Я ничего не вижу! сказал Жора.
Потерпи, я сейчас организую свет.
В руках Вадима засветился яркой подсветкой дисплей телефона. Свет «фонарика» выхватил из темноты скопление труб различного диаметраони на разной высоте пересекали помещение и уходили в стену.
Мне здесь как-то не по себе, прошептал Жора.
Слева раздался неприятный скрип, и Вадим сразу же направил свет «фонарика» в сторону этого звука. Сначала он увидел только трубы. А затем в пятне света неожиданно появилась морда какого-то жуткого зверя с большой головой и круглыми глазами. Зверь оскалился. С его головы на пол закапала вязкая жидкость.
ААА!! закричал Вадим и уронил мобильный телефон.
Жора тоже заорал. Ему показалось, что сама темнота дохнула на него холодной жутью.
О боже, что там такое?! вскрикнул он.
По полу что-то быстро задвигалось.
Вадим, ты это слышишь? зашептал Жора.
Да! громко ответил Вадим.
Появился свет, и Жора увидел Вадима, который стоял на четвереньках рядом с ним и светил своим мобильником в ту сторону, где он увидел зверя.
Одни трубыи больше ничего. Вадим быстро обвел «фонариком» все помещение. Никого в нем не было.
Вадим, пошли отсюда! заныл Жора.
Тот ничего не ответил и вновь направил свет «фонарика» на пол и стены. Под трубами лежала папка со скоросшивателем «Дело». Вадим подошел поближе и поднял ее.
Жора мог поклясться, что он слышал все это время чье-то тяжелое дыхание. И у него появилось такое чувство, что сейчас обязательно что-то произойдет. Жора весь сжалсяпревратился в один сплошной комок нервов. Вадим же спокойно распрямился и посмотрел на папку «Дело», на обложке которой черным маркером было написано: «Вестница смерти».
Вадим сел на корточки и начал листать папку, освещая страницы.
Что это за бред такой? Похоже на распечатанный из интернета роман.
Жора схватил его за плечо:
Да пошли уже!
Вадим поднялся и осветил пол под ногами. Он увидел небольшие лужицы, в свете фонарика отливавшие желтым. Почесал пальцем висок, постоял, подумал и кивнул Жоре.
6
Переборов свой страх, Весюткина вышла из столовой с подносом в руках и зашагала по коридору терапевтического отделения. На подносе у нее стояли два стакана чая и лежали шесть кусочков батона с маслом.
Из палаты номер два выглянул, хищно улыбаясь, старший Хонкин.
Ну, наконец-то, произнес он.
Весюткина осторожно приблизилась к нему. На ее лице красовались синяки, появление которых она объяснила Магамединову тем, что споткнулась и, падая, лицом налетела на ручку двери. Зная горячий характер Максима Викторовича, она предпочла скрыть правду. Не хватало еще в отделении кровопролития. А вдруг Магамединову не удалось бы поставить этого козла на место, а вдруг Максим Викторович пострадал бы еще сильнее, чем она?
Быстрей давай! С ума сойти, как жрать охота! поторопил Ингу Вацлавовну Хонкин и зашел в свою палату. Она последовала за ним.
В палате на своей кровати лежал Хонкин-младший. Старший прошел на середину комнаты и показал рукой на тумбочку, что находилась рядом с кроватью у окна.
Давай, шевели ластами, дура! зарычал он. Ставь все на тумбочку и проваливай за дверь, жди моих дальнейших указаний.
Хонкин-младший приподнялся и с удивлением посмотрел на брата.
Эй, брат! Ты что сдурел?! Как ты разговариваешь с врачом?
Весюткина поставила поднос с чаем и бутербродами на тумбочку.
Старший Хонкин удивился:
Женька, ты чего на меня раскричался, что я не так сказал?!
Да ты сам подумай! возмутился Евгений Хонкин.
Весюткина осторожно достала из кармана шприц с розовой жидкостью и быстрым движением вколола его Хонкину-старшему в мышцу плеча. Тот вздрогнул и сразу же осел на пол, ударившись головой об угол тумбочки.
Увидев это, Хонкин-младший вскочил с кровати.
Игорь! крикнул он, потянувшись к брату.
Я бы не советовала вам к нему прикасаться, спокойно заявила Весюткина. Я пока ничего не смогу вам объяснить. Но твердо уверена, что у нас по отделению распространяется болезнь, вызывающая неконтролируемый звериный голод. У вашего брата из-за нее явно началось расстройство психики.
