Грохот!
Визг и скрежет металла. Меня бросает вперёдна пульт. Ремни отрабатывают штатножёстко и болезненно возвращая в объятья кресла.
СукаСдурел? я сплёвываю кровь из разбитой губы и пытаюсь поймать его хаотично крутящийся корабль в прицел. На корпусе Анаконды Толла вспыхивают облачка микровзрывов. Постепенно их становится всё больше и больше и спустя три, может четыре секунды я зажмуриваюсь, спасая глаза от вспышки взрыва.
Когда я проморгался, вокруг плавали только обломки. Угадать в них Анаконду было сложно. Что ж Каждый выбирает сам.
Комп, отчёт?
Системы исправны на восемьдесят процентов. Целостность корпуса нарушена. Потеря двадцати трёх процентов.
Ясно. Повезло, что уклонилсятакой таран мог вполне сместить реактор и тогда Ноповезло, да и усиленная Селеной броня помогла.
К заказчику я прибыл в срок, ещё даже с час запаса оставалось. Последний переход прошёл спокойно, хотя вид, открывающийся из рубки на корпус, а на Анаконде, как вы видели, рубка смещена к корме и приподнята над верхней плоскостью корпуса, так вотэтот вид не радовал взор.
Слева спереди, на самом краю корпуса, неряшливыми лохмотьями топорщились обрывки брони. Временами там что-то вспыхивало, моргало, и тогда над корпусом расцветал небольшой фонтанчик искр. Стоило ему угаснуть, как ещё ближе к рубке, из какой-то, невидимой мне трещины начинал подниматься не то пар, не то дым. Так всю дорогу они и сменяли друг другафонтанчик искр и струйка пара.
Не доверяя бортовому компу я сам провёл диагностику модулей, но их статус был в норме. Как и докладывал компот семидесяти пяти до восьмидесяти трёх процентов. Работали они штатно, но вот это искро-паровое шоу покоя мне не давало до самой посадки.
Сдал груз, получил оплату и, что более важнозапасные части, так необходимые для финальной доработки моего «главного калибра» крупнокалиберного пулемёта, и полез разбираться с поломками.
Местные ремонтники начали приставать ко мне с предложениями всё отремонтировать едва я сел на платформу. Сейчас, поднявшись на подъёмнике и оглядев повреждения более внимательно я понял почему. Зрелище было жутковатоенаходясь в рубке я видел только небольшую часть повреждений, и сейчас, медленно поднимаясь вверх на монтажной платформе, я смог оценить все разрушения.
Были выбиты, вырваны, потеряны все бронеплиты передней половины левого борта. На их месте зияли рваные дыры, время от времени подсвечиваемые вспышками коротких замыканий. Из одной такой дыры на пол платформы стекала зеленоватая жидкость с резким запахом.
Не приближайся и лучше не дыши, дал мне совет бригадир ремонтников: Охладитель потёк, а он токсичен.
Забравшись на корпус, я прошёлся к загнутому куску бронитому самому, что из рубки так походил на неряшливый обрывок ветхой ткани. Вблизи, этим обрывком оказался броневой лист, стёртый практически в ноль, отчего структура военного композита и приняла вид ветоши.
Исправим, поспешил успокоить меня бригадир: Возьмём образец целой с плиты и синтезируем по подобию. Не впервой. Ты, командир, в голову не бери. Проблемы то. Ты в голову лучше пивка там залей, или чего по крепче.
Угу. Я кивнул и подошёл по ближе к торчащему куску брони. Из рыбки было сложно оценить весь масштаб разрушений, и подойдя вплотную я присвистнулказавшийся издали клоком ткани лист, задирался выше меня. Присвистнув ещё раз я обошёл его кругом и присел на корточки подле неровного отверстия в корпусе. Внутри дыры было темно, только очень слабо, на пределе моего зрения, что-то мерцало в черноте.
Ты, это, не переживай. Исправим. Главное, оно в голове, начал старую песню бригадир и я кивнул вставая. В конце концовон проффи, ему виднее, но всё жеодно столкновение и такие повреждения. Я покачал головой и зачем-то пнул вздыбившуюся броню. Хотел пнутьстоило мне замахнуться ногой, как другая, словно только и ждала этого момента поскользнулась, и я отчаянно замахал руками, пытаясь сохранить равновесие.
