подросток, как будто ему все равно, что о нем подумают окружающие. Я уже начал беспокоиться, что патрульный не доведет его до генерал-лейтенанта, а изобьет по дороге, но добрались мы все до клуба без драк.
Прямо перед входом, за длинным банкетным столом, среди гостей в парадных мундирах, сидел Балиани рядом с генерал-лейтенантом Хантеромвидимо, регистрация фирмы-двойника благополучно состоялась. Хантер с бокалом в руке произносил тост.
И пусть всякий, кто нам друг, выпьет с нами сейчас за славу нашего отечества, за победы Космофлота, за наших прекрасных женщин, и за процветание «Энерго-Виты»!
Ура генерал-лейтенанту и базе Вита-Дубль! крикнул Подгорецкий от дверей. Не обращая внимания на удивленные физиономии участников банкета, он двинулся к столу, таща за собой сбитого с толку патрульного. Тот не сопротивлялся, да и мне все происходящее казалось если не вполне естественным, то весьма забавным. Возможно, биополевой шлем не так уж хорошо защищал окружающих от внушения биополевика.
Господин генерал-лейтенант! Примите поздравления с Днем космонавтики, а также примите меня самого! ЯДжал Подгорецкий, консультант по проблемам биополя при экспедиции «Сатья-Лока-3»!
Это что еще такое, чтоб тебя в нанопленку размазало? Хиляк, что ли? опустил бокал Хантер.
Никак нет, господин генерал! Яподданный Стики! Мне нужен пропуск в гостиницу Космофлота и ваше разрешение на завтрашний вылет! объявил он, и подвыпивший генерал-лейтенант заулыбался.