Но как же.
Нет, господин генерал, выбор за вами. Или сию минуту я выхожу на министра и честно докладываю истинную ситуацию, или мы с вами идем на следующий компромисс. Номинально все будет так, как и раньше, но все вопросы по организации охраны людей, по поимке и уничтожению террористов вы должны согласовывать со мной. Ни одно решение не должно приниматься без моего одобрения или без моей подписи. Постарайтесь внушить это своим подчиненным. Иначе это будет бардак. Три дня террора привели вас в состояние ступора. И чтобы вывести из него город, нужна жесткая централизация. Вот почему, а не из-за каких-то тщеславных соображений, я требую, чтобы все военные мне подчинялись безоговорочно. Мои бойцы с зелеными маячками на плечах должны ходить по городу беспрепятственно. Объясните это как можно строже.
Это уже давно сделано, полковник Нэш, проворчал немного обиженный комендант.
А вы сделайте это еще лучше! Объявите, например, что за ненамеренные и преднамеренные помехи, созданные кем бы то ни было мне и моим бойцам, полагается, например, пять, нет, десять суток холодного карцера! Именно карцера, генерал! Я требую этого, поскольку отлично знаю природу людей. Простые уговоры и посулы на них мало действуют. Страх наказаниявот, что управляет людьми. Поэтому лично переговорите со всеми командирами гарнизонов и потребуйте, чтобы они довели каждому бойцу о моих условиях. Никаких препятствий мне и моим бойцам! И одновременновсемерное нам содействие. Только так мы с вами сработаемся, господин комендант. И только так я готов закрывать глаза на многие упущения, которые тут заметил. Я прикрою вас перед Министром Госбезопасности (который, уверяю вас, уже рвет и мечет). Но и вы мне всей душой помогайте. Только в связке, во взаимной дружбе и преданности мы одолеем вероломную банду.
Я очень рад это слышать, господин полковник. Генерал опять старчески прослезился и тронул Дэвида за плечо. Поверьте, я сделаю все от меня зависящее.
В свою очередь, я тоже очень рад это слышать. Чувствую, мы сработаемся. Нэш искренне улыбнулся обнадеженному коменданту. А теперь, когда все недоразумения озвучены, когда мы нашли общий язык, давайте оговорим некоторые вопросы. А именно: все четыре выхода из Берлина должны быть надежно заблокированы. Потому как если банда вырвется из города, то сыскать ее будет почти невозможно. Наша сила именно в том, что знаем по крайней мере участок, где искать подлецов. Поэтомужесткая блокировка выходов. Отрядить туда по сто самых лучших бойцов, в кратчайшие сроки наладить там условия для питания и отдыха. Как это будет сделаноя знать не хочу. Но в пять часов вечера я лично объеду все посты и, поверьте, буду очень придирчив. Нэш лукаво подмигнул генералу. Это первое. Второе, не менее важноеорганизовать надежную охрану всех подступов, всех подъездов, подходов и подлазов к четырем выходам. Замуровать все выходные отверстия из канализации вблизи пятисот метров от выходов. А для этого связаться со специалистами и в строгом соответствии с документами замуровать именно все выходы. Если хоть один будет не замурован, вся наша работанасмарку. Лично контролируйте этот процесс, господин генерал.
Не сомневайтесь. Комендант все более и более приободрялся от решительной речи полковника.
Отлично. Я сам постараюсь с картой канализационных люков проверить выполнение. Поэтому пусть не разочаруют меня ваши люди.
(Тут Нэш хитрилу него просто не будет времени на такую проверку. Но попугать генерала стоило!)
Теперь оговорим следующий вопрос, продолжал энергичный полковник. Хм. мы с вами должны понимать, что дальнейшие жертвы будут. Террористы не пойманы, люди продолжают ходить по городу и веселиться. Это, конечно, напоминает пир во время чумы, но иного выхода у нас нет. Если их запереть по домамначнутся недовольства, бунты, панические настроения. Более того, не думаю, что сидящие взаперти граждане подвержены меньшей опасности, чем те же граждане развлекающиеся. Ведь цель террористовпоселить страх. А сидящие взапертиуже в огромной мере деморализованы. Да и, согласитесь, проникнуть в любую комнату, в любой гостиничный номер и начать убиватьдля обученных обезьян, которые не ведают сомнений и страха, почти то же самое, что расстреливать людей на улицах, в ресторанах и публичных домах. Понимаете?
