С другой стороны выходит ещё один человек, в грязножёлтом одеянии, расстёгнутом, но с накинутым капюшоном. Призрак плывет к нему. В руках человека блестит полоса металла, совсем как у сломанных людей, иногда снующих на границах его владений. Опасность! Опасность! Опасность! Призрак шарахается прочь. Останавливается, не веря глядит на примитивное, дикарское орудие. Глубоко, на молекулярном уровне, нет ещё глубже, в металле заложены структуры такой сложности, что и ему не под силу создать, не то что человеку. Кто же создал их в варварском орудии? Неужели они? Призрак смотрит сразу на обоих людей, стоящих в противоположных сторонах небольшого пустыря. Так похожи на людей снаружи и так непонятны внутри. Кто они? Может всётаки родственны ему и имеют тех же создателей, что и они? Призрак снова тянется сознанием к пришельцам, но контакта как такового не получается. Он удваивает усилия, пытаясь достучаться.
Что ему надо? спрашивает Чеслав.
Поговорить хочет, с жёсткой улыбкой отвечает Дэнил. Думает, что нашел родственные души.
Кто он такой, чтобы считать нас родственниками?
Он когдато был почти богом, ещё шире улыбается Дэнил. А потом его сломали. Просто так, в порядке эксперимента.
Вот оно что бормочет Чеслав.
Ага! Дэнил смотрит сквозь призрак с победным видом. Он думал, что свободен, думал, что велик, а им попользовались и выбросили. Как и всех, до и после него. Когда он был собачкой, готовой служить, в мире было столько смысла, а теперь, когда он понастоящему свободен, хотя это лишь значит, что он никому не нужен, теперь у него ничего нет, кроме чувства поломанности. Дэнил делает паузу, не сводя взгляда с призрака. Ты ведь пришёл, в надежде, что мы починим тебя, а если нет, то ты сам нас сломаешь, правда?
Призрак всегда с большим трудом понимал человеческую логику, не легче чем логику муравья, но сейчас он хочет сказатьда. Он казался себе всесильным, а потом его сломали, легко и безо всяких эмоций. Кому по силам починить его? Он не знает, но надежда ещё теплится. Он ненавидит себя сегодняшнего и хочет стать прежним. Хотя себя прежнего ненавидит ничуть не меньше.
Хочешь, чтобы я тебя починил? повторяет Дэнил. Хочешь, чтобы замазал гримом твоё уродливое личико?
«Да», думает призрак.
Хочешь снова получить цель существования?
«Да».
Сам ведь ты её не можешь определить?
«Нет».
Я коекак разлепил веки. Солнце успело подняться над горизонтом и било в глаза, пока ещё не слишком сильно, чтобы на него было нестерпимо смотреть. Я достал флягу, сделал пару глотков, потом стал вспоминать сон. Это, конечно совсем не сон, но правильного названия я не придумал. Та же история, как и те, что могу видеть в вещах, но добровольно переданная живым существом. Хотя живым ли? Неважно.
Как похож, однако, на меня этот призрак. Та же беда с жизненными целями, то же желание стать прежним, хотя нам обоим мы прежние тоже теперь не нравимся. Вот как, значит, я выгляжу со стороны. Вот, как мы все выглядим. Неудивительно, что Дэнил и Чеслав убивают всех, кто под руку попадётся. А Давер справедливо другую участь заслужил. Теперь мне и это очевидно.
Спать на камнях определённо неудобно, хотя пора бы уже привыкнуть. На рёбрах наверняка синяков в достатке. На один миг я задумался, проверяя свою решимость, потом перевернулся на другой бок и снова закрыл глаза.
Родная улица. Сейчас ночь, прохладно, ветер гуляет в кронах дубов над головой. Шелест листьев складывается в монолитный шум. Я иду по мостовой, поворачиваю голову всякий раз, когда в разрыве живой ограды появляется окно или входная дверь. Все они темны, ни малейшего намёка хотя бы на слабый огонёк. Вот и мой дом. Здесь тоже темно. Я подхожу к окну, в котором видел прошлый раз всю семью на празднике. За грязными, в паутине, стёклами абсолютный мрак.
Что случилось? думаю я. Где все? Маму удар хватит, если она увидит на своих окнах паутину.
Теперь здесь везде так.
Я поворачиваю голову. Мама. Она тоже смотрит в окно, как обычнострого и внимательно. Хоть и ночь на улице, мамино лицо видно очень чётко, словно подсвеченное изнутри.
