У меня дома. Там ли она сейчас, пока я здесь?
Она вряд ли где-то поблизости от дома. Никто не глуп настолько, говорит мать, ее голос резок и наполнен ненавистью. Это сбивает меня с толку и ставит в тупик, потому что я знаю, что по крови она мне такая же мать, как была и моя настоящая мама. Почему мне кажется, что эта боль, разрастающаяся в груди, одновременно и обоснована, и бессмысленна? Каким образом она так тесно связана с возрастающим страхом за Корда?
Она сказала, куда планирует направиться теперь? Спрашивает мать.
Она сказала, но сначала она дождется в Гаслайте новостей от Глэйда. Он должен позвонить ей завтра по выполнении заказа.
Но она же не может ждать его вечно! в ее голосе слышатся истерические нотки, абсолютно нормальные для матери, беспокоящейся за своего ребенка. У нее кончается время!
Скоро мы все узнаем, говорит отец, стараясь успокоить свою жену. Давай, ты должна поесть. Пойдем вниз.
На этом они оба покидают комнату. Вместе идут по коридору, звук их шагов, спускающихся вниз по лестнице, вскоре сходит на нет.
Несколько секунд я не двигаюсь, пытаясь собрать волю в кулак. Информация давит на меня со всех сторон, угрожая порвать меня на части. Я не могу осознать ее всю сразу.
Глэйд. Мой Альт в ожидании. Мой дом. Корд.
Каким-то образом я должна выяснить, куда она собирается идти дальше. И единственный, кто может дать ответ на этот вопросэто ее отец.
Я медленно выхожу из гардероба и плавно подхожу к дверному проему. Замираю в неподвижности и прислушиваюсь, чтобы удостовериться, что они все еще внизу. Только услышав стук кастрюль и сковородок на плите, я осмеливаюсь, наконец, выйти в коридор. Напротиврабочий кабинет.
Из окна в крыше позади меня падает достаточно света, чтобы я могла рассмотреть, что находится внутри. Покрытый ковром пол. Вдоль одной стеныкнижные полки, большая лекционная доска вдоль другой.
Я подхожу к столу. На нем лежит портфель, а еще:
Пустая кофейная чашка.
Планшет.
Две книги.
Мобильный телефон.
Ручка, лежащая на единственном листке почтовой бумаги, на котором что-то нацарапано.
На самом деле, всего две линии, ярко выделяющиеся на белом фоне.
Нет логического объяснения тому, что мой пульс учащается именно в этот момент, и начинает биться в ушах как гром. Сердце и желудок словно подпрыгивают от того, чему мой мозг не хочет верить. Дрожащими пальцами я беру бумагу в руки.
Сложно разобрать. Свободной рукой я достаю телефон, включаю его и подношу светящийся дисплей к записке. Сначала я ничего не понимаю. Бессмысленные каракули на бумаге, цифры и буквы, которые не имеют ко мне отношения.
Хотя нет, они имею ко мне прямое отношение.
77513 Аркадиан. Мой адрес. Что понятно.
А то, что нижене ясно.
77561 Аркадиан. Через пять домов от меня.
«Она сказала, куда планирует теперь направиться?» Спросила ее мать.
«Сказала» Ответил отец.
И тут до меня, наконец, доходит.
Корд. Внезапно расстояние между нами становится невыносимо: мой рассудок подвергается испытанию на здравомыслие. Еще никогда раньше я не хотела видеть его так сильно, как в эту минуту.
Я роняю бумагу обратно на стол. В один шаг оказываюсь у окна кабинета. Я на втором этаже, возвращаться тем же путем, что я вошлане вариант. Я тихо, медленно поднимаю жалюзи, хотя внутренний голос отчаянно рекомендует мне поторапливаться.
За окном передний дворик. Голые фруктовые деревья, которые я видела раньше, кажутся маленькими, далекими и хрупкими, они слишком далеко, чтобы спуститься по ним вниз.
А значит, придется скатиться вниз по крыше и спрыгнуть. Скат крыши, несомненно, крутой. Крутой и скользкий от дождя, обрывающийся в никуда.
Если я буду думать об этом, то потеряю время, пытаясь найти другой путь. Так что я запрещаю себе думать об этом, и вместо этого представляю лицо Корда.
Окно открывается наружу по металлическим направляющим. Обеими руками я давлю на стекло, пока вся квадратная рама не вываливается наружу с тихим хлопком. Она падает на кровлю со звоном и катится вниз, пока не сваливается с края. От паники у меня учащается пульс, однако я не слышу удара о землюобошлось хотя бы без этого.
