Правда, зал этот Игорь увидел потом. Он еле успел снять полетный комбинезон, тщательно осмотреть и как следует оправить формуведущий группы, полковник Андрей Данилович Макаров, появился с визитом на экране и коротко приказал собраться всей группе в стыковочном модуле. Игорь отсалютовал, громко ответил «есть!» и как раз в этот момент ощутил короткий, но мощный толчоклинкор с кем-то состыковался всем корпусом.
Расположение стыковочной палубы Игорь знал наизусть, как и лифтовых шахт, ведущих к ней. Обычно звездолетчики боевых частей живут рядом со своими боевыми позициями, давно нет такого понятия, как «единая жилая палуба», жилые помещения самым причудливым образом перемежаются со служебными постамипо тревоге не побежишь четверть километра и, как бы совершенны ни были лифты, в один миг не взлетишь (или не спустишься) на высоту двадцатиэтажного дома. Да и от борта к борту линкор не один десяток метров (Во флоте ходили анекдоты про офицеров, которые служили по пять лет, но не знали в лицо капитана корабля, или про матросов, которые ухитрялись дезертировать, не покидая пределов своего судна; про то, что на некоторых кораблях, склонных к гигантомании джаго, о начале Первой Галактической узнали через месяц после того, как корабль вступил в бойот усталых путников из других отсеков) Но про пассажиров, конечно, никто особо не думал, и стыковочный модульздоровенное выдвижное помещение, похожее на ангар (да и служившее в этой роли сплошь и рядом), был далеко, пришлось добираться вместе с остальнымимолчащими и изо всех сил делающими вид, что ничего не происходит, мальчишками довольно долго
На самом деле каждый из них ощущалкак и в тот день возле «Уголка жизни», что сейчас произойдет нечто очень и очень важное. Будет пройдена еще какая-то веха на путипути еще даже не к цели, пути к тому Полю Чести, на котором и развернется борьба за эту цель. НетЦель.
И они не ошиблись
Две застывшие в десяти шагах друг против друга шеренги лицеистов были похожи полной неподвижностью и неправдоподобной четкостьюказалось, какой-то мальчишка тщательно расставил своих солдатиков на полу большой комнаты. Зелено-черно-красная шеренга русскихкрасно-сине-золотисто-белая шеренга англосаксов. Из-под козырьков форсисто примятых «на центр» русских фуражек-«макаровок» и переднего края надетых косо к правой брови английских пилоток-глэнгэри смотрели бесстрастные мальчишеские лицав общем-то похожие. Хотя «подкладка» русых волос, пухлых губ и курносых носопырок с однойи каштановых волос да резких подбородков с другой стороны указывала достаточно четко, кто есть где даже без формы.
Над шеренгами тяжело обвисали расправленные парадными складками большие флаги военно-космических сил. Справачерный с Андреевским золотом русский. Слеватемно-синий с серебряной восьмиконечной звездой и Юнион Джеком в крыже англосаксонский. В складках одинаково таилась суровая темнота.
Звуки марша грянули из невидимых динамиков неожиданноно не от этой неожиданности по шеренгам прошло еле уловимое шевеление. Это был не «О, Россия!» и не «Правь, Британия!». Палубу заполнили звуки «Песни землян». Ее пели в обеих империях, но никогдавместе.
Никогдас поры Первой Галактической.
Смирно! На палубеслушать!
Смирно! На палубеслушать!
Адмиралов было двое. Оба командующих эскадрами человечества, отправленными на Йенно Мьюри. Черно-золото-белый русский, сине-золото-белый англосакссияли эполеты, ремни и перевязи тяжелых палашей. Пройдя со вскинутыми к фуражкам ладонями в белых перчатках между шеренгами лицеистов, они синхронно развернулись каждый под своим флагом.
Музыка смолкла.
Вольно, не скомандовал, просто сказал, русский.
Вольно, повторил англосакс.