Крак! Рукав комбинезона с неприятным треском разорвался, зацепившись за край торчащей плиты, одновременно разворачивая и закручивая меня лицом к ней. Я успел инстинктивно выставить другую руку, но она, в отличии от первой пробила истончившуюся поверхность металла, и я всей грудью врезался в остатки бронеплиты.
Экий ты Судя по тому, как ловко бригадир поймал меня за пояс, к подобным казусам он был готов.
Спасибо. Я попытался отлипнуть от металлической поверхности, но смог отделиться от неё только после того, как старшина ремонтников с силой дёрнул меня за всё тот же многострадальный пояс. Сильно дёрнул, с чувствомтак, что ремень выдавил из груди весь запас воздуха и некоторое время я ощущал себя как после хорошего удара в живот.
Ты, это, летун. Вниз иди, да. Ты там, он ткнул большим пальцем себе за спину, в сторону рубки: Там рули, ручки свои и приборы дёргай. А тут мы поработаем. Спускайся.
Спорить с ним было бессмысленно и я, заботливо придерживаемый им за пояс, перешёл на платформу.
Оказавшись внизу я некоторое время бродил среди снующих ремонтников, и даже пытался им что-то советовать. Недолго, правда пыталсяменя довольно быстро, хотя и корректно, попросили не мешать, посоветовав заняться чем-то своим, пилотским, и я, отойдя к опущенному с кормы трапу, уселся на нижнюю ступеньку и закурил.
Одеждазеркало души человека, услышал я мужской голос и повернулся в сторону неслышно подошедшего его обладателя. Это был молодой парень, лет на пять, наверное, моложе меня. Одет он был в чистый, но сильно застиранный лётный комбинезон с накинутой на плечи вытертой, светло коричневой кожи, курткой. Эмблем подразделений на куртке не было.
Моя душав лохмотьях, ответил ему я, припомнив уроки Инквизиции, кивком головы предложив сесть рядом. Делать было нечего, в бар идти желания не было, и я маялся от вынужденного безделья.
Угостите? Он покосился на мою сигарету.
Держи, я протянул ему пачку, и он неумело вытащил одну. Уронил. Вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами и он, восприняв это как разрешение, вытащил вторую.
Держи, повторил я, давая ему прикурить.
Судя по тому, как парень раскашлялсякурильщиком он не был.
Некоторое время мы сидели молча, смоля свои сигареты. Правда молчал ямой сосед кашлял после каждой затяжки.
Курить вредно, назидательно произнёс я после того как он в очередной раз зашёлся в кашле.
А жить противно, моментально нашёлся начинающий курильщик, и отвернувшись от меня, отбросил окурок. При этом его плечо задело меня, отчего его куртка сползла с плеча, обнажая тёмные пятна на месте споротых эмблем. Я присмотрелся.
А парень-то служил на флоте, на Имперском линкоре. У самого верха рукава темнел силуэт Имперского орла, ниже под ним виднелись очертания крупного кораблялинкора, судя по всему. Ещё ниже, немного выше локтя было круглое тёмное пятноне иначе эмблема его подразделения или боевой части. На более мелких кораблях обходятся только парой нашивокОрлом и подразделением, и только на крупняках любят так пафосно, отдельной нашивкой, подчеркивать свой статуспринадлежность к сверхкрупному флоту.
Заметив мой взгляд, парнишка покраснел и торопливо поправил куртку, скрывая рукав.
Что, с Фаррагута выперли? Задав этот вопрос я откинулся назад и теперь полулежал на трапе, опираясь локтями о ступеньки.
Угу, он встал, покачнувшись, отчего я удивилсячтобы вот так, с одной сигареты и развезло? Парень походил взад-вперёд, явно набираясь решительности и в конце концов, подойдя ко мне, замер по стойке смирно. Если он рассчитывал, что я, при его приближении встануто он ошибался.
Младший лейтенант Ромченко. Оператор штурмового модуля Кондор. Доложил он, чётко выговаривая каждое слово. Помолчал с секунду и добавилуже гораздо тише: Бывший.
Здрасте. Я достал очередную сигарету: И за что же тебя, младлей, выперли с флота?
Видя, что я вставать и тем более принимать какую-либо строевую стойку, не собираюсь, Ромченко перетёк в положение вольно.
Да ну их, он поник головой и по-детски шмыгнул носом.