Начав переодеваться, заранее как можно крепче закрыв дверь каюты на две щеколды, она уже заметила, что все еще почти не чувствует плеча в месте ранения от еще не прекратившегося действия обезболивающего, не сошедшего только с самого очага, мест уколов. Также, правая рука двигалась немного медленнее, чем она ожидала, и тому, наверняка, мешала пробитая ключица. Как бы не старался Покрывало, полностью восстановить разрубленную кость, тем более настолько сложную, он бы просто не сумел, и потому плечо теперь вряд ли когда-нибудь вернет прежнюю гибкость. Но Лилика, осознав это, только ухмыльнулась. Ей было не важно, как это произойдет, но она была уверена, что еще сможет стать сильнее, повысить всю свою ловкость до того уровня, при котором и сломанное плечо будет двигаться лучше, чем когда-либо раньше. Единственное, что ее волновало теперь, это шрам, который может там остаться. Шрамы на теле всегда казались ей интересным украшением, но отнюдь не придавали привлекательности женскому телу. Хотя бы ради Соккона, для кого она и старалась быть самой красивой и прелестной девочкой на свете, чтобы он больше никогда не думал о других девушках, кроме нее, она всегда старалась максимально ухаживать за собой. Пусть ее и стеснял ее низкий рост, она, уже и вправду как ребенок, все еще думала, что молоко поможет ей вырасти, и правильное питание улучшит формы ее тела. Гены и темперамент для нее, выросшей в роду заведомо не выделявшихся своими формами женщин, всегда были пустым звуком, и она была уверена, что сможет получить что угодно лишь как следует захотев. Даже если это не позволяли гены.
Платье, которое она надела теперь, быстро почти сорвав с себя, хоть и с некоторой жалостью, свое старое, легко на нее не совсем так, как она планировала. Груди было тесно, а юбка казалась ей слишком длинной, что могло помешать ей двигаться быстро, как раньше. Она надеялась, что ей больше не придется сражаться хотя бы до самого Леса Кортя, но должна была заранее быть к этому готова. Посмотрев в зеркало у стены, также прибитое к стене, она, все же, поймала себя на улыбке, расценив свой наряд достаточно милым, максимально ей подходящим. В таком виде она может не бояться показаться людям, и, в то же время, не будет выглядеть вызывающе, привлекая нежелательное внимание мужчин помимо Соккона.
Я, ведь, уже рассказывал, чем была вызвана эта мания между братьями и сестрами в роду Кацер, из-за которой и Лилика с Сокконом были как будто одержимы друг другом? Конечно, это была не обычная привязанность, и у нее была свои, прямо скажем, очень глубокие корни, уходящие в самые времена начала Эпохи Грома. Можно сказать, что это был приказ на генетическом уровне «размножаться», сохраняя чистому своей крови имтердов для всего рода Кацер. Конечно, Лилика появилась на свет раньше, чем этот приказ захватил кровь Кацер, и сама она, фактически, не была Кацерой. Но о причинах и того, и другого, вы узнаете позже, и сейчас я лишь напомнил вам, что в Последнем из Первых Миров даже самые обычные взаимоотношения между живыми существами, как и любыми силами мира, имеют свою, совсем не обычную подоплеку.
Закончив все приготовления, так и оставив свою каюту открытой, она, весело осматриваясь вокруг, взглядом приветствуя то и дело весело кивающих ей пиратов. Чаще всего они занимались упаковкой грузов, доставляемых ими, как поняла Лилика, в Лафен для торговли. Совсем не чувствуя движения корабля под своими ногами, лишь слушая глухой звук бьющихся о борта снаружи волн, она прошла трюм почти до самой палаты Покрывала, повернула направо, и спокойно прошла в местную, не раз упомянутую капитаном, столовую. Импровизирована она была довольно умело, состояла из небольшой комнаты с четырьмя столами и четырьмя стульями у каждого, и самим обиталищем повара, тогда варившего, конечно, те же самые, упомянутые уже всеми подряд, макароны в огромной кастрюле. Потолок над ним был обит тонким слоем металла, а сам огонь повар брал из кристаллов, наполненных энергией наверняка какого-нибудь огненного арда. Это снова, как и в случае с горелкой Покрывала, почти поразило Лилику, думавшую тогда, что пираты, точнее морские торговцы, сами по себе люди не самые богатые, просто не могли потратить деньги на что-то столь дорогое, как "огненный камень" для столь не сильно важных, как она думала, вещей. Подобные диковинки было вовсе не удивительно увидеть где-нибудь рядом с Ренбиром, но не на пиратском корабле.
К слову, спросите вы, почему торговцы редко бывают богаты? Конкретно морские торговцы закупают товар по низкой цене в одном месте, чтобы переплыть море, и продать его подороже в другом месте. Почти всегда все их деньги находятся в обороте, и лежат, в виде самого товара, в трюме. Денег на руках для прочих покупок у них обычно недостает.
