Окружили нас уже плотно полукольцом, вот теперь и не рыпнешься. Все, глуши мотор, ставь на передачу. Приехали.
Тоскливо стало опять. Очень. Чегото както впервые в жизни я вот так, значит, в плен сдаюсь. И причем, выходит, сдаюсь в плен, чтобы сдаться в плен еще раз, оптом. У что потом? А если не положу винтовку? Все одно же не отпустят. Эх, ну какого хрена! Надо было стрелять сразу! И чорт бы с ним со всем. Ну вот чего я размазывалмоенемое? Отвечать боялся? Перед кем? Да выходит, только перед собой и отвечал бы. И чего? Испугался на себя брать? Ну, а теперь вотвыбирай, или шлепнут прямо тут или в плен
А раз таксплюнул БалуТо, пожалуй что, и стреляй. Я уж лучше от пули, с оружием в руках подохну, чем в плен.
Сказал так, и револьвер в кобуру запихнул, приосанился так весь, и кругом, щелкнул каблуками, жестом наших разогнал, строевым отбил до стеночки, снова кругом, щелки встал, руки за спину, ноги на ширину погон. И смотрит на начштаба насмешливо. Эвон оно как. Унтер, снова выматерился, да и так же все сделал. Рядом встал. Ну, ни дать ни взять, хоть допрос коммунистов с них рисуй. Лейтенантик, хоть и только что плакал, да оглянулся на них затравлено, и чуть ли не бегом к ним, посередке встал. Выпрямился, дрожит весь. Идейые, значит. Погибаю, но не сдаюсь.
А мне вот как?
Минометчик этот, стоит хмурый, пальцы аж белые, как карабин держит, губу закусил.
Таааакпротянул начштабаНу ладно. Сами выбрали. Так, остальныеа ну бросай таки оружие! А то с ними рядом встанешь!
А и встану, вашбродьстарик шагнул к троице, встал рядом, оправился, попытался даже стойку смирно изобразить.
Смотрю, и минометчик этот, медленно так, карабин за спинуи туда же. Эвон какие, герой блин. Ну и как обычно
В общем, шагнул и я к ним.
Ну, да дурак. Только, в общем, по жизнито никогда особо умным в таком случае и не был. А тут еще както совестно, что ли. Ведь мог же, мог, дурило, все .повернуть. Нет, не то что исправить, может еще бы и хуже было, но таки повернутьмог. И может, там бы и сам решал. Может и не сам. А тут уже все, решать не дадут. А я такого не люблю. Принципиально. Вот потому и решил. Да и наплевать. Пошел и встал рядом.
Ну что ж. Раз такто, по законам венного времени ишь ты, как, с выражением. И, похоже, таки не шутит. Грохнут сейчас нас.
Эй, погоди! Балу обернулсяВыто чего приперлись? А ну пошли отсюда! Йохан, что, опять с головой плохо? А ты старый куда?
Даю последний шанс! эвон как, благодетель, распинаетсяСложите оружие и останетесь живы!
Ну! Пошли отсюда! машет на нас лапищей БалуЧего встали? А ну, дай сюда!
Схватился за карабин, чорт здоровый, так ведь и отнимет не драться же с ним..
Вашбродь, это ж Йохан, с моей батареион и до того был на башку контуженный! А теперь вонаи еще раз зацепиловишь, и бинтом повязана! Да отдай ты ружье, бестолочь! это он уже мне. И вырвал таки карабин, зараза.
Вахмистр ну вот, как не совестно было Эх, вахмистриздевается, гад такой, начштабатоНу, а вы, сержант?
Я, вашбродь, уж точно тут. старик, смотрю, полез в сумку, трубку достал, насыпал табаку, и кисет Балу протягиваетЯ старый уже. Мне в плену не выжить. Да и то сказатьмне уважаемый мастер Берг на той неделе сказалопухоль у меня под горлом. Все одно не больше года осталось. Чего мне терять.
Хмм А ты? это он, значит, минометчику.
Но тот, сразу, поматери его, значит. А, вот оно что обадвоебратья они что ли, или еще какая родня, похожие. Тут унтер его вдруг дернул, минометчика, на ухо чтото буркнул, ружье забрал, и ко мне толкнул. Балу, смотрю, трубочку раскурил, на меня глянул, тихонько так сказал:
Иди, Йохан, иди Будешь в моих краяхзайди к моим.
И рукой махнул.
Нас с минометчиком тут же прикладами в общую кучу отпихнули. А мы, оба с ним, как во сне, не шевелимся сами даже. Балу стоит курит, со стариком переговаривается, унтер флягу достал и протянул лейтенанту, а потом и им перешловидать во фляге не вода. Выстроились офицеры, комендант чтото про присягу и уставы понес, про неотвратимость наказания, и прочее. Потом повернулся к тем, кто у стены, и эдак, с превосходствомну, мол, последнее слово ваше!
