Позади остались гулкие пустые корпуса вещевой ярмарки. Гарин двигался вдоль домов, обходил выступающие строения и снова поворачивал в закутки крошечных детских площадок, держась подальше от широкой проезжей части. Профсоюзная улица в этом месте была почти прямая и просматривалась слишком хорошо. Так Олег миновал два универсама и приблизился к северному выходу станции «Теплый Стан». До Кольцевой дороги оставалось чуть больше километра, это пятнадцать-двадцать минут путиа там уже и Периметр. На юго-западе его почему-то построили в первую очередь, и в этом месте МКАД была перекрыта наглухо. Не пощадили и развязку: мосты попросту снесли, от чего эстакады стали похожи на короткие взлетные полосы для палубной авиации. Однако Гарин был уверен, что преодолеет все заграждения без труда. Он даже не представлял себе силу, которая могла бы помешать ему вырваться из города.
«В крайнем случае залягу где-нибудь в кустах и дождусь ночи, решил Олег. На худой конец, придется пройти вдоль Периметра еще километров пять. Это не отдаляет меня от цели».
Гарин посмотрел назад и испытал странное чувство ностальгии. Оно было как стихающая больпочти сладким.
Вокруг зияли разбитые витрины. Где-то был салон сотовой связи, а где-то раньше находилась кондитерская, но теперь павильоны выглядели почти одинаково. Все они были разграблены и завалены разбитыми стеллажами. Лишь огрызки неоновых вывесок да обрывки плакатов на стенах могли еще намекнуть, чем когда-то торговали в том или ином магазине. Хотя теперь это было абсолютно не важно.
Олег вдруг услышал, как кто-то семенит по асфальту, и обернулся, запоздало рванув с плеча автомат.
Если бы это был мутант, Гарин уже лишился бы жизни или как минимум вкусной части тела. Но это была всего лишь собака, старая длинношерстная колли, когда-то трехцветная, а теперь почти седая. Олег привычно-бесполезно обругал себя за неосторожность и внимательно посмотрел на собаку. Та ответила таким же осмысленным взглядом, большие миндалевидные глаза казались умнее иных человеческих.
Какая же падла тебя бросила? проговорил Гарин.
Пес подошел ближе, но не ткнулся в ногу, а поднял хитрую лисью морду к большой бутафорской сардельке, висевшей над дверью пустого павильона.
Нечем тебя угостить, нечем, виновато сказал Олег.
Он рассчитывал дойти быстро, да и в любом случае забирать харчи у сталкеров, остающихся в Зоне, было непозволительным хамством.
Ну иди сюда, поглажу хоть тебя. Иди, хороший! Или ты «хорошая»?
Олегу вдруг стало любопытно, вернее, ему показалось это важным, и он сделал шаг в сторону, чтобы заглянуть собаке под брюхо. Та, словно стесняясь, попятилась вбок, настойчиво поворачиваясь к Гарину мордой.
Ну и ладно, умиленно заключил Олег. Он дотянулся до седого загривка и дружески его потрепал. Фиг знает, что с тобой делать
Собака энергично помотала головой, словно отряхивалась от воды, и с независимым видом пошла к дороге. Перед тем, как ступить на проезжую часть, она посмотрела влево, а дойдя до средины, Гарин уже не сомневался, что она так и поступит, посмотрела вправо. Оказавшись на противоположной стороне, колли без суеты скрылась среди таких же разрушенных павильонов.
«И с чего я взял, что ей нужна моя помощь? удивленно подумал Олег. Идти надо. Рассопливился вконец, из любой ерунды делаю драму».
Он повернулся и, стараясь набрать прежний темп, отправился в сторону Кольцевой, но это оказалось неожиданно трудно. Каждый шаг начал отзываться в голове гулким эхо, и чем дальше, тем громче, мучительней. Уже через десять метров под черепной коробкой ухал медный набат, а еще через двадцатьзвонко долбил паровой молот. Что-то стучалось в виски изнутри, глаза покалывало, и даже небо как будто бы стало пасмурным.
Олег остановился и, придерживаясь рукой за пустую витринную раму, тяжело сглотнул. Судя по симптомам, близился сильный приступ мигрении уйти от него было некуда, Гарин это знал. Против воли он начал выискивать место, где можно было бы спокойно пересидеть, прислонившись к чему-нибудь спиной.
