Все замерли в напряженном молчании. Эней стиснул ножны-трость так, что пальцы побелели, а потом разжал руку и сказал:
Да. Я был не прав.
Слушайте, сказал Антон, а почему парами-то? Почему не вчетвером? Муж, жена, брат, сын-подросток Он улыбнулся. Семья
И кто у нас будет женой? покосился Костя. Спичку потянем или посчитаемся «эники-беники»?
Не в этом дело, отмахнулся Эней. А в том, что на всех точках есть наши с Игорем данные, все, что они могли собрать. Включая генматериална меня. Я там в мотеле его много оставил. Накроют одногонакроют всех. А парами легче смываться.
Вот, значит, почему он не стал настаивать на том, чтобы идти в паре с Игорем.
Я тут карту скачал. Эней достал Антонову планшетку, ткнул пальцем в метку на рисованном глобусе. Долгих бросков делать не будем. КрасноеЖовкваРава-РусскаяТомашув-Любельский. В каждом городе встречаемся и обсуждаем лучший маршрут на завтра. До Красного я уже просчитал. Можно трассойсначала шестнадцать-один, потомМ-двенадцать. Можно автобусом до Зборова, а там до Красного электричкой. Значит, транспортом идет ваша пара. Потому что Потому что вот.
Он показал на Игоря, незаметно поникшего в траву. Только что полулежал, опираясь на локоть, и, подтянув длинные ноги, принимал оживленное участие в обсуждениии как-то внезапно, словно подстрелили, заснул, спрятав лицо в лопухи и закрыв руками голову.
Все, готов, вздохнул Костя. Боролся, сколько мог. Да, только транспортом.
И, сделал вывод Антон, встречу можно назначать только между нашей ночевкой и вашей дневкой. Щельмежду семью и одиннадцатью вечера и пятью и десятью утра?
Вечером лучше, сказал Костя. Вечером он бодрее.
Я подключусь и посмотрю расписание. Антон поднялся.
Давай, одобрил Андрей. А мы с Костей сейчас отнесем его к гвардиану. А то он и не заметит, как его муравьи съедят.
Костя взял Игоря под мышки, Андрейпод коленки. Он был не столько тяжелым, сколько громоздкимбезвольные руки и ноги мешали, голова болталась. В гвардиановой каморке Игоря уложили на отведенный ему топчан, застеленный одеялом и спальным мешком.
После непродолжительной гражданской панихиды тело было предано земле, не удержался Антон.
Тоха, выдохнул Костя, нашему кумпаньству и одного данпила с извращенным чувством юмора хватит с головой.
Еще неизвестно. Андрей вытер лоб. Ему нужно пережить еще одно полнолуние. Ты забыл?
* * *
Обязанности в полнолуние распределили так: брат Михаил занял стратегическую позицию снаружи часовни, на крыльце, Энейстратегическую позицию внутри, на скамье у двери. Он сначала хотел наоборот, но Игорь настоял именно на таком раскладе, без обиняков объяснив:
Он опять разговаривать со мной будет. А он меня уже достал.
Замучил я его, проворчал брат Михаил, задрал что там еще, Игорь?
Там нецензурно, отозвался Цумэ. А здесь святое место, я не могу.
Ты думаешь, Всевышний услышит нечто принципиально новое для себя? задрал брови монах.
Я думаю, что с тем же успехом Всевышний может прочесть мои мысли, в том числе и те, для которых даже мата не хватает, парировал Игорь. И передать их тебе, брат Зануда. Непосредственно в мозг.
«Брат Зануда» оскалился в коротком смехе и покинул часовню. Игорь и Эней остались одниИгорь у алтаря, на первом ряду, Эней у самой двери.
Эней сел на лавку, чувствуя себя полным болваном.
И что мне делать? спросил он.
Хочешьмолись вместе со мной, пожал плечами Игорь. Хочешьне молись. Вот спать я решительно не рекомендую.
Хорошо. Эней откинулся на стену и вытянул ноги.
Его предупредили, что может случиться всякое. Игоря попытаются вернуть, и весьма решительно попытаются. И чем упорнее будет сопротивление, тем яростнее атака. Может быть, предупредил брат Михаил, попытаются напасть и на самого Энея. Не физически, хотя физически тоже могут.
