После завтрака семья разошлась. Хозяин с сыном ушли на сенокос; хотя заготовленного ими, по прикидкам Максима, животине для зимнего прокорма вполне хватало. Но коли до первого снега есть возможность дополнительно подзапастись сеном, то почему бы эту возможность не использовать?
Пора нам,откланялся Масканин хозяйке.
Женщина улыбнулась. Максима она воспринимала старшим над Торгаевым, тот снова для легенды ходил в прапорщиках. Ну а сам Масканин для той же легенды щеголял не вольногором, а армейским штабс-капитаном, правда, все боевые Знаки ОтличияДобровольческий крест, "штыковые" и солдатскую "Вишню" ему разрешили оставить. А вот бебут приказали не брать, вместо неё выдали саблю, дабы не выпадать из образа, а древний клинок был упрятан в вещь-мешке.
К обеду не опоздайте,строго напутствовала хозяйка.Радослав порядок любит.
Увы,развёл руками Максим,обещать не могу. Наше делослуживое. Может уже сегодня мы вас покинем.
Хоть попрощаться забегите,вышла в сени бабка Миланья.Я б вам молочка на дорожку
Попробуем, если что. Но если что, не обижайтесь.
Ой ты, Боже мой!отмахнулась бабка.Обижаться не станем. Выучили, чай, ваши порядки.
Выйдя за калитку, офицеры направились по улице в центр деревни, где располагалась комендатура. По легенде они прибыли из запасного офицерского полка и ждали распределения в свою новую часть. В принципе, за четыре дня пребывания в Новосерповке их уже пора бы было и распределить, но Управление кадров штаба 29-го корпуса с ними не спешило. Начальника Управления поставили в известность, что несколько прибывших офицеровжандармы и грушники.
Штаб корпуса размещался на отшибе Новосерповки, его охраняла комендантская рота. Группа Кочевника, над которой он взял личное руководство, делала своё дело за периметром деревни. Помимо трёх жандармских офицеров, в группу входил подпоручик Ершов с которым Масканин учился на спецкурсе. Группа ротмистра Обдорцева вела наблюдение внутри Новосерповки, Масканин и Торгаев на время операции подчинялись ему. Сам Обдорцев, насколько просёк его Масканин, был матёрым оперативником, способным заткнуть за пояс практически любого диверса. Его офицеры были ему подстатьопыта набирались с самого начала войны. Все в группе ходили в армейской полевухе, ротмистра на пехотный лад называли капитаном.
Ничего не чувствуешь?вдруг спросил Торгаев, когда мимо проехал грузовик с солдатами.
Не знаю, Стёп, разве что собаки как-то лениво сегодня побрехивают. И вроде дышится по странному тяжело.
Не нравится мне, Макс, сегодняшнее утро Будто что-то давит
Максим пожал плечами, не зная что думать: то ли усталость накопилась за четыре дня то беготни, то лежания на чердаках сараев и две бессонные ночи, то ли чувство опасности играет тревогу.
Под комендатуру было отведено здание клуба. Получив сегодняшние штампики у дежурногоуже пятые по счёту по прибытию в Новосерповку, Масканин и Торгаев прошли в кабинет с табличкой "заведующий хозяйством", который Обдорцеву предоставил комендант. Так подгадалось, что комендант был в недавнем прошлом жандармом-оперативником пока не получил тяжёлого ранения. Он легко сошёлся с ротмистром и помогал чем мог, пребывая в уверенности, что Обдорцев и его люди в Новосерповке проездом.
Явились,усмехнулся командир группы, отхлёбывая чай из кружки.Горазды ж вы спать.
Торгаев глянул на часы: 6:52 и удивлённо хмыкнул.
Ладно, шучу,сказал Обдорцев.Чаю хотите?
Эт можно,кивнул Масканин, усаживаясь вслед за товарищем на стул.
Кипяток в чайнике, заварка и сахар на подоконнике.
Тебе с сахаром?спросил у Максима Торгаев.
Ну, давай с сахаром.
Пока тот делал чай, Обдорцев медленно прихлёбывал, задумчиво уставившись в одну точку. Когда две парующие кружки стали на стол, он успел допить и спросил:
По дороге сюда ничего не заметили?
Масканин промолчал, а Торгаев пожал плечами и выдал:
Гнетуха какая-то
После его слов секунд на пять наступила пауза.
Гнетуха, говоришь?справился ротмистр.А ты, Макс, что скажешь?
