Почему не так? поинтересовался Сергей. Есть еще какая-то лестница?
Нет, лестницы как раз никакой больше нет. Но имеется странная шахта, которая уходит еще дальше вниз.
Вы не пробовали залезть в эту шахту? спросила Оля.
Нет, ответил Вадим. Побоялись, если честно.
Вадим несколько раз кидал ключи в шахту, стал объяснять Жора. Дно у нее, похоже, неглубоко, но насколькомы с уверенностью сказать не можем.
Это все, что вы хотели рассказать? спросил Сергей.
А этого мало? удивился Жора.
Сергей пожал плечами. Вадим наклонился к нему и прошептал:
Там в подземных этажах кто-то обитает и этот кто-тоне человек.
У него звериная морда такая, добавил от себя Жора.
Да, репа у него здоровая и мерзкая, произнес Вадим. Я таких сроду не видел.
Сергей слез со стола, распрямил затекшие плечи, положил ладони на шею и покрутил головой в разные стороны.
Так, давайте завтра пойдем и поймаем эту тварь, сказал он.
Поймать, может быть, и поймаем, пробубнил Вадим, задумавшись о чем-то. А вдруг она там не одна?
Так и мы не одни пойдем, успокоил его Сергей. Смотри, сколько у меня бойцов. Все в бой рвутся.
Внезапно раздался тихий, очень неприятный звук, похожий на скрежет по металлу. Громкость звука стала медленно нарастать.
Этот невыносимый писклявый звук шел откуда-то снаружис улицы.
Брр! вскрикнула Оля. Что это такое?
О, сука, скривился Сергей. Как по нервам скребет-то!
Вот это жесть! согласился с ним Вадим.
Он зажал уши и посмотрел на окно.
Снаружи по разрисованному морозом стеклу что-то ползло, и как только оно полностью с той стороны этим чем-то покрылось, в глаза людей, которые смотрели в этот момент в окно, ударил сильный яркий свет. Они сначала вскрикнули и закрыли ладонями глаза, потом повалились на пол и забились, как в приступе падучей болезни, громко крича от боли, пронзившей их головы.
Жора упал на колени и обхватил ладонями голову Вадима.
Вадим! завопил Жора. Вадимушка, что с тобой?
Вадим убрал руки от лица и открыл глаза. Они стали как молоко, а сами зрачки растворились в этой пустой белой жидкости.
Жора, помоги мне! закричал Вадим. Я ничего не вижу!
15
Во дворе в это злобное сумеречное время было не просто тихо, а абсолютно тихони звука, ни шороха, ни возгласа. Словно живой мир умер в холоде, который стал главным и подавляющим в новой реальности. Здание больницы от земли до второго этажа покрыла ледяная пленка, периодически сверкающая ярко-синим светом.
Все вокруг замерло в ожидании чего-то неизбежного, рокового
16
Иван Сергеевич Хмельницкий сидел за узким, но длинным столом, расположенным в центре кабинета, и делал какие-то записи в своем ежедневнике. За его спиной, в кресле в углу, тихо дремал Хлебников, странный тип, возомнивший себе главврачом больницы.
Хмельницкий перестал писать и, засунув ручку в рот, задумался о чем-то. Он улыбнулся, потом перечеркнул все, что написал, вырвал испорченный лист из ежедневника, скомкал его и выбросил в мусорное ведро, в котором уже лежало несколько таких бумажных комков.
В кабинет кто-то три раза постучался. На лице Хмельницкого появилось раздражение, он небрежно отбросил в сторону ручку, поднял голову и громко произнес:
Войдите!
Открылась дверь, и в кабинет вошел Николаев. Он остановился напротив Хмельницкого и, опершись руками на стол, уставился на него.
В чем дело, Павел?! спросил Хмельницкий.
Добрый вечер, Иван Сергеевич, вместо ответа сказал Николаев. Что-то вас давно не было видно в нашем отделении. Решил сам к вам зайти.
Хмельницкий драматично развел руками.
Сам видишь, какая ситуация в больнице. Мне некогда возиться с каждым по отдельности. Я решаю общие вопросы по урегулированию всего. А вам уж приходится разгребать остальноена то вы и поставлены руководителями, каждый в своем отделении.
Хлебников, тихо похрапывающий в углу, внезапно затих и открыл один глаз.
Николаев, это ты, что ли? вскрикнул он.
