Майор и водитель деловито молчали. Поэтому у Дэвида было время поглазеть по сторонам, поразмышлять и пофантазировать. Например, о том, какая часть Дворца скрывается под землей, насколько обширны его подземелья. В народе поговаривали, будто глубина их в несколько этажей, а ходы простираются чуть ли не под всем городом. Будто бы из Дворца тянутся подземные трассы с выходами в каждый жилой дом Мегаполиса. Но это, конечно, чушь. Нереально. Хотя многие случаи исчезновения людей, имевших слишком длинные языки, все-таки навевали подобные мысли. Руки у президентской охраны были очень длинны. А уши чрезвычайно чутки. Именно поэтому полковник Нэш привык ни о чем лишнем не спрашивать, а желательнои не иметь в голове всяких ненужных мыслей.
Он был солдат, до мозга костей преданный Президенту. А свободы воли у него былохоть отбавляй, когда начиналась очередная операция. Здесь ему обычно предоставляли свободу полнейшую. За что он и платил результатом. Только два случая в его карьере было таких, когда операция не завершилась успехом. Да и те пришлись на годы его офицерской молодости.
Полковник Нэш почти не имел личной жизни. Однокомнатная его квартирка на юге Мегаполиса практически круглый год пустовала. Он даже не знал, попадет ли он теперь в нее хоть на минуточку. Может, отпустят, учитывая то, что он полгода пропадал в затерянном в глубине материка гарнизоне. А скорее всегоне отпустят. И даже сестре вряд ли дадут позвонить. Слишком уж горячее дельце тут заварилось. Посему ограничат его контакты до минимума. Сосало предчувствие, что не пройдет и суток, как он на долгие недели окажется под ледником. Без солнца и натурального кислорода. Из самого пекла Африкида под лед. Очень хорошая процедура. Весьма взбадривают такие контрасты.
Они проехали городскую кольцевую дорогу. Точнеепромчались под ней. Кольцевая занимала третий дорожный ярус. Внизу, справа и слева, пейзаж сразу повеселел. Появилось куда больше зелени. Побежали небольшие особнячки, домики в один-два этажа. Милые сердцу дачные поселки, которые цепко держит в себе память детства. И отдыхать в которых Нэшу можно было лишь мысленно. Впрочем, если доживет до пенсии, то. хм, не далее как сегодня министр пообещал ему особняк на Голубом берегу. Как дар Президента. А Президент свое слово держит. Но для этого необходимо провести операцию, по сложности и ответственности много превышающую те, которые выполнялись полковником прежде.
Нэш давно разработал для себя способ успехани на секунду не сомневаться в победе своей воли над обстоятельствами. Необходимо выкинуть из головы все возможности отступления. Нужно полностью вытеснить из сознания, а желательнои из подсознания варианты провала, все эти картинки и рисунки, возбуждающие трусливый трепет в душе и отнимающие силы. Ведь и правда, что будет, если полковник Нэш провалит операцию? Это будет не тихий, а громкий ужас. Конец карьеры и прочее. Не полетела бы голова. Да что там своя головамогут рухнуть сами государственные устои! Начнется паника, бунты, возможны целые реки крови. Поэтому вариантов отступления у полковника не было. Сознание сразу же стерло эти пораженческие варианты.
5
Да, закон в ОЕ был суров, но именно он почти изгнал преступность из городов. Мирный обыватель мог вечером выйти в городской парк и, одинокий, под фонарем читать книжку. Ночное патрулирование городов и особенно Мегаполиса было таким строгим, что часов с одиннадцати вечера полицейских на улицах было в два раза больше, чем обычных людей. И это при том, что в ОЕ не производилось алкогольных напитков крепче сухого вина. За употребление самолично изготовленных крепких напитков и, тем паче, за его продажу давали сроки от 6 лет до пожизненного.
И не надо думать, что заключенные отбывали сроки, развалившись в комфортных камерах и на отличном питании. Нет. Их прямиком отправляли на каторгуна поля в центр континента, где их руки, ноги и спины использовались наравне со спинами порабощенных африканцев и азиатов. И все этона безвкусном злаковом вареве и при пятичасовом сне. За столетие, прошедшее от принятия Закона и Конституции, еще не известно было случая, чтобы человек, получивший пятнадцатилетний срок, вышел на волю живым. Его кости покрывались землей гораздо раньше этого срока.