В часовне горел только огонь возле дарохранительницыпрерывисто, покачиваясь, будто язычок пламени был не электрическим, а живым. Алые блики падали на стриженую голову Игоря, опущенную чуть ли не ниже плеч. Ссутуленный, тощий, в обтрепанной черной робе, он был похож на какую-то неопрятную птицу. Сходство стало еще сильнее, когда он и сам начал слегка покачиваться сидя, как человек, вынужденный терпеть сильную боль. Эней не знал, стоит ли его окликатьможет, Игорю только сейчас удалось сосредоточиться
Эней так и не смог решить, нужен ли ему БогБог оказался как-то уж особенно неудобен в использовании, но точно знал, что ему нужен Игорь. Игорь с его опытом жизни по ту сторону любого закона и, что не менее важно, обычным человеческим опытом; Игорь с его реакцией и силой, с его способностью вникать в чужие чувства и трезвым рассудком И если Бог нужен Игорю, если ему помогаетзначит, так тому и быть.
Эней целый месяц знакомился с содержанием катехизиса, а чего не понималспрашивал у брата Михаила или отца Януша, и с облегчением узнал, что истины веры не содержат ничего такого, ради чего придется отдавить себе мозги или совесть. Не нужно верить ни в то, что мир буквально сотворили за шесть дней, ни в то, что все некрещеные обязательно попадут в ад. Воскресение из мертвых? Ну если этот трюк высокие господа регулярно показывают на бис, то для Божьего Сына тут наверняка и фокуса никакого нет. Непорочное зачатие? Генетики обещают, что проблему партеногенеза у приматов они разрешат в течение ближайших десяти лет. Если невозможное человекам возможно Богу, то уж возможноеи подавно. Проблему непорочности Девы Марии, которую Костя попытался ему разъяснить, когда отговаривал креститься у католиков, Эней счел в чистом виде спором остроконечников и тупоконечников, электронной проблемой, ошибкой из свалки ошибок, накопившихся в старом коде. И то сказать, двадцать одно столетие Католики ему нравились больше по вполне земным причинамони тоже сидели в подполье, с ними было легко находить общий язык. Нет, совсем без камней преткновения не обошлосьно все их так или иначе можно было обойти или перепрыгнуть
Игорь вдруг развернулся внезапно и резко, нейлоновая бечевка розария в его руках лопнула с тихим звоном.
Эней вскочил, ножны, раскрываясь, щелкнули.
Не-не, я Игорь помахал рукой из стороны в сторону, снова селтеперь уже лицом к Энею. Со мной ничего страшного. Ну, почти ничего. Только
Он сильно потер лицо растопыренной пятерней. Сжал в пальцах порванный розарий.
Давай поговорим.
О чем? удивился Эней. Сел, чтобы Игорю было спокойнее. Но так, чтобы вскочить в любое мгновениечтоб было спокойнее самому.
О чем хочешь. Неважно, все равно. Можешь стихи читать, я просто хочу слышать человеческий голос.
Просьба застала Энея врасплох, и он, радуясь, что в этом красном мерцании не видно, как пылают скулы, выпалил то, что у него в любом состоянии отлетало от зубов:
Эней був парубок моторный и пошел, не останавливаясь, все меньше смущаясь, погружаясь в это украинское барокко, где смешались Полтава и Троя, где боги носили шаровары с Черное море, а богини разговаривали как рыночные торговки пындиками и кнышамихотя о пындиках, кнышах и торговках он тоже только в книжках и читал.
Игорь слушал жадноне внимательно, а именно жадно, как пьют воду в жару, как едят после тяжкой работы, как дышат после долгого бега. Похоже, ему и в самом деле было все равно что слушатьлишь бы звучал голос человека. И Эней бросал в его скрытое тенью лицо стих за стихом, покагде-то уже в Карфагенене запнулся оттого, что пересохло во рту.
Спасибо, сказал Игорь. Было здорово. И почему я только раньше не читал эту штуку?
Как ты себя чувствуешь?
Игорь потер затылок.
Паршиво.
Но, как я понимаю лучше, чем могло быть?
Да, согласился Игорь, хотя как сказать.
Как сказать? Не нужно быть эмпатом, чтобы понимать, что Игорь хочет, чтобы его спросили.
Игорь зажмурил глаза и с непонятным выражением ответил:
Эта сволочь прикидывается моей женой. Женой, которая зовет меня туда.
Ну что, подумал Эней, в бесов я, выходит, уже поверил. Сам не заметив как. Сижу и обсуждаю тут совершенно серьезно, кем они в этот раз прикидываются.