Николаев вздрогнул и кинул любопытный взгляд на Хлебникова.
Простите, мы разве знакомы?
Наверное, нет, ответил мужчина в кресле, и выражение его лица стало грустным. Я, скорее всего, ошибся Или сошел с ума.
Откуда вы знаете, как меня зовут? прицепился к нему Николаев.
Хлебников неуверенно пожал плечами.
Так все-таки вас зовут Павел Петрович Николаев?
Да, так оно и есть.
Посмотрите на меня, жалобно попросил Хлебников. Неужели вы меня ни разу не видели? Или не помните?
Николаев внимательно рассмотрел Хлебникова.
У меня хорошая память на лица, произнес он. Мы с вами ни разу не встречались. Ну, а если и встречались, значит, это было очень давно.
Хмельницкий взглянул на Хлебникова и стукнул кулаком по столу.
Павел Петрович Паша! Не обращай внимания на этого человека. Он из-за всего происходящего потерял рассудок и утверждает, что он главврач этой больницы. Я даже не спешу его в этом разубеждать, чтобы не навредить его психике окончательно.
Хлебников тяжело вздохнул. Николаев, кинув мимолетный взгляд на Хмельницкого, вновь с серьезным выражением лица уставился на странного человека, который утверждал, что знает его.
Очень тяжело мне осознавать то, что я сошел с ума, заговорил Хлебников. Я чувствую себя нормальным, способным адекватно воспринимать окружающее. Но меня мучает такое ощущение, что я потерял мир, в котором жил. И каким-то чудом попал в ваш, который очень похож на мой, но не совсем. Что-то в нем не так. Например, в моем мире мы с вами знакомы, а в этом нет.
Николаев машинально провел рукой по щеке и ответил:
Знаете, нам всем в последнее время кажется, что мы живем в каком-то чужом мире. Так что вы меня не удивили.
Поймите, вы рассуждаете, исходя из общей картины происходящего, произнес отчаянным голосом Хлебников. А я говорю об индивидуальных отличиях.
Николаев сел на стул.
Я не совсем понимаю, что вы хотите мне сказать.
Я не могу все сразу объяснить. Я долго ходил по больнице, наблюдал и анализировал все происходящее. И отметил для себя очень много парадоксальных вещей. К примеру, ваш мирназовем его вашей реальностьюизменяется под воздействием каких-то факторов к худшему, но вы в вашем мире почти все друг друга в этой больнице знаете. У меня же проблема другая. Я почти всех вас знаю, могу назвать поименно. Знаю больницу, как свои пять пальцев, могу рассказать, где и что находится, за исключением некоторых нюансов. Но в этой больнице никто не знает меня.
Да, неприятно ухмыльнулся Хмельницкий, тяжелый случай.
Можно даже сказатьстранный, прошептал Николаев.
Хлебников вскочил с кресла и закричал, не контролируя свои эмоции:
Дослушайте меня! Может быть, произошел какой-то сдвиг между реальностями, и именно из-за этого пострадали люди? Только каждый из нас пострадал по-разному. То есть, у каждого его реальность изменилась не одинаково. Допустим, у меня намного сильнее, чем у вас, Павел Петрович, а у вас, Иван Сергеевич, намного слабее, чем у Павла Петровича.
Хмельницкий топнул ногой и со злостью посмотрел на Хлебникова.
Прошу вас! разгневался он. Не продолжайте больше этот бред.
Хлебников моментально опустил голову и сел обратно в свое кресло. А Хмельницкий тем временем набросился на Николаева:
Павел Петрович, ну право же! Мы с вами умные люди и не должны слушать всех подряд, иначе точно сойдем с ума. Он же мыслит, как шизофреник. Выстроил свой мир в голове, со своими же законами, и нас пытается затянуть туда же.
Николаев задумчивым взглядом пробуравил толстый лоб главврача, заставив его чуть-чуть понервничать, снисходительно улыбнулся и ответил:
Согласен. Не будем разводить демагогию. Я пришел к вам по другому вопросу. У нас появился кое-какой план, и мы хотим его согласовать с вами.
Я весь внимание, сказал Хмельницкий. Давай, вводи меня в курс дела.
17
Магамединов, надев на себя защитный костюм, вышел из своего кабинета в коридор, посмотрел налево, и его сердце неприятно стукнуло в груди. По коридору, поникнув головой, шла Весюткина. Она вся сгорбилась, руки ее неестественно повисли.