Задыхаясь и облизывая сухие губы сухим языком, Олег почти на ощупь свернул в какую-то несуществующую дверь, давным-давно вырванную вместе с петлями. По виду это было крошечное кафе на три столикавпрочем, ни столов, ни стульев внутри не оказалось. Гарин осоловело огляделся и пошел в дальний угол, чтобы просто сесть на пол. Он невольно вспомнил голодную, но здоровую собаку и поймал себя на том, что люто ей завидует. На этой противоестественной мысли он за что-то зацепился ногой, раскинул руки, влетел макушкой в какой-то твердый уголи подняться уже не смог.
Глава тринадцатая
Заноси осторожней.
Э, куда вперед ногами-то?
Да какая разница?
Нет, переворачиваем.
Давайте уже быстрее, жрать охота!
Олег приоткрыл глаза, но сквозь поволоку увидел только серые и светло-зеленые пятна. Они качались, от этого делалось уютно. Вскоре Гарин сообразил, что качается он сам, но это ничего не изменило. В горизонтальном положении ему было настолько удобно, что он не возражал бы встретить так мировую термоядерную войнулишь бы не двигаться.
Ну все, заносим.
Перехвати за край, вдвоем не протиснемся.
Голоса звучали где-то вверху и совершенно не касались разума Гарина. Он понимал каждое слово, но уследить за мыслью не мог. Да и не стремился. Олег уже понял, что спит, и догадывался, что начинает просыпаться, с той же обреченностью, с которой школьник смотрит на циферблат за пять минут до сигнала будильника. Впрочем, учиться Гарин любил, а иначе он не был бы, как говаривал дедушка, в таком большом порядке.
Олег проморгался и обнаружил, что его несут на куске истертого линолеума, содранного в каком-то общественном месте. Руки-ноги не просто двигались, но и слушались. Голова, кажется, тоже.
Ты чего брыкаешься? возмутился кто-то сверху. Он очухался! Выгружаем.
Углы импровизированных носилок отпустили. Олег как лежал на листе линолеума, так и рухнул вместе с ним на пол. В поле зрения попали двери туалета и ванной, по которым Гарин сразу узнал свою квартиру.
«Темновато, лампочку надо поменять», успел подумать Олег, прежде чем окончательно пришел в себя.
Принимай полутруп, объявил кто-то сзади. Туловище второй категории: мозга мало, мышцы вообще отсутствуют. Но, учитывая автомат с рожками и неработающий лифт, доплатить все-таки придется. Выпить есть?
Столяров проворно открыл на кухне шкаф.
Коньяк? Виски? Или без лишних понтов? спросил он.
Без лишних, согласился человек и, бесцеремонно перешагнув через лежавшего Гарина, прошел к столу.
Теперь Олег увидел, что это Гешабандит, который стерег его, пока Михаил обсуждал со Скутером размер дани.
Столяров достал бутылку водки и озадаченно осмотрелся, потом присел на корточки и начал поочередно открывать нижние дверцы.
Олег, у тебя стаканы, оказывается, есть!
Сам в шоке, буркнул тот, неуверенно поднимаясь.
С Гешей были еще три человека, все они тоже проследовали на кухню, и там сразу стало тесно, хотя и не так, как в прошлый раз. Олег втолкнулся последним и привалился к стеночке у двери, пряча глаза и от Столярова, и от Добермана.
Михаил расставил на столе восемь стаканов и, деловито пересчитав присутствующих по головам, один убрал. Литровую бутылку он поделил на семерых с подозрительной точностью. Геша, не дожидаясь приглашения, взял свою порцию и кивнул Олегу:
Твое здоровье.
Бандит жахнул без малого сто пятьдесят граммов одним глотком. Потом замер, благостно моргнул и коротко, вкусно выдохнул.
Все, больше не предлагай, сказал он. Не смогу отказать.
Так и не надо отказывать? демонически произнес Михаил.
Нельзя. Скутер человек не сентиментальный. «Бей своих, чтоб чужие боялись», это не он придумал. Но он развил и довел до совершенства.
Остальные трое бандитов выразили молчаливое согласие и вразнобой выпили, хотя и не так красиво, как бригадир. Столяров тоже сделал глотокбольшой, чтобы не быть уличенным в неуважении к компании.
Ну, теперь рассказывайте, поддержал он.
Рассказывать особо нечего, ответил Геша. Ехали по Профсоюзной, у «Теплого Стана» остановились по нужде. Смотримв кафешке тело лежит. Сначала решили, что жмур. Пригляделисьдышит, да и ряха знакомая. Небось шаурмы с собачатиной натрескался, вот и скрутило! Он жизнерадостно рассмеялся. Ну, погрузили болезного в машину, и сюда. Это же твой хлопец? Вот и принимай. Если скажешь, что зря привезли, тогда Геша замялся.