Но случилось иное. Приклад вдруг надулся, как мыльный пузырь, и лопнул. Золоченым цветком раскрылся раструб. Юноша поймал губами мундштук и саксофон окончательно оформился, заблестел, запел. Звонко, певуче, неожиданно радостно.
Марина озадаченно посмотрела на него, потом перевела взгляд на свою руку. Та на всякий случай сложилась в винтовку.
А у меня теперь вот это, пояснила она, Тебе повезло.
Думаешь? он оторвался от инструмента, Выглядело это донельзя глупо. Все бегают, сражаются, а я стою как дурак. В голове барабаны, и вроде тоже надо бегать и убивать, но в руках-то не оружие.
Он нахмурился, строго взглянул на саксофонтот попытался превратиться во что-то еще, но потом сдался и вернул рукам прежнюю форму. Парень покачал головой.
Нет, никак. Я же играю на нем с десяти лет. Я с ним почти сросся. А полгода назаддействительно сросся. И еще обещал себе, что ни на что другое его не променяю. Очень странно сработало это обещание.
Он посмотрел на Марину.
Не посмотришь, что с цепью? Не то, чтобы я жалуюсь
Девушка опомнилась, стыдливо убрала оружие и подошла к дереву, встав сбоку от музыканта. Цепь добротная, толстая. «Может, из колодца», подумалось Марине. Она с сомнением посмотрела на свои ладонитакие еще гладкие, будто и не жила месяц в лесупотом на цепь. Взялась за звенья и чуть не вскрикнула от удивления.
Серебристая паутина тянулась из-под куртки и растворялась в обнаженной сердцевине старого дерева. Присмотревшись, она разглядела снующие по ниточкам-магистралям микромашины. Помотав головой, словно отгоняя видение, она настроила зрение: и парень, и старый дуб светились тускло-малиновым. От неожиданности она попятилась назад.
Не получается? участливо спросил парень, а потом вдруг посмотрел куда-то вниз и улыбнулся, Смотри, мышка.
Марина резко обернулась. Мышь, сияя ярко-красным, сидела прямо перед ней как завороженная. Внутри все похолодело. Марина беспомощно обернулась на парня и тот кажется догадался, что происходит.
Если что, дрожащим голосом произнес он, Не затягивай. Я ничего не сделаю.
Барабаны обрушились на Марину, мир снова стал красно-зеленым. Винтовка уже была наготове и плясала в руке от нетерпения. «Только не оборачиваться, только не целиться в него».
Еле-еле сфокусировав взгляд на мире реальном, она з аметила знакомые локоны в полусотне шагов от себя. Диана буравила ее недобрым взглядом, на миловидном лице читался вынесенный приговор. В руке она держала брелок и нервно, нетерпели в о жала одну и ту же кнопку.
Марине физически больно было не смотреть на саксофониста. Наличие врага за спиной воспринималось ее измененным сознанием как вонзенный ножшаг вперед был бы самоубийством.
Марина закрыла глаза и сделала этот шаг.
«Маленький шаг для человека».
Ей казалось, она встала на горящие угли. Барабаны неистово били.
Еще шаг.
Битое стекло. Змеи. Обрыв.
Шаг другой ногой.
Правая рука беспомощно спрятала винтовку и вцепилась в молодую ель. Марина почувствовала, что ее разворачивает против ее воли. Силясь совладать с собой, она открыла глаза.
И время словно замедлилось.
Безмолвно, бесшумно и неотвратимо с верхушки молодой сосны соскользнула крылатая тень. Недозалатанное крыло отливало бронзой, желтые глаза не видели ничего, кроме одиноко стоящей посреди поляны добычи. Мягкий спуск вниз, острые когти, выхваченные из-под крыльев как кинжалы из-под плаща.
Вонзилаи взмыла ввысь.
Щелкнул выключатель, в мир вернулись прежние краски и полутона. Марина отпустила ель и чуть не рухнула оземь от накатившей усталости. Пытаясь отдышаться, она взглянула на парнятот сидел ни жив ни мертв, с испариной на лбу, толком не понимая, что произошло.
Она обернулась. Диана глупо щелкала бесполезным брелоком. Потом к презрению на ее лице добавился ужас, она выронила брелок и, сильно хромая, ринулась прочь, затравленно оглядываясь. Марине не стоило бы большого труда догнать ееадреналин еще гулял в кровино она этого делать не стала.
Она дошла до старого дуба и села на мокрые корни, прислонившись спиной к волнистой коре.
