Скоротечный бой закончился едва начавшись. Я понимал, что утром немцы по полной отыграются по нашей свалке. Поэтому отвел своих автоматчиков на их прежние основные замаскированные позиции и дал команду к отбою. Моральный дух моих бойцов и вера в меня как командира значительно окрепли. Первое немецкое наступление на вверенном мне участке наша рота отбила не потеряв ни одного бойца.
Глава 8
Как я и предполагал, встретив на моем участке серьезное сопротивление, немцы больше не стали испытывать здесь удачу и отправились на поиски брода. По крайней мере вражеские танки двинулись вдоль западного берега реки в сторону расположений капитана Ларина, за которого я был пока полностью спокоен: там у наших была очень выгодная позиция, до батальона курсантов и призывников с пушками, минометами и пулеметами.
По всему выходило, что следующих «гостей» нужно было ждать только утром, поэтому я отправился спать на восточный берег, приказав Андрею почистить и зарядить мою винтовку, а часовым будить меня при любой опасности.
Примерно около 8 часов утра, я проснулся от звуков близких взрывов. Выскочив из палатки, я поспешил вернуться на западные позиции. Немецкие снаряды дальнобойных орудий основательно перепахивали нашу свалку. Мои бойцы из своих окопов на безопасном расстоянии с интересом следили за вражеским артобстрелом, комментируя особо точные попадания. Немецкие наводчики видимо ставили целью прежде всего вывести из строя артиллерию, поэтому остовы наших и так поломанных орудий вскоре взлетели на воздух и перестали выполнять какую-либо функцию. Мои бойцы теперь понимали ценность ложной позиции, на создание которой они потратили столько времени. Как оказалось, моя рота уже позавтракала и веселые лица солдат говорили об их хорошем боевом настрое.
Вдалеке на всем нашем западном берегу, то слева, то справа слышались выстрелы и разрывы, в воздухе кружилась немецкая авиация. Атакующая волна танковых колонн группы армий «Центр» подкатилась к Березине. Я приказал Чопорцу организовать завтрак и чай и спокойно уселся под звуки артобстрела за импровизированный стол из ящиков, даже заботливо накрытый Андреем трофейной скатертью, обнаруженной у мотоциклистов. Я где-то читал, что перед боем командир должен всем своим видом показывать солдатам свое спокойствие. Тот же Наполеон демонстративно ложился спать часто в разгар какого-либо сражения.
Из обрывков разговоров курсантов в окопах, я понял, ночью мой адъютант рассказал всем свою версию вчерашнего боя, по его словам выходило, что я перестрелял практически всю роту фрицев. Чопорец, видимо, это сделал, чтобы поднять мой авторитет и порадовать бойцов. Поэтому сейчас, когда я спокойно сел пить чай во время обстрела, бойцы не видели в этом ничего удивительного. В их глазах я был уже не просто бойцом особого назначения, а главным секретным оружием Красной Армии. Для полноты картины мне не хватало только утренних газет, поэтому мне в голову пришла хорошая идея. Я приказал позвать ротного политрука Сергея Сенцова, с которым мы успели вчера перекинуться всего парой слов, и изложил ему, что неплохо было бы разжиться прессой, а также провести вечером собрание бойцов, рассказав им историю этого славного места и про нашу победу 1812 года. Сенцов с восторгом поддержал мое предложение, сказав также, что совместит это мероприятие с собранием комсомольского актива роты, а также выпустит стенгазету.
В это время в небе раздался гул приближающихся немецких самолётов.
Воздух!крикнул Дуболомов, и бойцы поспешили надеть каски и укрыться в окопах. Вчера я предупредил, что фрицы обязательно будут нас бомбить, а при отсутствии средств ПВО это может быть очень опасно.
Над лесом появилась тройка немецких Юнкерс Ju-87, прозванных «лаптежнтками» за большие неубираемые во время полета шасси. Его вообще было трудно спутать с каким-то другим самолетом. Этот одномоторный двухместный пикирующий бомбардировщик и штурмовик Второй мировой войны выделялся также крылом типа «перевёрнутая чайка». С характерным пугающим рёвом сирены, которая, кроме устрашения, позволяла лётчику определять на слух скорость пикирования, немецкие «штуки» устремились на наши позиции. Я понял, что мой план сработал: немцы были уверены в силе наших позиций и намеревались окончательно сравнять их с землей. Зениток у нас не было, поэтому враг мог действовать безнаказанно. Своими очертаниями самолеты напоминали хищных птиц, в их угловатых контурах просматривалось что-то дьявольскоерадиаторы пикировщиков напоминали широко разинутые пасти, а стойки шасси с объемными обтекателями выглядели как выпущенные когти. Все это должно было произвести огромный психологический эффект на тех, на кого пикирующие бомбардировщики с неумолимой точностью сбрасывали свои бомбы. В данную минуту я очень рассчитывал на их хваленую точность, так как от свалки наши позиции были всего в двухстах метрах.
