Или, когда ты даже сделала что-то хорошо, но знаешь, что это все равно ни на что не повлияет. Как же ты будешь довольна собой? Жазэль не обращала внимание на слова проснувшейся Эйр.
Хм. Продолжай. Возможно, капелька здравого смысла залетела случайным образом в твои наспех придуманные вымышленные примеры. Амайанта подняла голову и выглядела задумчивой. А когда плохоэто хорошо?
Ну, сразу могу привести пример самопожертвования. Когда ты принимаешь какую-то боль или наказание, чтобы другим было хорошо. Тебе в этот момент физически может быть плохо, но морально тебе хорошо.
Какое глубокомыслие. снова подала голос Эйр. Там на постах должны быть солдаты. И поверь, они будут слушать.
Еще! Давай, давай, не останавливайся. подгоняла ее Амайанта.
Айя, я так быстро не могу придумать.
Сандрин, почему ты ничего ей не скажешь? взмолилась Эйр.
Я считаю, она действительно с кем-то говорит. отозвалась Творящая.
Еще бы! Конечно, говорит. И мешает нам спать. сделала вид, что все еще недовольна, Эйр.
Но сама перевернулась на бок и больше не подавала голоса.
Когда человек в беде и ему очень плохо, но он радуется, что вокруг него собрались его родные. Что он им нужен, что он им дорог. Человек радуется тому, что у него есть любящие родные, друзья
Все. Ты мне вообще не помогла. бросила ей богиня и скрылась за стеной, но через мгновение появилась снова. Осломордая!
Амайанта улетела, а Жазэль еще долго не могла уснуть. Она не думала о водоносах. Она не думала о заклинателях. Девушка вспоминала своих друзей из детства. Думала о том, как же все сложилось так, что у нее не осталось родных и близких. У нее даже подруги нет. Девушка беззвучно вытирала глаза. Она услышала, как кто-то поднялся с кровати. Шаги. Голос Сандрин раздался совсем рядом:
Хочешь поговорить?
Жазэль отрицательно покачала головой.
Есть люди, которым ты нужна. сказала Творящая и отправилась к своей кровати.
А были ли такие?
Исправляя недозволенное
Алхимист. 11 лет до абсолюта.
Сорок Третий шагал к своей секретной комнате. На улице стоял жаркий летний день. На нем была его повседневная одежда и темно синяя накидка. Такие выдают на четвертом году обучения. Парень шел от Барнабаса. Отдавал ему последние книги, что еще оставались у него. Они хорошо дружили с учителем. Тот постоянно подпитывал его интерес к знаниям своими книгами. Уже больше года, как Барнабас не ведет у них никаких предметов. Уже больше года, как он дает мальчику книги, не связанные с алхимией. История, природоведение, география, биология и другие интересные темы стали теперь для Сорок Третьего не такими далекими. Некоторые из книг он давал почитать своим друзьям. Но под строжайшую ответственность. Ведь ему приходилось отвечать перед Барнабасом.
Мальчик дошел до нужной ему двери, нагнулся, делая вид, что поправляет обувь, и огляделся. Никого. Он быстро убрал маленькую прибитую на один гвоздь дощечку возле двери. Там оказался спрятан небольшой тумблер. Сорок Третий повернул его. Затем открыл дверь.
А я говорю, что он не сможет этого сделать.
Ну, посмотрим. Времени еще много.
В комнате уже сидели два его друга. Двадцать Седьмой и Восьмой. С первым он сдружился почти в самом начале обучения, а со вторым они дружили чуть больше года. Но доверял он обоим одинаково.
У кого и что? спросил Сорок Третий, усаживаясь на диван.
За четыре года комната разрослась. Они тайком расщепили одну стену, которая была смежная с соседним помещением. Замуровали дверь из новой части в другие комнаты. Так что, теперь его секретное убежище увеличилось втрое. Кое-что из мебели появилось за эти годы. Пару вещей обнаружилось в той комнате, что они захватили. Остальное они тайком собирали по заброшенным местам, если могли туда добраться. Стол возле дивана, стол у стены. Сам диван и кресло. Разного фасона и не подходящие друг к другу. Но выбирать было не из чего. Три стула. Лампы на стенах. Специальная задвижка на окна, чтобы свет изнутри не видно было снаружи. Вешалка. Именно на нее мальчик повесил свою накидку. К двум другим, что там уже висели.
