Пинна промолчала. Ей не хотелось говорить, не хотелось кидать камнивсе было как-то безнадежно.
Вы любите подранков?
Если вы сейчас, Пинну опять обдало, в этот раз скорее эхомчужого раздражения, чужой ярости, чужой жизни или не-жизни, пошлете меня в преисподнюю и решите жить ну, хотя бы этим озером, я буду чрезвычайно рад.
Убирайтесь к дьяволу! крикнула Пинна, развернулась и побежала прочь.
Она не ходила на озеро еще две недели, но каждую ночь ей снилось, что она гуляет рука об руку с четырехсотлетним седым юношей.
Дни были однообразны. Работа, книги, иногда видео, редкоСеть. В Сети она искала информацию о действиях и перемещениях советника при правительстве Европейской России. И, странное дело, застарелая фобия оставила ее. В полнолуние она уснула без снотворного. Эти больше не имели права даже на ее сныв них вошел Волков.
Она начала искать материалы. Снова обратилась к врачу. Для человека с ее историей это было вполне естественно. Нет, сказали ей. Невозможно. Это легендатак же, как способность превращаться в животных или истаивать туманом. Старшиеэмпаты. Иногда способны к телепатии. Гипноз, эндокринное воздействиетак называемый поцелуйэто тоже возможно, но вы совершенно чисты.
Она знала, что врачи ошибаются. Потому что мир был ярким и отчетливым. Потому что она видела каждый листочек на тополе через дорогу. Потому что однажды утром она, проснувшись, первым делом попыталась записать услышанную во сне мелодию.
И чувствовала себя двумерным предметом в трехмерном пространстве.
И еще она знала, что Волков, когда дела не требуют его присутствия в дальних палестинах, приходит на озеро каждый день.
А ей не нужно было озероей теперь хватало цвета неба, шороха проехавшей автомашины, улыбки случайного прохожего. Потому что существо, которое всерьез рассматривало возможность ее съесть, сейчас держало ее голову над водой. В качестве извинения. Или просто из симпатии.
Но главноеглавноеушел страх. Как будто отпустил старый нервный спазм, исчезла привычная зубная боль. И когда он ушел, Пинна поняла, что боялась не старших. Боялась людей.
Людей, окружающего мира, движений, решений Да, с той ночи. Когда улица, на которой она жила, вдруг вывернулась наизнанку и захотела проглотить ее. С тех самых пор. Потому что предать могло что угодно. А сейчас она, странное дело, уже не чувствовала, а знала, что предательства можно ждать отовсюду, но жила с этим спокойно. От людей действительно нельзя требовать слишком многого. Онидети. Они гоняются за дорогими и блестящими игрушками: квартира, машина, мебель, мультиканальный терминал Ей вспоминался весенний танец бабочек над водой и невеселый смысл этого танца: спариться, отложить яички и умереть. У некоторых бабочек даже нет пищеварительной системы. Но все же их танец легок и прекрасен. Но все же человеческая жизнь хороша сама по себе, пусть она и уходит на ерунду.
Пинна вернулась на озеро. Три дня Волкова не было, и она знала почему: он ездил с президентом на какие-то переговоры в Брюссель. Без него на озере было не так.
На четвертый день в обед он появился.
Нет. Не будет камешков.
Зачем вы это сделали?
Я ровным счетом ничего не сделал. Слово чести. Это вы сами.
Я Пинна вдруг поняла, что сказать «не верю» она не может.
Я «подтолкнул» вас там, в кафе, в самый первый раз. Убрал панику. Вы могли просто задохнуться. И все.
Но теперь мне интересно только с вами.
Очень жаль, Инна Сергеевна. Потому что вы мне можете быть интересны только в одном качестве. И разве вы не заметили мира вокруг?
Я я заметила. Этого недостаточно.
Почему? Ну вот объясните мне почему. Он ведь хорош. Для меня. Он посмотрел на Пинну в упор, и ее опять обдало эхом, только в этот раз она не поняла каким. Просто сильная эмоция, и все. Он настолько хорош, что я стал тем, кем стал, чтобы жить в нем на своих условиях. Вы можетея это просто вижу. Почему вы не хотите?
Потому что я не могу на ваших условиях так, чтобы сделать их своими. И на своих не могу. Вы же не повернете так, чтобы вас не было. Вы отпустите меня и возьмете кого-то еще. Зачем мне?..
Таких людей, как вы, я не беру против их воли. А тех, кого беру, не будет жалко даже вам. И если вас не устраивает положение вещей, отчего не попробовать изменить его? В подполье живут не очень долго, но живут.