Оба строя коротко пошевелились: почти неуловиморасслабившие одно колено русские, синхронно и яснозаложившие руки за спину и расставившие ноги англосаксы. Адмиралови своего и чужогознали в строю все, хотя далеко не все собирались связать близкое уже будущее с космосом. Если только это было возможножить на Земле и не быть связанным с Космосом
Ребята, почти по-домашнему сказал русский. Говорил он тоже по-русски. Русские, англичане все, кто сейчас тут стоит. Я видел, вы все были удивлены, когда услышали нашу песню. Я говорюнашу, потому что она наша. Всех землян. И за последние два века она ни разу не звучала вот такдля всех Все вы знаете, зачем мы летим на Йэнно Мьюри. Мы летим, ребята. Не англичане, не русские. Мы летим. Земляне. Мы собрали вас здесь, чтобы сказать то, что вы все, надеюсь, и так понимаете. Космос велик и равнодушен к слабым. Мы летим туда доказывать, что мы сильны. Так получилось, что нашим народам есть в чем обвинять друг друга Но теперь представьте, с каким удовольствием вцепятся в нашу слабость наши враги. Как будут разочарованы друзья. Как будут испуганы те, кто за щитом Земли нашел себе спасение от хищников со злым и мощным разумомвсе вы знаете этих хищников в лицо и по именамАдмирал перевел дыхание. Мы летим туда воевать. Это будет особая война. Война без объявления, война с улыбками и рукопожатиями, со словами о мире и разуме. Но в ней любой из нас может погибнуть. И проигрыш на ее полях будет, пожалуй, страшнее проигрыша в схватке космических эскадр. Так пусть же не будет меж нами розни! Он медленно вытянул из ножен златоустовский палаш и, держа его на руках, как ребенка, четко повернулся к англосаксу. Я, флота русского воинского адмирал и Империи Русской дворянин Ознобишин Виктор Егорович, на этом клинке честью своей клянусь, что не изменю ни в мыслях, ни в делах матери нашейЗемле! И в том присягаю и вручаю клинок и присягу брату моему
Среди лицеистов побежал изумленный шепотанглосакс потянул из ножен шеффилдский клинок Почти такой же, как у русского, тяжелый и прямой, только увенчанный головой льва, а не медведя
Игорь встретился взглядом со стоящим чуть наискось слева англосаксом. Мальчишки как сцепились взглядами. И родилось тихое-тихое касание, при котором не важнознаешь ты язык или нет, потому что все на свете воины думают и понимают одинаково
«Ну?»
«А ты?»
«Ага, и я».
«Идешь?»
«Иду!»
Мальчишки шагнули друг другу навстречу одновременно, доставая из прилегающих к бедру парадных ножен ножиИгорь свою полевку, англичаниндлинный обоюдоострый дирк. И голоса их зазвучали синхронно и тут же утонули в голосах других ребят
5. Поле чести
Ох, как же Игорю не хотелось вставать этим утром
Вчера вся флотилия праздновала День Жатвы. Мальчишки выли от восторгакогда еще увидишь, как капитан линкора копает картошку?! Вообще, конечно, старшему в семье полагалось в этот день жать, но хлеб любого вида отказывался расти при искусственном освещении, как ни изощрялись ученые; картошка оказалась не столь требовательной. А уж что при этом распевали мичманаэто было не для женских ушей. Впрочем, на корабле женщин в экипаже не было, поэтому пассажирок ритуально загнали в спешно переоборудованный под гумно отсек для хранения образцов, где вся эта толпа гулко митинговалавопреки, кстати, правилам, предписывавшим сидеть тихо, чтобы не разгневать ревнивых полевых летуний. Концерт, как и все самодеятельные концерты, тоже был полон бурного энтузиазма. Но и утро вспоминалось, и слова того же капитанавечные слова про силу золотых колосьев и веру в животворящую Мать-Землю. Игорь знал эти слова наизусть, и все равно они каждый раз его волновали. И он видел, что и всех вокруг они волнуют, даже тех, кто прожил на свете уже много десятилетий и видел не один такой день. Да и как не волноватьсяесли именно День Жатвы приобрел почти религиозный (насколько это было применимо к землянам) оттенокпосле Безвременья с его, казалось, навечно умершей природойнекогда такой прекрасной? Ее возрождение для землян было практически мистическим
* * *
Вот только загулялись они, конечно. К «вечеру» полковник Макаров начал, ругаясь, вылавливать хохочущих лицеистов в самых разных местах корабля при помощи наряда из экипажа. Это так всегда бывает под конец Дня Жатвынемного дураковатое веселье. Именно оно заставило Даньку Залова и Марьку Вишневского залезть в вентиляционную систему, ползать там и выть задыхающимися от смеха голосами Их отловили последними и притащили в каюты в завязанных мешках, из которых торчали только головы. Развязывать мешки Андрей Данилович мстительно отказался.