Ага. И пуля, Вашбродьну как куда отскочитцельтесь лучшеуже чисто из хулиганства подержал его я. В концето концов, нас с этим парнем чуть не расстреляли. И вообще. Хотя, наверное, вот теперь уже точно грохнут. Ну и ладно. Никогда бы не подумал, что в плену так паскудно. Хоть и кормили и погадить выводили, по словам когото из сокамерников, побывавшего уже в пленуочень и очень хорошо обходились. А все одностыдно очень и погано на душе. Нет уж, ребята, пошло оно все в пень, чегото я уже нахлебался этих радостей. А пусть хоть и стреляют уже.
Однако, офицер вдруг захохотал, и убирая револьвер, бросил:
Сопли деревенские! Они меня еще учить будут, щенки! Я форты на горе Крей брал, взводным, вы меня еще поучите, как стрелять, засранцы! и весело добавил, охранникуЛадно, гони их к нам по одному.
И вышел. Охранник ткнул штыком в сторону того, кто стоял ближе всего к нему:
А ну, пошел!
На допрос, должнохмыкнул тот, кто уже бывал в пленуСейчас поспрошают про военные тайны, ну да нас чего спрошать, но положено. Потом кто чего умеет, и дальше на работы нарядят или кто бесполезныйпросто в лагерь.
А лагерьто где? спросил я
А нигдеухмыльнулся тотВот сейчас соберут работяг из наших, и пойдем мы вседвести на двести шагов ров квадратом выроем, поверху вала проволоку на столбики натянем, да если парусины куски дадутнавесы внутри сделаем. Там и будем жить, там и жрать готовить станем, во рвы и гадить. Я так думаю, нам тут работы станеткрепость ремонтировать. А потом куда еще отправят. А тут останутся подыхать те, кто работать не сможет. Раненные, да дурные.
Так за раненых мастер Берг же говорил?
А что мастеру Бергу? Он офицер, да еще лекарьему и обхождение, и работа найдется всегда. А раненные под навесами подыхать будут. Нет, тут не сказать, чтоб жестоко, не как на Севереникого специально чтоб побить, то не. Сами кто сдохнет. А кто до замиренья доживеттому, считай, повезет. С полусотнихорошо, если пару десятков останется.
Однако, вот оно как. Задумался. Нет, такие расклады мне не сильно нравятся. Спрошать солдатика про то, как охраняютне стоит. Ушей тут много, а верыто особой мне теперь даже и этим ребятам нету. Знаю я примерно, что такое работа с контингентом, и так далеетак что незачем трепать языком зазря. Там видно будет. Главное, на работу попасть. Впрочем, это не сильно сложно будетя, какникак, не ранен особо, царапанное ухо не в счет. Работать умею, уж землю копать или там кирпичи разбиратьвсяко смогу. Ну и грамотный, что тоже плюс. А уж там посмотрим. Ясное дело, что охрана будет, особенно на первое времясерьезная. Ну да ничего. Чтонибудь, да придумается. А потом лесогорье тут дремучее, кто из местных, так рассказывали что не то, что годамимногие шебутные родственники всю жизнь браконьерят и живут в лесах, ничего с ними егеря сделать порой не могут. А то может, и не задержусь я тут. Рвану дальше. В Валаш В Валаш? А вот чорта лысого им. Както вдруг понялне попрусь я к этим, у которых вот так своих стреляют. А куда тогда, спрашивается? Да и хренто с ним! Найду куда. Да хоть к тем горцам подамся, которым динамит привозили. Что там мне Безо насчет женитьбы рассказывал? Горяночки там весьма ничего И вообще. Внутри закипела какаято эдакая веселая злость. Да пошли вы все лесом. Чего я буду тут себя выворачивать? Что я, сам себе не хозяин что ли?
И внезапно вдруг решил. Бывало у меня таквдруг сам себе решили все. Намертво, как отрезал. Курить так в детстве бросил, с первой любовью школьной так разошелся. То есть, как сам себе сказал, и потом не вспоминаю, а если вспоминаю, то как сам себя укорить только'Ты ж решил, чего вопросто?'.
Вот и тут. Хрена, думаю, ребята. Все. Не дам больше никогда никому за меня решать. Хватит. Там всю жизнь от этого бегал, так выходит, а и тут теперь?
Нет уж.
Облезете, и неровно обрастете, чтоб я вам тут опять под чужую дудку плясал, 'как бы чего не вышло'. И еще рассуждал: 'мое, мол, дело это, или не мое, тварь я, значить, дрожащая, или просто дерьмо?' Фигушки. Вот все, решилсам я теперь за себя решать стану. Вот все, что есть у меня теперьоно будет мое дело. В концето концов, надо иногда начать жить. Жаль, что поздновато, но уж что осталосьтак все мое.