Унтер опять выругался затейливо, лейтенантсмотрика, соплясоплей, а вид какойто приобрел, выпрямился, сплюнул под ноги презрительно. Старик вообще стоит, как погулять вышел, трубочкой пыхтит. И Балу только и сказал:
Огонь!
То ли от нервов то ли еще каксреагировали некоторые, грохнули выстрелы. Унтер завалился на колено, за живот схватившись, старика мотнуло. Потом еще выстрелызалпа не вышло, вразнобой палить стали. И не по одному разу.
Затихло. Начштаба, кусает губу, идет значит к стене, на ходу револьвер заряжает, гильзы под ноги роняет и на ходу сапогом ихтолько летят со звоном Подошелтут стонет ктотокажется, минометчик. Руку с револьвером начштаба вытянула лапкато дрожит Второй рукой подхватил, ибах, бах. Затих унтер.
Нас побыстрому обшмонали, отобрали личные вещи у кого были, все остатки амуниции и оружия, ремни сняли. Построили в две шеренги, повернули, и мы пошли, сопровождаемые конвоем из унтеров.
Проходя мимо, бросил взгляд, и картина, что увидел, както впечаталась в голове. Насовсем, как кислотой по металлу вытравили.
Балу сидел у стены, вытянув ноги, остальные лежали вповалку. Их так и не трогал никто. А в откинутой руке у Балу так все еще и дымилась его трубочка. Рядом с ними сидела санитарка и плакала.
Вот тутто меня и накрыло.
Даже, кажется, чуть в сторону повело. И в целомсловно по голове ведром двинули. Аж в ушах не то свист, не то звон какой. И легкость такая в теле или наоборот, онемелость. Как не мое все и вообще все ненастоящее, сон это все.
Не видал я такого раньше в жизни. Чтоб вот так. Никак не ожидал. Как обухом по голове оно мне, значит. Вроде всякого навидался в той жизни, и во всяком дерьме купался, а такого не видал.
Потом еще запомнилосьмимо главного корпуса шлии стоят там двое, в ненашей форме, песочная такая, и покрой иной, по всемуофицеры, и смотрят с интересом. И один из них так насмешливо спрашивает идущих впереди офицеровмол, что это у вас тут, господа, за действо такое? Я, надо сказать, ожидалязык там другой, или хоть акцентнет, ничуть. А комендант, сука такая, аж сияя, даже не ответилнет, он, падла такая, натурально им ДОЛОЖИЛбунт, мол был а мы его усмирили, зачинщиков перестреляли а этихпод замок!
Бунт? спрашивает их офицерА по какому поводу? Воевать отказывались? Так вы же вроде как сдаться согласились?
_- Так точноне, ну смотри, блядь какая, только что в струнку не тянетсяА вот они не подчинились, воевать хотели!
Тут ихнийто, на нас так, с удивлением даже посмотрел.
Нуну, говоритинтересно у вас тут все, господа, устроено
До того уж мне от этого погано стало, что и не сказать.
Даже и не помню, как дошел до гауптвахты, и вместе со всеми забился в небольшую камеру. Присел на полскамьи на ночь только приносят, и сидел, даже не слыша разговоров. Да и не разговоры вокруг были. Ктото чтото буркнет, ему так же коротко ответят, и опять тихо. За окном ктото ходил и бегал, команды были слышны. Потом ктото прошел, двое, и со смехом так 'да, Арри, они сами своих солдат загнали в казематы и остались охранять, остальные сидят у себя под честное слово'. Потом горн играл сбор. Стало душно, и я даже задремал. Потом проснулся, показалосьстреляют. Спросил соседатот плечами пожалвроде да, а может и нет. Непонятно.
Еще через какоето время дверь открылась, и сержантдежурный, хмурый и без оружия, приказал выходить. Вышли и построились перед входом, напротив насненаш офицер, рядом наш унтер, кажется из пехотных. И четверо солдат ненаших.
Офицер лениво глянулмахнул рукой:
К остальным их!
Осмелюсь доложить, вашбродьтут же встрял унтерЭтихнельзя ко всем. Это, разрешите доложить, вашбродьбунтари. Выступали с оружием против примирения. Как бы они остальных
Против чего, унтер, говоришь, они выступали? офицер издевательски наклонил голову и оттопырил пальцем ухоЯ, наверное, слух повредил не послышалось, что они выступали против какогото примирения? А? С кем же вы, мерзавцы, еще примиряться хотите после капитуляции?