Ученым работникам выдавались специальные костюмы-скафандры для работ в местах повышенной опасности для жизни и здоровья, и у Комарова, разумеется, был такой. Кроме того, имелся табельный пистолет и две обоймы патронов к нему. Проблема, правда, заключалась в почти полном неумении пользоваться оружием. Курсы подготовки в свое время проходить доводилось, конечно, но это было год назад, и с тех пор все успело благополучно выветриться из ученой головы.
Помимо всего прочего, Комаров припас пневматический пистолет-шприц с ампулами-инъекторами, заряженными сильнодействующим снотворным. Они применялись в лаборатории для усмирения буянивших мутантов, доставленных для изучения. В планах Геннадия Петровича этот инъектор занимал чуть ли не основное место.
Подготовка к побегу заняла весь день, Комаров спешил, так как знал, что завтра за ним уже прибудет вертолет и заберет его на Большую Землю. Под видом подготовки к отъезду, он, не вызывая подозрений, собрал и подготовил вещи, документы, целый тюк с бумагами и несколько портативных винчестеров для компьютера, заполненных самыми разнообразными данными. Никто за ним, впрочем, и не шпионил, Литвинову не было никакого дела до пертурбаций в научном составе, а указания держать Комарова в поле зрения ему никто не давал. Но Геннадий Петрович, тем не менее, часто почитывал на досуге детективы и мог примерно знать, откуда исходит опасность, чтобы не вызвать никаких подозрений своими подготовками.
Сказать, что ему было страшнозначило не сказать вообще ничего. Его уютный, привычный мир, занятый интересной работой, неотложными делами, мир, в котором все заранее известно, безопасно и подлежит контролю, рушился на глазах, превращаясь в страшную авантюру, вполне могущую закончиться смертью. Кабинетному и вообщем-то безобидному ученому предстояло шагнуть в самый настоящий ад, именуемый Зоной, и на сей раз без надежного прикрытия военных, обученных бойцов с мощным оружием.
Неудержимо тянуло напиться, но Комаров все же стойко держался. Слишком много стояло сейчас на кону, чтобы все рухнуло по его же вине или нелепой случайности. Геннадий Петрович заканчивал свои приготовления уже под вечер, когда начало темнеть. Оставалось какие-то полтора часа до побега, до последнего шага за грань, откуда возврата уже не будет.
Но решение им уже было принято, а Комаров привык четко следовать тому, что уже заранее решил и обдумал. Зачем терзаться и метаться взад-вперед, если уже было время все спокойно взвесить? И отступать уже некуда.
Ровно в десять часов вечера была смена караула у охраны, а Комаров, дождавшись (он наблюдал в окно), когда Литвинов уйдет к себе в каптерку, позвонил на пост и попросил явиться к нему одного вооруженного бойца, якобы для сопровождения его в виварий, где содержались живые образцы фауны Зоны. Когда угрюмого вида парень с автоматом за плечом зашел в жилой бокс, Комаров, делая вид, что собирается, незаметно зашел за спину военного и неожиданно выстрелил ему в шею из пистолета-шприца.
Было опасение, что на такого бугая препарат подействует не сразу и он успеет скрутить ученого, а после вызвать тревогу, но все обошлось: боец не успел даже удивиться, когда иголка выпрыснула ему в тело миллиграммы снотворного, как уже потерял сознание и кулем осел на пол. Комаров заботливо придержал тело, чтобы не шуметь, потом запер дверь, быстро раздел военного, напялил на себя висящую мешком форму, и крепко связал уснувшего бойца по рукам и ногам, заткнув ему рот майкой. Комаров боялся, что передозировка препарата остановит сердце человека, однако солдат умирать не собирался, спал сном младенца.
Вот и все. Обратно пути уже нет. Страх неожиданно полностью исчез, сменившись холодной и четкой работой мысли, как в заранее продуманном и сто раз отрепетированном эксперименте. В самом деле, двум смертям не быть, а одной точно не миновать!