У тебя не получится создать выход из полиота. пояснил Восьмой, рыжий драйтл с веснушками.
До конца обучения еще так долго. Вот увидишь, мы сможем по вечерам гулять вне полиота. отрицательно покачала головой Двадцать Седьмой.
И где ты гулять собрался? Кормить комаров на болотах? усмехнулся Сорок Третий.
Ты же сам рассказывал, что есть специальные очки, которые показывают дорогу.
Есть. Сорок Третий вздохнул. Он видел их лишь однажды. И больше не хотел иметь с ними ничего общего. Шестнадцатый с тех времен изменил свой статус в группе. Та, якобы секретная, организация еще водила его за нос целый год, заставляя делать разные вещи. Сорок Третий подозревал, что они просто издеваются над мальчиком. Так и вышло. Его и туда не приняли, и здесь от Шестнадцатого все отвернулись. Теперь его все называли Уродом. Прямо в глаза. Он сам выбрал свой путь.
Сегодня будешь что-то новое рисовать? спросил рыжий.
Им нравились рисунки Сорок Третьего. Одна из стен была ними завешена. Там были картинки из детства. Как он с отцом едет на ярмарку, или как продает арбузы. Были картинки из полиота. Барнабас, когда он кричит на Двадцать Седьмого, испытание, на котором сидят учителя других школ. Усмехающийся Серафеим. И была одна большая картина. Мальчик склеил четыре обычных листа, чтобы ее нарисовать. Там был изображен Алхимист и Творящая. Такими, какими он видел их в кабинете у ректора. Эта картина особо нравилась всем. Последнее время он начал развешивать рисунки на другой стене. В основном на историческую тематику. В основном битвы. Все исторические книги он давал читать друзьям, те с жадностью перечитывали по несколько раз описание давно минувших сражений. Чувства, которые Сорок Третий испытывал при чтении о битвах, он выплескивал на бумаге в виде своих рисунков. Часть из них носила брутальный характер.
Нет. ответил парень. Я вчера рисовал, пока вы бегали за Зеокритом.
Он хотел дать нам плохие рекомендации перед испытанием! вспылил Восьмой.
Так надо было меньше спать на его уроках. улыбнулся Сорок Третий.
А нечего было нам давать читать такие интересные книги. вступил в разговор Двадцать Седьмой.
Во-во. Так что, это ты виноват. закивал рыжий.
Сорок Третий хмыкнул и покачал головой. Он подошел к столу. На стене, перед столом висели рисунки. Другого рода. Только изображение отца напоминало о рисовании, как об искусстве. Остальные рисунки больше походили на чертежи. Мальчик открыл верхний ящик и вынул оттуда листок бумаги. Он обернулся.
Ну? Кто угадает?
Оба его друга тут же поменяли позы. Они нагнулись вперед, потирая руки. Уже некоторое время ему и самому нравятся исторические хроники больше, чем все остальное. И поэтому рисовать картины сражений он стал чаще. После очередной прочитанной книги мальчик выбирал одну или две сцены, которые рисовала его фантазия, и переносил на бумагу. А его друзья занимались тем, что спорили, какую именно битву он изобразил.
Так. протянул Восьмой. Лица одних воинов светлее, других темнее. Все в черных тонах, но рискну предположить, что это амалионы. Та с темными глазамиТворящая. Вот этот, огромных размеров мужик с мечом это человек. Третья глобальная война человеков и амалионов.
Сорок Третий довольно улыбнулся. Если парни отгадывали событие, которое он изобразил, то это означало, что он точно передал то, о чем прочел. Другими словами, каждый отгаданный рисунокэто скрытый ему комплимент.
А это там на заднем фоне башни Ксерона? спросил Двадцать Седьмой.
Восьмой приподнялся, чтобы лучше рассмотреть. Точно, там были башни, которые на верхушке расширялись. Нарисовано все было так, что задний фон был немного размыт или в тумане. Восьмой огорчился, что не заметил сразу такую важную деталь.
Тогда Двадцать Седьмой повернулся к Восьмому. рискну предположить, что тот огромный человекМаксуд.
Восьмой открыл рот. Оба мальчика повернулись к Сорок Третьему.
Все верно. Третья глобальная. Битва при Ксероне. Максуд одерживает убедительную победу.