Вот и мой работодатель! Ты на всю жизнь запомнишь эти макароны! внезапно, перепугав Лилику, повернулся к ней толстяк-повар, махнув при этом половником с кипятком так, что тот едва не улетел ей в лоб. При этом он, правда, почти ничего не выплеснул.
Ах, яЛюблю макароны. решила, на всякий случай, повторить она.
Правильный подход, девочка! Макароныэто тесто. Тесто очень полезно! Любой пекарь скажет тебе это. Потомуэти макароны будут лучшими макаронами, которые ты когда-либо ела! Десять минут, и все будет готово. продолжал махать половником он, все-таки залив стены. Теперь вода была не только с той стороны кормы корабля, но и с внутренней.
Б-буду очень рада их попробовать. неуверенно, не меняя лица, проговорила она, не понимая, "почему именно эти макароны будут лучшими".
"А мне показалось, что он хочет сделать макароны настолько страшными, что я этого во век не забуду" думала она. "Я уже и так проголодалась. Надеюсь, он не шутит, и макароны будут что надо."
Как можно скромнее она устроилась за столом в ожидании "комплимента от шеф-повара", его уже именитых лучших на свете макарон. Теперь только осматриваясь вокруг, оценивая вид тарелок и столовых приборов, которыми уже явно пользовались недавние посетители импровизированной пиратской кухни, грязных, с уже задеревеневшими остатками макарон, лежащих на столе как раз рядом с ней. Так прошла первая минута, и так же, как она думала, пройдут и остальные, наверное, девять. Повар, как ей казалось, не особо спешил, да и торопиться при готовке просто незачеммакароны не сварятся от этого быстрее. Также, удивительным ей казалось то, насколько много он их варил, ведь она одна и десятой доли такого их объема не съест. Этот вопрос не давал ей покоя как раз кстати, ведь она уже знала ответ, и знала, что волнуется она не зря. Спустя уже три-четыре минуты почти полной тишины, в столовую, сопровождаясь немалым шумом, через очередную импровизацию на этот раз двери, почти ворвались несколько пиратов. Их было не больше шести-семи человек, и от одного их появления Лилика ужаснулась, решив сначала, что это может закончиться домогательствами (раньше она старалась не думать об этом, заранее присуждая Попугаям качества по крайней мере хороших людей), но потом испугалась уже того, как бы от их присутствия не провалился уже ходящий ходуном пол. Кажется, ели они все по сменам, делясь на тех, кто работает, а кто в это время отдыхает. Пусть она и не видела от них особой работы последние полчаса, прошедшие теперь мимо нее, садящиеся на стулья, по большей части, именно за ее столом, пираты выглядели скорее правда уставшими, нежели отлынивающими и отдыхающими. Те самые пираты, которых она бы назвала, учитывая их необычную реакцию почти на все происходящее вокруг них, не "Синими Попугаями", а, скорее, "Резкими Ребятами". Ей это название казалось забавным, и ни капли не глупым.
Куча неуместных вопросов, шум, балаган, как и думала Лилика, свалились на ее голову как самое настоящее проклятье. При ее голоде и оставшейся ослабленности от кровопотери она с самого начала очень рассчитывала на тишину и покой, и пусть компания пиратов не была так уж ей противна или надоедлива, у нее правда почти не было сил, чтобы хотя бы держать улыбку в разговоре. Помимо внезапных восхищений пиратами ее внешности, особенно учитывая, что те даже не подозревали о ее ни капли не юном возрасте, собеседники ее делились, в основном, на тех, кто хотел заинтересовать ее рассказами о их приключениях, и тех, кто просто был рад, что "маленький ангел" проводил время здесь именно с ними (хотя они сами навязали ей свое общество). Уже сгорая от смущения, получая, как и прежде, вовсе не то внимание, ради которого она так старалась выделяться, она еще раз попросила пиратов, так, чтобы на этот раз они ее точно услышали, не мучать ее разговорами ввиду ее плохого самочувствия. Услышав ее теперь, все собравшиеся уже за ее столом около десяти пиратов совсем обмякли, извинились, и как-то погрустнели в лицах. Она все еще не совсем понимала, почему такое внимание они уделяли именно ей, было ли это следствием ее внешности, ее синих, как и у них, волос, или же просто того, что на их судне никогда не бывало девушек, тем более возрастом годящихся им в дочери. Теперь, когда все они замолчали, ей и самой стало как-то не по себе, ведь как бы они ее не превозносили, что ее саму только пугало, ее компания правда радовала их, и с ней они были куда счастливее. Она постаралась успокоить их тем, что сможет поддерживать беседу только когда поест, и те снова, переглянувшись, начали о чем-то непринужденно болтать. Как раз по мере этого в помещение подтягивались и другие пираты.