Я выбираюсь наружу и оказываюсь сидящей на кромке оконной рамы. Глубоко вдыхаю, держусь и начинаю наполовину сползать, наполовину скатываться вниз, пытаться держать центр тяжести тела так, чтобы устоять на ногах.
Я не могу удерживаться долго, гравитация берет свое, и я начинаю переворачиваться. Быстро.
Я ударяюсь о крышу бедрами, коленями и локтями. Успеваю заметить грубое асфальтовое покрытие; темное, затянутое облаками небо; бледное пятно луны. И хватаюсь за водосточный желоб, идущий по краю крыши. Дыхание обжигает горло, а ноги болтаются над подъездной дорожкой. Костяшки пальцев побелели от боли, я в отчаянии цепляюсь за водосток. Плечи вздрагивают в такт барабанящему сердцу.
Оставшаяся часть пути сравнительно не опасна, расстояние от кончиков пальцев ног до земли примерно пять метров. Я отпускаю руки, следя за тем, чтобы колени были чуть согнуты, пока я не приземляюсь на ноги. Мои зубы громко клацают друг о дружку, когда я перемещаю вес тела вперед и перекатываюсь кувырком, как нас учили на уроках кинетики.
Мое плечо долго и сильно вопит от боли, прежде чем наконец успокоиться. На этом все. Ни переломов, ни вывихов. C трудом верится.
Пробежав через лужайку и вылетев на полной скорости на улицу, я направляюсь вперед, домой, к нему.
Глава 10
Мой район превратился в минное поле теней, опасностей и угроз. Я больше не узнаю его в кромешной тьме ночи. Я держусь ближе к заборам и кустам, стараясь раствориться в ночи, насколько это в человеческих силах. То обстоятельство, что она предположительно должна быть в Гаслайте до завтра, слабо обнадеживает. Всякое бывает. Люди могут неправильно расслышать. Мой Альт могла выяснить, куда пошел Глэйд, найти его тело и помчаться обратно в Джетро, чтобы уничтожить меня дваждыодин раз за себя, один раз за него.
На заднем дворе дома, расположенного за моим, мягкая земля под хижиной на дереве образует скатчто типично для почвы, на которой расположен райони мои ноги намокают от стояния в луже дождя, которая никогда до конца не высыхает. Я наклоняюсь к забору, который разделяет наши дворы. На этот раз я пробираюсь с другой стороны, поэтому нужно отсчитать три планки справа. Я отодвигаю не закрепленную дощечку и заглядываю в образовавшееся отверстие.
В моем доме нет ни следа движения. Он словно спит. Ничто не бросается в глазав окнах не горит свет, двери не распахнуты. Но мои глаза уже привыкли к нехватке света и мельчайшие детали указывают мне, что кто-то тут был.
Жалюзи на кухонном окне опущены не полностью. Почти, но не совсем.
Я чувствую тень ее присутствия здесь, как будто в воздухе повисла ощутимая тяжесть. Это противно и непривычно, отдает самонадеянностью. У нее вошло в привычку наведываться сюда или она явилась под влиянием момента? Возможно, что она внутри прямо сейчасесли ее родители ошиблись, или если ее планы изменились.
Я стягиваю рюкзак с плеч и, держа за лямки, просовываю его в щель. Он достаточно легко проходит в нее, и я не могу не вспомнить, как проделывала это в прошлый раз. Тогда рюкзак застрял, будучи слишком туго набитым: я не знала, как оставить позади свое прошлое. Сейчас в нем меньше вещей, но, во многих отношениях, они стали значить больше. Содержимое рюкзакаэто то, во что превратилась моя жизнь.
Переступив через дыру в заборе, я задвигаю болтающуюся дощечку обратно, чтобы закрыть за собой лазейку.
Я дома.
Я не смею даже вдохнуть, уж не говоря о том, чтобы рискнуть выдохнуть пар изо рта. Не уловив никакого движения, я медленно пробираюсь вдоль дома по направлению к палисаднику, стараясь держаться поближе к стене, почти прижимаясь к ней.
Добравшись до палисадника, я останавливаюсь, прислоняюсь к углу дома и про себя считаю до пятидесяти. По-прежнему ни малейшего движения, вообще ничего. Я слышу поблизости неизменный гул грохочущих районных поездов, рассекающих пригородные улицы Джетро. Глухой лязг заводов, работающих в ночную смену.
Отсюда до конца моего двора, отделенного от тротуара забором из живой изгороди, не более десяти метров. Добежав до края двора, я низко приседаю за кустами, и, выпрямив спину, стараюсь немного расслабить мышцы, чтобы позволить позвоночнику двигаться свободно и плавно. Я снова считаю до пятидесяти и только после этого медленно выглядываю, чтобы посмотреть на свой дом, все еще стараясь держаться как можно ближе к земле.