Вот именно поэтому в ОЕ господствовал полный порядок. Жесткая вертикальот Президента до мельчайшего чиновникадействовала безошибочно. И именно поэтому честные трудящиеся граждане жили спокойно. Девятичасовый рабочий день был строго установлен для всех. Ни больше, ни меньшеза исключением некоторых специальностей, как, например, военные, морские, авиационные и проч. Или особо вредныхдля людей, доселе трудящихся по обеспечению жизнедеятельности Старой Европы, полагался шестичасовый рабочий день, причем работы велись непрерывносутки делились на четыре равные части. Поскольку под ледником понятия дня и ночи не имели значения, когда спать и когда бодрствовать, устанавливали работодатели.
Однако человек есть человексо своими страстями и слабостями. С какого-то момента Правительство, строго блюдущее институт семьи, противостоящее пьянству и разврату, уразумело, что гражданам надо позволять выпустить пар. В Объединенной же Европе из-за отсутствия питейных заведений, спортивных арен, концертных залов для легкой музыки и прочих мест, куда ходят исключительно подурачиться, из-за всего этого в 70-х годах двадцать второго века начало накапливаться напряжение. Люди стали утрачивать работоспособность, увеличилось число психических заболеваний, ничем не мотивированных преступлений, когда пришедший на занятия добрый учитель вдруг расстреливал из автомата двадцать десятилетних учеников. Возросла семейная тирания, и хоть она строго каралась Закономэто не помогало. Тюрьмы ломились от посаженных за избиение, калечение жены или детей, за убиение женой спящего мужа и проч. А преступления продолжались и множились. Не помогали ни мораль, ни религия, ни закон. И в начале 80-х было найдено гениальное решениеотпускать людей семьями и поодиночке под ледник, в Старую Европу, где гигантскими темпами создавалась Империя Развлечений.
Тридцатидневный отпуск делился на две половины. И два раза в год семьей, один или с друзьями человек мог побывать в Старой Европепобывать не только в музеях старины, а и на поп- и рок-концертах, на футбольных и хоккейных матчах, в парках аттракционов, в ночных клубах, барах, казино, в домах разврата и прочее. С каждым годом система развлечений совершенствовалась, изощрялась, а производительность труда в ОЕ росла и внутреннее напряжение спадало. Тюрьмы же стремительно очищались.
Под ледником были развернуты больницы, вытрезвители, мощно работали отряды полиции, впрочем, смотревшие на разврат более чем сквозь пальцы. И удивительно: преступлений в царстве вечного буйства страстей, под ледником, случалось в целом немного. Кто-то повздорит и пырнет оппонента ножом. Кто-то изнасилует приехавшую с родителями старшеклассницу. Кто-то тревожит улицы и площади ночными выкриками при белой горячке. Кто-то очистит чужие карманы, угрожая в основном кулакамипоскольку прежде чем попасть под ледник, едущие отдыхать проходили фильтрационную систему. В специальных приемниках, где их удерживали сутки, а то и двое, люди проходили тщательнейшее медицинское обследование, просвечивание внутренностей на предмет укрывания там чего-либо запрещенного, например, все еще завозимых из Азии тяжелых наркотиков.
С людьми работали психологи и администраторы, предупреждавшие о последствиях преступлений под ледником, о том, что будет, если человек задержится на отдыхе более двух недель. И мало кто хотел получить год каторжных работ на плантациях, нарушив подледниковый режим.
Заметим непременно, что там, по законам подледниковья, изнасилование без причинения увечий каралось лишь тремя сутками жуткого карцера. Судили по общим законам ОЕ только за смертоубийство и причинение тяжких телесных повреждений.
Целесообразность означенных мер была проверена временем. Например, за год под ледником совершалось всего 5-10 убийств, треть из которых были неумышленными. В то время как во всем ОЕ число убийств за год превышало тридцать, несмотря на строгий закон и почти полное отсутствие алкоголя. А все помнили времена до введения Системы Развлечений, когда ледник использовался исключительно как музей старины, число убийств в ОЕ достигало за год до полутора тысяч. Убийств жестоких, зверских, часто немотивированных. Вскоре они свернули направо, въехали в длинный тоннель и через несколько минут остановились перед массивными железными воротами. За оградой раскинули ветви два старых тополя. «Это полигон», отметил Дэвид. И не успела промелькнуть эта мысль, как без всяких проверок документов их пропустилиполовинки железных ворот плавно и бесшумно раздвинулись в стороны. В сторожевой будке кто-то сидел. Но лиц было не разглядеть, будка имела тонированные стекла. В момент, когда они въезжали на полигон, на столбах, что за воротами, загорелись сигнальные огни.