Подумал все этои както легче стало. Плечи расправил, и чуть даже не улыбнулся.
А как дверь снова открылась, так я, не дожидаясь выкрика, сам вперед и шагнулмол, меня веди.
Глава 4
Повели в канцелярию, у входа под присмотром двоих в песчанке толпились наши, пехотинцы. Чисто стадо мерзкое зрелище, доложу я вам. Сплюнул даже. Самто не лучше, ведут под ножом, как козла на козлодерню. Мелькнула мысль насчетно, конечноне стал. Не в кино, да и вообще. Успею, если что.
На крыльце конвоир сдал меня усатому сержантуесли бы не форма, то так бы и не сказатьчто не наш. Сержант, что прям эталонный, хоть в Рюгельскую Палату Мер и Весов сдавай. Тот уцепил меня за плечо, под руку, чисто поментовски, значит, и потащил в коридор. Хватка, как и положено сержантужелезная, хоть и в годах.
Сначала был, как и говорил артиллерист, стандартный допрос. Сушеный гриб в жандармском мундире, по званию чтото около прапорщика или както так, у них чуть своя классификация, даже не глядя, спросил имязваниедолжность, протараторил 'Несоветуюзапиратьсявашиужевсерассказали', потом спросил срок службы.
Месяц.
Рекрут что ли? презрительно скривился гриб.
Со вчерауже нет.
Почему не по уставу отвечаешь?! хлопнул ладонью по столу жандарм.
А я те кто, подчиненный что ли? нагло ухмыльнулся я. Сейчас, наверняка прилетит от сержанта. Он за спиной стоит, чуть слева. Эп! Сссука Разогнулся, вдохнул все равно неожиданно прилетело. Но не так, чтоб совсем, малость напрячь успел. Только что согнулся, а то б валялся сейчас.
Ученый, гадчуть даже уважительно покряхтел сзади усатыйНе рекрут, никак не рекрут, вашбродь.
Нуну. Что, соколик, еще мне грубить будешь?
А как же. Мне положено грубить врагам на допросеприготовился, сейчас, наверное, по затылку приложит, чтоб поплыл. Сержанты, они ж везде сержанты.
Отставитьмахнул вдруг за спину мне жандармЭкий ты, братец, наглый А ну, общий срок службы!
Семь лет! Непроизвольно четко ответил я, и чуть не добавил 'срочная и сверхсрок'
Где служил?
Я, порывшись в памяти, вспомнил название крохотного княжества, и добавил:Но там не долго, потом по найму всяко.
Участие в боевых действиях? гриб снова усох и строчил в бумагу, ловко макая перо в чернильницу
Да. В горах. И на равнине чутьчистую правду ответил я.
Где?
Не мудрствуя лукаво, я назвал несколько населенных пунктов из прошлой жизни, подумав, что при необходимости и в подробностях рассказать смогупусть спрашивает. Но гриб лишь записал, спросив уже стандартное для меня:
На Севере?
А где ж ещеответил я.
Поуставному отвечай! последовал несильный тычок под ребра от сержанта.
Подумал, что Женевскими (или Гаагскими? Не помню сначала не знал, потом забыл) конвенциями их стращать бесполезноне оценят, падлы. Потому, не оборачиваясь, негромко ответил через плечо:
Ты мне, папаша, не командир. Своими обалдуями команд
На этот раз удар я пропустил, он мне грохнул повдоль хребта, ладонями, так что вышиб воздух вместе с последним словом. Отдышаться оказалось непросто, пока разогнулся, гриб сушеный, уже закончив писанину, с интересом за мной наблюдал. Я думал, еще чего спрашивать или строить станетан нет. Сухоказенно вопросил, имею ли я доступ к военным тайнам, финансовым средствам, новым образцам оружия, секретным документам, а равно владею ли я прочей ценной информацией, и прочее что хотел бы сообщить. На что я честно ответил, что ничего такого и в мыслях не имею. Гриб снова вздохнул, царапнул в лист закорючку, и махнул рукой:
Уведи!
Сержант принял от гриба бумагу, снова взял меня под руку, и повел в коридор. Но, к удивлению, не на выход, а в глубь. Вот те раз а ведь тут уже интереснеев коридоре темно, на окнах броневые ставни закрыты еще с самого начала. А сержант, хоть и хваткий, да только вряд ли готов хотя, он крепкий, шум все одно выйдет а я даже толком тут и не ориентируюсь, в этом здании. Да и вообще. Опять Голливуд какойто лезет в голову. Было бы, что мы одни или хоть немного народуа тут же вокруг рота считай. А Рембо из меня хреновый