Немецкие асы снизились до высоты 500 метров и сбросили первые бомбы, которые точно накрыли свалку. Я уже было взялся за винтовку, намереваясь попробовать пострелять по этим небесным хищникам, но видимо, пилоты не увидели на земле больше никаких подходящих целей и набрав высоту полетели вдоль реки на юг. Теперь дело было за наземной операцией, однако в этот раз немцы не торопились. Вся моя рота застыла в напряженном ожидании на в своих окопах, даже разговоры смолкли.
Уже после обеда из-за леса лениво выползли немецкие танки: это было 6 легких Pz.II, за ними на значительном удалении растянулась цепь немецкой пехоты, в количестве примерно 2-х рот. Фрицы стали неспешно подползать к позициям нашей обороны, подставляя нам фланги, так как свалка была чуть в стороне. Я отправился на позиции нашей артиллерии, приказав Дуболомову открывать огонь по пехоте противника только по моей команде. Нужно было максимально близко подпустить противника и полностью расправиться с панцерами, для этого я хотел проверить свою меткость на наших орудиях. Мы располагали двумя стандартными 45-мм противотанковыми пушками 53-К образца 1937 года. «Сорокапятки» были основным орудием противотанковой артиллерии Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны, боевой расчет пушки составлял 5 человек. Наибольшая дальность стрельбы нашей арты составляла чуть более четырех километров, прямой наводкой можно было эффективно стрелять по танкам до километра. Бронепробиваемость пушки 53-К была вполне приемлемойпо нормали на 500 м она пробивала 43 мм броню, а на1000 мброню толщиной 28 мм. Этого было вполне достаточно для борьбы с бронетехникой врага на первых этапах войны. Но дуэль артиллериста и танка была все-таки неравной. Расчет защищал только лишь броневой лист толщиной около четырех миллиметров, при этом орудие стояло неподвижно, а танк двигался и просто в лоб его пробить было тяжело. Снаряды у нас были бронебойные, и подкалиберные, и совсем немного осколочных для пехоты. Командовал батареей из двух расчетовмладший лейтенант Спиридонов. В данный момент наша арта сиротливо стояла в укрытии и ждала своего часа.
Товарищ комроты, расчеты к бою готовы!отрапортовал мне командир батареи.
Ну, здравствуйте, товарищи артиллеристы!сказал я, осматривая позицию.
Артиллеристы готовились к своему первому бою и возможно они были даже неплохими бойцами. Если бы я не располагал своими сверхспособностями, то конечно дал бы им предварительно хорошо пристреляться. Однако, каждый снаряд у меня был сейчас на счету, пополнение боезапаса было под большим вопросом, поэтому я заранее принял решение стрелять из пушек самостоятельно. О чем собственно и сказал командиру расчетов.
Младший лейтенант Спиридонов с большим непониманием и недоверием подпустил меня к своему орудию, оно было и понятно, артиллеристом в его понимании, я не был. Система оперативно произвела мое обучение. У пушки была достаточно простая система наведения при помощи двух рукояток и нехитрый прицел, чем-то напоминающий оптический. Посмотрев в окуляр на медленно ползущие панцеры, я решил, что мне хватит и одной пушки, поэтому, чтобы бойцы не теряли времени даром я дал им команду переместить другое орудие на заранее подготовленную вторую позицию. Играючи я взял бронебойный снаряд и зарядил пушку. Моя система быстро рассчитала лучшие цели, показывая мне наиболее уязвимые места на вражеской технике. Я очень хотел, чтобы мои первые выстрелы были не только эффективными, но и особо-эффектными, поэтому остановил выбор на местах, попадая в которые, снаряд сразу мог бы вызвать детонацию немецких боеприпасов или гарантированно уничтожить экипаж танка. Например, в правой створке люка танка имелся плохо защищенный маленький прямоугольный лючок для флажковой сигнализации, куда обычно было очень трудно попасть. Я решил, что открывать стрельбу стоит на расстоянии километра. В этом случае у меня будет небольшое преимущество. Процесс прицеливания происходил максимально быстро, я просто должен был совместить перекрестия своей системы и пушки. Скорость ветра моя система также учитывалась, как и вес каждого снаряда, который по факту немного отличался. Танки уже прилично подползли к свалке, очень удачно поворачиваясь к нам правыми бортами.