Что вы такое говорите? растерялся Евгений Хонкин.
Женя, если вы хотите выжить, то вы покинете эту палату вместе со мной.
А Игорь? Бросить его? А если все это ошибка?!
Весюткина развернулась и быстро зашагала к выходу.
Я закрываю эту палату на карантин, напоследок произнесла она. Вам даю шанс сделать правильный выбор. В будущем может случиться так, что выбора у вас уже не будет.
Хонкин-младший поднял брата с пола и уложил на кровать.
Хорошо, я с вами, прошептал он и вместе с Весюткиной покинул палату номер два.
7
Уже два часа никак не могу попасть в процедурный кабинет. Кто-то в нем закрылся и не выходит, пожаловалась Анфиса заведующему терапевтическим отделением.
Магамединов ударил кулаком по двери.
Кто здесь? закричал он. Откройте немедленно!
Я не могу, Максим Викторович, раздался за дверью голос Шарецкого. У меня нет сил даже двинуть рукой.
О, боже, что там с ним? взвизгнула Анфиса. У кого-то же должны быть запасные ключи!
Магамединов отошел назад и ударил по двери ногой. Она распахнулась, стукнувшись о стенку. Анфиса уставилась на Максима Викторовича.
Такой способ открывать двери в последнее время входит в моду, пожал плечами заведующий. И заглянул в процедурный кабинет.
То, что он там увидел, поразило его до глубины души. На кушетке стонал Шарецкий, живот у него вздулся до невероятных размеров. На лице и шее выступили вены.
Магамединов тяжело вздохнул и подошел к Шарецкому.
Ох, как же знакома мне эта картина! произнес он.
Шарецкий попытался приподняться, но у него не получилось.
Не подходите ко мне близко! Я заразный, предупредил он.
Магамединов кивнул.
Я вижу, что шансов выжить у тебя нет.
Шарецкий вытер слабой рукой пот, проступивший на лбу.
Максим Викторович, самое страшное, что я никак не могу вспомнить тот момент, когда я решился участвовать в этом эксперименте.
Магамединов наклонился к Шарецкому и стал внимательно рассматривать его лицо и шею. Под глазами Александра Михайловича выделялись темные круги, на лице было видно, как полопались мелкие сосудики. Вся шея у Шарецкого была в какой-то красной сыпи.
О каком эксперименте ты говоришь? спросил Максим Викторович.
Мэр нашего города вернулся из поездки в Африку зараженным какой-то неизвестной науке болезнью, начал объяснять Шарецкий. В Африке ее называют новой чумой.
И зачем, скажи мне на милость, нашему мэру понадобилось поездка в Африку?
В ответ Шарецкий закашлялся.
Ох, застонал он. Не перебивайте меня! Я боюсь, что не успею рассказать главного.
Я молчу! рявкнул Магамединов.
Мэр приказал нам тайно провести эксперимент, за положительный результат которого обещал заплатить громадную сумму. Хорошо помню, что я отказался. Но вчера вечером я сделал укол больному, специально заразив его африканской чумой, чтоб в дальнейшем на нем провести испытания нескольких синтетических препаратов. И вот, когда я уже сделал укол, я с ужасом стал вспоминать: когда же я решился сделать этот гадкий поступок. Ведь я был принципиально против. И не вспомнил. И до сих пор не могу вспомнить.
Приказал нам. Намэто кому? поинтересовался Максим Викторович.
Мне и Беленькому, ответил Александр Михайлович и закрыл глаза.
Какого больного заразил ты? отчеканил Магамединов. А какогоБеленький?
Шарецкий открыл глаза, в них сквозь слезы засветились нечеловеческая боль и страдание.
Я заразил Алексея Горина из третьей палаты, а Беленький Я точно не знаю кого, но у меня есть предположение.
Не напрягайся! Я сам тебе скажу: Кадышева из пятой палаты.
Шарецкий вновь кивнул и застонал.
Вот, что я еще вспомнил, заговорил он из последних сил. Мэр хотел к вам направить убийцу, но, видимо, не успел это сделатьумер, гнида!
А я-то что ему плохого сделал? удивился Магамединов.
Беленький жаловался ему на вас, что вы его много загружаете работай, не даете свободы его действиям.