Вы получите возможность рациональнейшим образом распорядиться абсолютной властью, ведь вы же ученый, человек морально уравновешенный. Ваши действия не могут причинить людям зла. Вы убедите богатых поделиться с бедными, усмирите дикие страсти, заставите людей полюбить друг друга, и люди наконец станут счастливы.
Профессор сидел совершенно оглушенный. Розовый с кроваво-красными прожилкамя дымок клубился в бокале, суля грандиозные перспективы. Черт возьми, как все это внезапно, нарочно внезапно, чтобы не дать времени подумать! От великого до смешного...
Он потер пальцами виски, хотел что-то спросить, но забыл что и решительно замотал головой: - Нет... нет... это несерьезно. Вот так, сразу, взять на себя такую ответственность: распоряжаться волей, судьбами миллиардов людей! Да это просто немыслимо!
- Но как же другие берут? Кто-то ведь должен управлять людьми.
Профессор со вздохом отвернулся от розового сияния.
- Пусть они берут. Я не могу.
Ох, как он ругал себя за ограниченность, косность и прочие смертные грехи, из-за которых во вчерашних своих рассуждениях не допустил даже мысли, что посетитель - действительно тот, за кого себя выдает, и в результате совершенно не подготовился к контакту. Будь на его месте любой толковый студент, он бы хоть дал нолю фантазии, посоветовался бы с кем-нибудь и оказался бы теперь полезнее его, известного ученого.
- Ну что ж, подведем итоги, - сказал "актер" с ноткой явного удовлетворения (бокал снова стал пуст). - Высокие научные знания вы считаете опасными, от рога изобилия отказались, власть над людьми вас отталкивает. Только огорчаетесь вы напрасно, Анатолий Николаевич: вы поступили совершенно правильно, отказавшись от моей помощи.
Профессор с удивлением и недоверием посмотрел на собеседника.
Глава 7
В ночном небе вспыхнула молния. От удара грома дрогнули стекла. Окно со стуком распахнулось, и в помещение, пузыря занавеси, ворвался свежий грозовой вихрь.
Вихрь-грубиян слизнул со стола салфетку с решением задачи и понес в зал, выгнув как парус. Профессор бросился за драгоценным документом, едва не сбив с ног проходившую мимо официантку. Он поймал белый треугольничек прямо перед носом какого-то гривастого усача. Тот качнулся на стуле и пьяно погрозил пальцем перед собой: - Пап-паша...
В углу грянул оркестр, как бы подчеркивая всю нереальность происходящего. Публика зашевелилась, вылезая из-за столов. Задвигались танцующие пары. Анатолий Николаевич аккуратно сложил салфетку и, сунув в карман, вернулся на место.
"Актер" вытянулся на цыпочках у окна, пытаясь справиться с неподдающимся шпингалетом. Край его рубашки вылез из-за пояса, проглядывая в разрезе пиджака, и эта маленькая банальная деталь, бросившаяся в глаза профессору, только усилила состояние хаоса и бестолковщины, в котором он находился. Вот ведь абсурд! Вот нелепица! Нафантазировали бог знает чего, понаписали горы умных и глупых книжек, нагородили эвересты слов, а вышло так. В каком-то дурацком ресторане, в случайной точке земного шара происходит событие невероятного значения для человечества. И никто об этом не подозревает. Ничего не случилось - танцуют, пьют. И не с кем посоветоваться. Выйти к микрофону, объявить?
Глупо. Да и нельзя. Теперь все решает ОН...
Черные стекла быстро покрывались искрящимися дождевыми стрелами. "Актер" задернул штору и сел в свое кресло.
- "Пронеслась гроза седая, разлетевшись по лазури. Только дышит зыбь морская, не опомнится от бури", - продекламировал он, наливая себе в бокал лимонада. - Будете?
- Да, пожалуй, - кивнул профессор. Ему что-то все время хотелось пить.
"Актер" опрокинул бутылку над бокалом и ловко отнял, когда жидкость дошла до краев.