Ростом Комаров сильно уступал ограбленному и усыпленному им бойцу, однако его фигура в камуфляже, бронежилете, с автоматом через плечо и каске на голове, прошествовавшая через двор комплекса ни у кого не вызвала подозрений. Так как уже вечерело, навстречу не попалось ни единой живой души. Комаров знал, что за ним сейчас наблюдают минимум три окуляра видеокамер, и потому шел не спеша, чтобы не вызвать подозрений.
А вот дальше была проблема. Шлюзовые ворота, отделяющие забор комплекса от Зоны запирались карточкой с магнитным шифром, которая, разумеется, у него имелась, но при открытии замка неизбежно срабатывал сигнал тревоги, который ничем нельзя было отключить. Сирена будет голосить десять секунд. Если открытие происходило в плановом порядке, сотрудники просто досадливо морщились, зажимая уши. Если же нетвесь караул с оружием наизготовку несся встречать врага. Поэтому Комаров применил другой способ
Он поглядел на часы. Еще три минуты. Проклятая каска давила голову, ерзала на плохо пригнанном ремешке, то и дело норовила скособочиться. Геннадий Петрович зашел за приземистый бетонный куб генераторной подстанции, подальше от видеокамер, и прислонился спиной к холодной стенке. Сердце гулко грохотало где-то в желудке, во рту пересохло. Сейчас начнется
Комаров, разумеется, не мог этого видеть, но зато прекрасно знал, как сейчас все было. Из небольшого свертка, «забытого» в углу лабораторного бокса номер три заклубился легкий дымок. Потом показался небольшой язычок пламени. Он разгорался все сильнее, ярче, и наконец, последовала ослепительная вспышка. Раскатился низкий, упругий хлопок. Сработали пожарные датчики, немедленно взвыла сирена, а на столбах замигали ярко-красным светом «тревожные лампы». Мертвый женский компьютерный голос, прорываясь через сирену, провозгласил: «Внимание! Угроза возникновения пожара в лабораторном секторе. Всему персоналу немедленно принять меры»
Ничего страшного или даже опасного, конечно, не случится. Бокс моментально будет заблокирован, изолирован, а химическое пламя немедленно удушат пущенным фреоном. Инертный газ не даст возникнуть пожару, и все кончится обычным переполохом, разве что люди плохо выспятся в эту ночь.
Тарарам получился знатный. Из караулки моментально вылетели бойцы и помчались к приземистому зданию лабораторий. Часовые на вышках, естественно, сосредоточили внимание на предмете переполоха. Комаров же, пользуясь всем этим, выскользнул из-за подстанции и вставил карточку в щель магнитного замка. Сработавшую сирену просто не было слышно за ревом сигнала пожранной тревоги, на что и был расчет, а в караулке никого не осталось, чтобы зафиксировать открытие дверей.
Комарову, конечно, не требовались грузовые ворота, способные пропустить хоть танк, он распахнул небольшую калитку и выскочил наружу. За спиной чмокнул, запираясь обратно, автоматический запор. Вот и все. Добро пожаловать в ад!..
Пока не очухалась охрана на вышках и не заметила человеческий силуэт у забора, Комаров надвинул на глаза окуляры прибора ночного видения, включил его, бегом пересек десятиметровой ширины «полосу отчуждения» и быстро исчез в густых зарослях.
Темная Долина, или как ее называли некоторые, Темная Балка, в очередной раз как нельзя лучше оправдала свое название. Котловинараспадок между холмами, она непостижимым образом сделалась сосредоточием тяжелых дождевых облаков, а зимоймокрого и липкого снега. Здесь всегда было пасмурно, в воздухе витал запах сырости и прели, земля не согревалась, но и не выстывала, и потому деревья, росшие тут до Второй Катастрофы больше не смогли продолжить свой род, многие так и засохли, вернее, сгнили на корню, зато кустарник выдался на диво густым и пышным, с широкой листвой и толстыми ветками.