Не знаю дажеМасканин сделал глоток и подул в кружку.Тут "чисто".
Это понятно, что тут "чисто",Обдорцев посмотрел на Торгаева.Значит, гнетуха?
Да всё вроде как обычно,ответил тот.Только в воздухе словно что-то такое разлито Не знаю как и объяснить-то. Просто чую.
Хреново, Стёпа, хреново,насупился ротмистр.Выходит, что что-то есть, но что именнонеизвестно. Нда, хорошенькое начало, нечего сказать
Начало?спросил Масканин.
Ага, оно самое, господа. Генерал Веретенников приезжает сегодня.
Масканин потёр подбородок, а Торгаев, глотнув и обжёгшись, отставил на время кружку.
Хотел бы я сказать что-то определённое про свою чуйку,тихо почти прошептал он,но ничего определённого пока сказать не могу.
Значит,подытожил ротмистр,будем исходить из того, что противник уже в деревне.
Интересно, каким это образом он здесь очутился?засомневался Масканин.Да и внешняя группа его, получается, прохлопала.
И мы тоже, получается, прохлопали,поддержал Торгаев.
Вот то-то,согласился Обдорцев,прохлопали. Обижайтесь на меня или не обижайтесь, но пока что все ваши хвалёные штучки-дрючки что мёртвому припарка. Нравится вам это или нет, но я предпочитаю исходить из самого чёрного варианта.
Ну хорошо,бросил Масканин,допустим, диверсы уже в деревне
По-тихому прошерстить всех прибывших ночью?предугадал его мысль ротмистр.К сожалению, не получится. Себя раскрывать мы не в праве, а без помощи хотя бы комендатуры за полдня не успеем. Да вы и сами понимаете, что нельзя нам сейчас раньше времени вспугнуть "их".
Тогда, что?спросил Торгаев.
Я свяжусь с полковником Семёновым. А вы покамест с моими ребятами по обычной схеме работайте в деревне.
Он встал и надел фуражку. Уже у двери приостановился и сказал:
Покумекайте пока вдвоём, но сильно тут не рассиживайтесь. Чай по три круга гонять некогда.
Генеральская колонна въезжала в Новосерповку по северо-западной дороге. В голове и хвосте шли БТРы, в центре грузовик со взводом автоматчиков и две легковушки с командующим и его "свитой". Охрана, в общем-то, серьёзная, особенно если учесть, что первыми в деревню въехали мотоциклисты с пулемётными колясками, а маршрут колонны пролегал по рокадам, изобилующим блокпостами, имеющими радиосвязь с ближайшими гарнизонами из частей армейских и фронтовых резервов.
Вдоль улиц, по периметру деревни и вокруг штаба 29-го корпуса было выставлено оцепление из бойцов комендантской роты и проходивших через Новосерповку маршевых подразделений. Казалось, при такой насыщенной охране любая попытка налёта заведомо обречена на провал. Но Масканин не был в этом так уверен. Как не были в этом уверены и Торгаев, и ротмистр Обдорцев и его оперативники. Само предположение, что враг уже здесь внутри попахивало паранойей и будь это известно наверняка, Обдорцева и Семёнова впоследствии ждал бы начальственный разнос с неотвратимым "террором" высокой инстанции. Командиры групп это прекрасно сознавали, но тем не менее по своим каналам связи доложили наверх собственные нелицеприятные для них предположения. Жандармское и грушное начальство с разносом решило повременить и пообещало выслать помощь.
Встречали генерал-фельдмаршала Веретенникова, по большому счёту, обыденно: штабные и командир корпуса построились у крыльца, последовал короткий доклад, рукопожатияи все гурьбой потянулись в здание. Всю картину Масканину пересказал Торгаев, наблюдавший её с чердака дома старосты. А сам Масканин в это время обходил прилегающие дворы в паре с поручиком-оперативником Опёнышевым, который под видом формальной проверки пытался ставить себя на место противника и искал удобные для засады и наблюдения позиции. Как водится, хозяева уверяли, что никого постороннего у них в доме и во дворе нет, на что он вежливо улыбался, просил показать документы и, внешне беспечно, но на самом деле дотошно проверял дома, сараи, погреба и чердаки. Проверял вместе с ним и Максим, обращая особое внимание на все те мелочи, которые поручик отмечал как могущие быть подозрительными. Заодно Максим подмечал, что Опёнышев при всей его вежливости и обходительности мог при малейшей угрозе не задумываясь применить оружие.