Я не умею драться. И не хочу прятаться.
А научиться? Измениться? Стать? Захотеть?
Мне тридцать семь лет, Аркадий Петрович. Я боялась мужчин, боялась детей поэтому я одинока. Я нравлюсь себе такой, какая есть. Я не хочу учиться причинять боль. Не хочу менять это в себе. А научусь прятатьсяснова стану бояться. Зачем?
В жизни есть множество вещей, кроме страха.
Это не страх. Мне хорошо с вами.
Треск разорванной ткани, бесстыдная мгла. В обнаженной нирване схлестнулись тела. Шорох кожистых крылнас баюкают ангелы ночи. Диким хмелем обвейся и стыло смотри, как звезда эдельвейса раскрылась внутри, как вибрирует в плеске соития мой позвоночник. Хрип дыхания слушай, забудь про шаги на дороге. Там пришли за тобойтолько это до времени ждет. Ты нагая взойдешь на разбитые черные дроги, и безумный возница оскалит ликующий рот
Он, видимо, заметил, что его слышно, и остановился. Теперь перед ней снова было пустое место, словно в картине вырезали силуэт, ни деревья, ни вода не ощущались сквозь него.
Вы сказали, заторопилась Пинна, что я интересна вам только в одном качестве. Ну что же, пускай. Но хоть как-нибудь. Я хочу быть вам интересной. Вы подарили мне жизнь. Какой она должна быть. Но без вася не хочу.
Это все говорят. Я тоже говорил. Волков улыбнулся. Я влюбился в первый раз уже после того как. Но трагической истории не вышлок счастью, Антон Мануйлович успел перехватить меня раньше. И очень доходчиво объяснил мне, что я собираюсь сделать.
Я не понимаю, чего вы хотите. Вы говорите, что берете только тех, кто пришел к вам добровольно. Вот я. Я люблю вас. Знаю, что у нас ничего не получится. И хочу отдать вам только то одно, что вам от меня нужно. Почему вы не берете?
«Не получается. Не идет. Не умею. Вот этим, в частности, подумал Волков, я и отличаюсь от Него. Мы с Ним как люди и старшие. Я не могу, а Он большей частью не хочет».
Потому что это я могу найти где угодно. А вы красивы, Инна Сергеевна. Вы красивы, и я хочувы спрашиваете меня, чего я хочу? я хочу, чтобы вы жили. Без кокона.
Сколько? улыбнулась Пинна. Тридцать, сорок пятьдесят лет? Да, чувствовать воздух, солнце, травуи одновременно выгорать? Становиться брюзгой, переживать друзей и знать, что где-то кто-то достался кому-то, не желающему себя сдерживать? И что есть вы, умеющий и желающий? Вы очень красивы, Аркадий Петрович. И я хочу, чтобы вы жили.
Становиться брюзгой, накапливать желчь, переживать друзей, знать, что люди есть люди, и все равно. Это работа на всю жизнь. А вы просто слишком долго болели.
Да. И я не хочу снова. Без общения с вами я вернусь туда, в кокон. Слишком хорошо. Слишком много.
Вкусих мало меда, и се аз умираю, пробормотал Волков.
Да.
Хорошо, неожиданно легко сказал он. Через три дня. Вечером, здесь же.
Леденяще и скупо ударит луна, содрогнется над крупом возницы спина, завизжат на дорожных камнях проступившие лица. В тусклых митрах тумана под крыльями сна расплетут пентаграмму нетопырь и желна и совьют на воздусях пылающий бред багряницы. Но не помни об этом в упругом пьянящем экстазе. Выпестовывай сладость мучительной влажной волны. Звезды рушатся вбоклик ощерен и зверообразен. Время взорвано зверем и взрезало кровлю спины
Через три дня. Она механически посмотрела на небо, но сейчас-то было светло Ну конечно же. Он надеется, он уверен, что она не сможетв полнолуние. Что застарелый страхвот он, зашевелился ужепросто не выпустит ее из дома.
Пинна вдруг подумала, что ни разу не ходила на озеро ночью и что ночью это озеро должно быть необыкновенно красиво.
Полнолуние не обмануло. Озеро под луной было полынно-серебристым. «Почему серебро причиняет им такой вред?»
Страх не помешал ей. С ним оказалось легко справиться. Легко и приятно. Но это оттого, что Пинна зналав последний раз. Больше ничего не будет. На всю жизнь ее не хватило бы.