Место тут было, мягко говоря, страшноватое. Те, кто помнил воочию Второй Взрыв, говорили, что когда-то тут находился легендарный Институт. Именно так, без конкретики и пояснений, просто Институт, закрытая «шарашка», работавшая сугубо на военную промышленность. Про то, чем там именно занимались, слухи ходили самые разные, но все сводились к одному: ничем хорошим.
Кто-то доподлинно ведал о проводившихся в Институте опытах по созданию генно модифицированных людей и животных, кто-тоо жутких штаммах вирусов, способных сожрать все живое на планете в течение пары месяцев. Кто-точто совсем уж невероятно и потому мало заслуживало доверияо страшной установке, генерировавшей воздействующее на мозг всех существ излучение, убивавшее или делающее их ходячими куклами.
Короче говоря, тайны грозного заведения умерли вместе с ним еще тогда, когда в Темную Долину практически никто не отваживался захаживать, а весь обслуживающий персонал Института сгинул неведомо куда во время Катаклизма. Туда им и дорога, как добавляли при этом рассказчики. Первые бродяги, лазавшие под колючую проволоку и начинавшие робкие попытки исследовать Зону, редко забредали дальше границы Свалки, а из тех, кто отваживался устремляться дальше, практически никто живыми не возвращался.
Позже Темную Балку обжили, освоили, тут угнездилась группировка «Свобода», но никакого Института они тут не нашли. Любопытные парни, утвердившие лихие законы анархии, облазили долину вдоль и поперек, но здание как в воду кануло Вот именно. В воду. На том месте, где оно располагалось, появилось большое, странного вида болото, затянутое фосфоресцирующей в темноте жижей, и никто, понятное дело, не рискнул туда лезть проверять, что таилось под ее поверхностью.
А все было до предела просто. Зона непрерывно меняла свой облик, катаклизмы следовали один за другим, и после очередного особо мощного Выброса здание Института треснуло на несколько частей, и гигантский разлом поглотил его. Кто-то из бродяг, зашедший в долину как раз после Выброса, дабы поживиться свежими артефактами, видел, как изуродованное здание медленно, будто тонущий корабль, уходит под землю, обрушивается само в себя.
Выброс также породил исполинское количество «ведьминого студня», жуткого коллоидного газа, растворявшего практически все, с чем не соприкоснется, и он стек с крыши в подвалы Института, уничтожая по пути кирпич и бетон, и все сооружение величиной в немаленький пятиэтажный дом просто растворилось, как тает ком снега, опущенный в ванну с кипятком. «Студень» насытился, уменьшил свою концентрацию до относительно безопасной, и образовал то самое болото, не прожигавшее почву и камень, но убийственное для любого живого существа.
«Свобода» обосновалась на недостроенной и так и заброшенной производственной территории, которую когда-то планировали сделать частью Института, но так и не успели. Относительная близость ядовитого болота анархистов смущала мало, они укрепили забор и вышки, оборудовали жилые помещения, оружейную и даже мастерские, превратив руины в настоящий форпост.
В паре километров от базы «Свободы» находилось совсем уж гиблое место, а именнобывший производственный комплекс, небольшой завод, явно работавший на Институт и все, что требовалось военным и ученым. Еще Махно и его товарищи метили было использовать именно завод для своих целей, даже практически заняли его, но потом начали происходить таинственные и пугающие вещи, из-за которых лихие анархисты срочно перебрались в другое место.
Дело в том, что болото, оставшееся от Института, находилось как раз напротив цехов завода, сохранились даже остатки узкоколейной железной дороги, уводящей прямо в ядовитую топь, а в подвале заброшенных помещений до сих пор имелись странные двери, могучие, толстенныегранатометом не выбить. Сварка и автоген их не брали, взрывчатку из опасений обрушить к чертовой матери все здания анархисты использовать не рискнули, и так и отступились. Специальных магнитных ключей, аналогичных тем, что используются при запуске ядерных ракет, ни у кого не имелось. И слава богу, потому как по вполне обоснованным утверждениям, эти двери вели в целый подземный комплекс лабораторий, принадлежащих Институту, и какая именно нечисть там обитала, приходилось только гадать.