Скажи, спросила она, Раз уж неизвестно сколько мы с тобой еще проживем Как тебя кстати зовут?
Павел, озадаченно ответил тот.
Павел, ты никогда не замечал, что сросся с деревом?
Глава 6
«Я схожу поищу воды», сказала Марина Павлу перед уходом. Она собиралась вернуться через полчаса максимум. Но не вернулась. Эта мысль, как заноза, сидела где-то под ребрами. Она непроизвольно оборачивалась и спрашивала себя: «Правильно ли я сделала?»
О чем грустишь? приветливо спросил Ян. Крепкий мужик, за шестьдесят, с аккуратно стриженной сединой, толкал перед собой пустую тачку, громыхающую на каждой кочке. Супруга его представиться забыла, и шла она еле поспевая, опираясь на трекинговые палки. Впрочем, она не жаловалась, и на вопросительные взгляды Марины по-доброму отвечала:Иди, милая, не бойся, не потеряюсь.
Марина наткнулась на них на тропинке. Печальное состояние ее одежды, да еще и раны на теле, вызвали у пожилой пары желание помочь: взять с собой, отвести в безопасное место, переодеть и накормить. Кутаясь в Янову теплую куртку, Марина размышляла: сказать про Павла?
Когда она уходила, Павел заснул. Заснув, он перестал сиять красным. Его втянуло вглубь старого могучего ствола и края ниши захлопнулись, как створки. Он предупреждал ее, что так будет, и все же она не верила своим глазам. Нет его, будто и не было. Только покачиваются ветки на ветру, роняя желтые листья, и гуляет гул, будто дерево храпит медным горлом.
«Пока не стоит», ответила она себе, «Сейчас он в безопасности. Вспомни Диану. Узнай их получше»
Тут одной опасно ходить, поучал Ян, Вот севернее, за Новожиловым, уже спокойно. А вокруг Смородинова озера лучше не стоит.
А мы разве не к нему идем? уточнила Марина.
Так я ж говорюодной опасно, пояснил он, Ты с Орехова?
Из Питера.
Эк тебя занесло, присвистнул Ян. Он остановился, похлопал себя по карманам, вытащил из смятой пачки сигарету. Зажав ее зубами, поднес палеци вспыхнуло пламя. Зеленоватое сияние Марина заметила еще раньше, что у мужа, что у жены. «Повезло им», подумала она, «Не пришлось терзать друг друга». Потом спохватилась. «Правду сказать, или?»
Мы с одним доктором условились пересечься тут неподалеку. Но не пересеклись, Марина вздохнула. И полуправде поверили.
Говорят, там много людей погибло, задумчиво произнес Ян, выдыхая дым, Правильно сделала, что ушла. А что же родные? Родители?
«Как поступить», судорожно рассуждала Марина, «Сказать, не сказать? Доверять, не доверять?»
Вместо ответа она многозначительно помотала головой. Ян понялпо своему разумениюи тяжело вздохнул. Жена его, стоя рядом, что-то шепнула на ухо мужу. Тот вдруг просиял и спросил, обращаясь к Марине:
Фамилия доктора, часом, не Орлов?
Звали его Саша, а фамилию не спросила.
Черт, а я имени не знаю. Неделю назад появился в Новожилове. Может, как раз твой знакомец? Тогда и думать нечего, идем с нами, проводим.
Так она и пошла вместе с ними, вслед за громыхающей тачкой, чуть впереди улыбающейся старушки. Пройдя порядочно, она обернуласьне виднеется ли красное сияние. Вдали ничего не было. А вблизи, в придорожной канаве, краснело перепуганное чумазое лицо. Юное совсем, восточное, с узким разрезом глаз. Дрожащий палец припал к губам, нервно качается голова из стороны в сторону.
Ей вспомнились Диана и убитые ею на дороге люди.
«Прячется. От кого? От нее? От моего отца? Ото всех на свете?»
Она отвернулась и промолчала. Не выдала его ни кивком, ни поворотом головы, ни движением губ. Повернулась назад, украдкой взглянула на своих спутниковвроде не заметили.
«Пусть прячется. Мне самой бы ох как хотелось спрятаться»
* * *
На закате они пришли к низкой избушке, крепкой, сосновой. Восточная стена была выкрашена белым, тут же валялось опрокинутое ведро с засохшей краской, а прочие стены синели облезло-обшарпанно. Окна то ли закрыты изнутри ставнями, то ли вовсе заколочены. Над треугольной ржаво-рыжей крышейкирпичная труба. Невысокая плетеная оградка отделяла заваленный листьями двор от заваленного листьями леса