Отлично понимаю, полковник Нэш. На лице недавно раскисавшего генерала появилась даже решительность.
Вряд ли мы намного понизим процент убийств, заперев людей по их норам, как бы рассуждал вслух Дэвид. Да и охранять каждую дверьнереально. А пустить ракетницу в окнодля террористов плевое дело. Да, генерал, надо бы задраить все канализационные люки вблизи крупных гостиницчтобы какая-нибудь обезьяна не выпрыгнула из-под земли и не пустила бомбу в окно. Посему прилегающие к гостиницам и увеселительным заведениям площади надо патрулировать очень тщательно.
Они уже патрулируются.
Значитплохо! опять разгневался Нэш. Значит, плохо патрулируются, господин генерал. В противном случае мы не имели бы столько жертв. Я решительно настаиваю усилить охрану вдвое. Запомните, негодяям не нужны малолюдные места. Им не нужны убийства сами по себе, ноубийства, сеющие страх, убийства, совершаемые на глазах у сотен и даже тысяч людей. Убийства, которые невозможно замолчать, весть о которых мгновенно разносится по городу, расползается по леднику и выходит за его пределы. Вот что нужно разбойникам.
Я понимаю.
Мы все очень хорошо понимаем, господин комендант! бурчал Нэш. Вот только претворять это понимание в жизнь у нас не всегда выходит. А знаете, какое решающее преимущество у нео-обезьян перед нами? В том, что они совершенно ничего не боятся. Страх как понятие у них отсутствует напрочь. А именно страх перед будущимзлейший враг человека. Если бы у всех граждан Берлина мы каким-то образом выключили этот постылый страхто, поверьте, террористы убрались бы отсюда не солоно похлебавши. Главарь банды именно страхом нашим питается. Причем не только страхом берлинцев, не только всех тех, кто находится под ледником в заточении, но и страхом всей Объединенной Европы. Ведь почти у каждого под ледником в данный момент находится родственник, близкий, приятель. И люди представляют себя на их месте. Ведь страх за собратаэто скрытый страх за себя.
Да. неумное лицо генерала пыталось изобразить процесс мышления, якобы идущий в его мозге и якобы поспевающий за философскими выкладками полковника.
Хорошо, господин комендант, Нэш встал, тем самым давая понять, что беседа подходит к концу; Малиновский тоже вскочил, будем с вами работать. Не выходите со связи со мной днем и ночью. В какое бы время я вам ни просигналилвы должны отвечать на звонки. Потому как наступает такое время, когда спатьсмерти подобно. Это время неусыпного бодрствования. Держите все нити в своих руках. И докладывайте мне незамедлительно. В то же время не забывайте, что полномочия, данные мне Президентом, не требуют от меня, чтобы я держал вас в курсе своих планов. Это не в обиду вам будет сказано. Просто ситуация того требует. Я командую спецотрядом на спецзадании. И этим все объясняется! Прощайте, генерал.
Он протянул руку. Вернее, до скорой связи. Надеюсь, мой взвод будет устроен здесь наилучшим образом?
Не сомневайтесь, полковник Нэш. Самым наилучшим! Ваших людей уже провели наверх в номера и в данный момент кормят завтраком. Вас же сейчас отведет туда мой адъютант.
Отлично. Рад был познакомиться с вами, господин генерал.
Взаимно!
Служу Президенту! выкрикнул Нэш.
Служу Президенту! вторил ему комендант.
18
Вечером, за несколько часов до того, как команда бравого полковника Нэша прибыла на берлинский вокзал, служащий нотариальной конторы Мегаполиса Стивен Ленди решил хорошо отдохнутьне смотря, а скорее вопреки событиям последних трех дней.
В эти три дня насмерть перепуганный за себя, жену и детей, господин Ленди практически не просыхал. Начиная утро с трех бутылок черного пива, он пополнял содержание алкоголя в крови на протяжении дня и заканчивал этот день поллитровой бутылкой виски. Но алкоголь, как известно, не слишком хороший помощник в стрессовых ситуациях, поскольку в момент протрезвления человек обычно испытывает многократно усиленный стресс. Что ведет до приемов новых, все более мощных порций алкоголя. Получается замкнутый круг, и Стивен Ленди осознал эту опасность, выпив на третий день запоя в обед очень большую дозу. Несмотря на хмель в голове, нотариус сильно перепугался, и решил завязать.