Подвалы и бункеры находились на приличной глубине, а когда Институт рухнул и прекратил свое существование как таковой, лаборатории, похоже, уцелели. Свободовцы добыли через ученых специальные приборы, позволявшие определять наличие больших пустот под землей (сооружений или пещер) и установили, что именно под болотом и цехами завода есть громадные залы и коридоры, а особо чувствительные металлодетекторы буквально зашкаливало.
Не раз и не два находились горячие (и совершенно безответственные) деятели, поднимавшие на совете группировки вопросы о перспективах все-таки вскрыть хоть одну из таинственных дверей и проникнуть внутрь. Но дурная инициатива с завидной регулярностью гасилась лично самим Махно, а потом и не менее прозорливым Чеховым, не желавшим открывать то, что потом никто не сможет закрыть. Один раз, правда, несколько окончательно сумасшедших парней попыталась ослушаться приказа и самовольно заняться дверьми вплотную самим, но их быстро вычислили, взяли, судили и в назидание остальным просто поставили к стенке.
Когда Махно и его товарищи, соблазнившись толстыми стенами и хорошо простреливаемыми изнутри воротами, а также идеальным для оборудования наблюдательного поста подъемным краном, торчавшим во дворе, решили обосноваться на заводе, в первую же ночь исчез один из караульных. Парня нашли только днем, его тело, обглоданное фактически до костей, обнаружили спихнутым за ржавые цистерны газогенераторов, стоящие в глубоких бетонированных ямах. Во вторую ночь история повторилась, только теперь уже были отчетливо видны кровавые следы неведомой твари, вскарабкавшейся по вертикальной гладкой стене и удравшей в трубы вентиляции. Отпечатки ее лап очень отдаленно напоминали человеческие, только с неправдоподобно длинными пальцами и когтями не «где положено», а прямо на подушечке. Наверное, поэтому хищное чудовище стало непревзойденным скалолазом и охотником.
Большие жестяные трубы удалось запечатать или просто взорвать, на короткое время наступило спокойствие, а потом средь бела дня что-то вдруг утащило одного из бойцов, когда он попытался закрыть люк, ведущий в бывшие канализационные коммуникации завода. Сразу несколько человек видело, как длинная рука-лапа выметнулась из круглой дыры, сцапала не успевшего даже заорать человека и моментально утянула вниз.
Разумеется, товарищи погибшего сразу же открыли ураганный огонь вниз, в темноту, но вряд-ли кого-то задели, а лезть туда, в подземелье никто не отважился бы даже под стволом автомата. Махно, услышавший стрельбу, тогда жестоко отматерил своих людей, обозвал их, самое мягкое, трусами и, взяв дробовик, лично скрылся в горловине люка. Он, человек отчаянной смелости, облазил, насколько хватило сил, все коллектора, но так ничего и не нашел.
Неведомый людоед терроризировал «Свободу» еще пару дней, а потом подорвался на гранате-растяжке, установленной в коллекторе. Изрешеченную осколками, но еще живую тварь добили очередями из автоматов и только тогда подробнее рассмотрели. И ужаснулись Когда-то это нечто, безусловно, было человеком, а теперь смахивало на жуткого паука, только с четырьмя конечностями вместо шести. Голое, худое, оно легко пролазило в самые труднодоступные места, буквально складываясь, как линейка. Вытянутая голова с огромными, черными, лишенными зрачков глазами напоминала морду лемура, оскаленную иглоподобными зубами. Труп чудовища в итоге облили соляркой и сожгли во внутреннем дворе.