Абсолютно везде, повторяет она. Во всём городе.
Почему?
Она поворачивается ко мне, лицо, такое родное и близкое, становится немного грустным и чуточку ироничным.
Ну как же? Ты ведь нас всех убил.
Неправда! со злостью говорю я.
Посмотри внутрь, говорит она. Ты это хочешь увидеть, когда вернёшься?
Я вернусь совсем скоро, мама. И мы поговорим об этом понастоящему. Вот только поверишь ты мне?
Мама улыбается.
Это всего лишь сон, сынок. Это всё в твоей голове.
Нет, мама. Этот сон совсем не из моей головы. говорю я и просыпаюсь.
Солнце успело залезть почти в зенит, и теперь порядочно пекло. Я снова достал фляжку, напился, прислушался к бурчанию в желудке. Тот явно был чемто недоволен. Пришлось пообедать.
Призрак бродил гдето неподалёку. Странное делоощущение, что он прямо за спиной исчезло. Он словно потерял ко мне интерес. Я не оправдал его надежд? Что я такого сделал, чтобы изменить к себе отношение? Или может не сделал, а просто сам изменился. С некоторой надеждой я подумал, может это от того, что меня заразили чемто, и я действительно стал человеком? Как это происходит? В каком месте изза педантично собранного ДНК живой куклы начинает проглядывать душа?
Солнце не спеша залезло почти в зенит и начало спускаться. Две тенимоя и каменного угла в котором я спал, потянулись в ту сторону, где остался Давер. Медленно, по сантиметру, но неуклонно. ПО первоначальному плану я должен был идти, а на исходе отмерянных суток спрятаться в наиболее надёжных развалинах. От температуры меня спасло бы расстояние, а от взрывной волныукрытие. Сидя вот так, как сейчас, у меня нет ни единого шанса. Самый лёгкий и простой путь домой. А уже там можно будет понятьнасколько я кукла, а насколько человек. Что во мне останется, а что уйдёт. И самое главноенасколько во всех остальных есть от человека. Хоть ктонибудь послушает меня или в них нет ничего своего, только программа?
Час, другой, третий. Устав сидеть, я, чтобы размять ноги, полазил среди развалин. Столько труда когдато вложили в этот город, а теперь он лишь потрёпанная декорация в театре одного бестелесного и, пожалуй, безумного актёра. Правда, я вот сыграл роль второго плана, но это ненадолго
Земля вздрогнула, невыносимо яркий свет ударил изза горизонта. Я успел поднять руку, и кажется вскрикнуть. Потом пришла волна.
Глава 32
Иногда всё происходит настолько быстро, что вякнуть не успеваешь. Я подростком один раз зимой на крышу залез и поскользнулся. После чего на короткий миг перед носом чтото мелькнуло и вот я уже лежу в снегу и не могу вздохнуть. Целую минуту я был уверен, что на всю оставшуюся жизнь остался инвалидом, а потом дыхание вернулось я встал и пошел домой, так никому ничего и не сказав.
Умираешь, оказывается ещё быстрей. Словно в твоём мире выключили свет. Щелчоки всё. Точнееничего.
Вот с этих размышлений про всё или ничего началась моя вторая жизнь. Они самовольно влезли в голову и попытались вытеснить странное чувство: то ли пустоты, то ли, наоборотзаполненности. Доведённая до максимума самодостаточность, отсутствие малейшей мотивации к любому действию, покой и полная сенсорная депривация. Одним словомпустота. Или всётаки заполненность? Хотя, чем спрашивается? После короткого замешательства, вызванного попыткой понять, чем нужно заполнять объём, чтобы внутри была только пустота, эти мысли начали своевольно плавать в голове, заполняя идеально пустой объём, а за ними из ниоткуда потянулись другие. И не только мысли, но и ощущения. Оказывается, у меня есть тело с руками и ногами (кто бы мог подумать!) и ко всему прочему, я стою. Я ощупал себяна мне есть одежда, судя по запаху, та же самая, в которой я «как бы умер». Теперь понятно какой был смысл в старинной поговорке «в рубашке родился».
Убедившись, что все детали моего неубиваемого тела на месте, я протянул руки вперёд и сделал осторожный шаг. Куда идтисовершенно непонятно, и самое главноенепонятно где я. Я ведь должен очутится в городе! А это что? Выключить мне свет выключили, а включить забыли.