Он перехватил автомат поудобнее и направился следом. Позади аккуратно шагал в сандалиях Чумной Доктор. Временами задувал ветер, крутивший в отдалении перекати-поле и пыльные смерчи, светило сквозь поредевшие облака холодное солнце.
Их больше, чем трое, дружище можно было подумать, что голос доносится из багажника, но там не было ничего, кроме оружия, боеприпасов и некоторого количества препаратов для Гидрара. Намного больше.
***
В баре «Сломанный сон» тихо: хрипло пиликал радиоприёмник за стойкой, жужжали служебные роботы, привозя из зала посуду и без разбору опрокидывая её суставчатыми лапами в мойку, с едва слышным скрипом вытирала бокалы хмурая помощница Бада по имени Вю. Ночь только собиралась перейти из фактического состояния в календарное, и завсегдатаи не спешили собираться, заканчивая свои мокрые, скверно пахнущие дела по всему городу. За последние сутки в окрестностях произошло столько неслыханно жестокого и разрушительного, что посещение бара с сомнительной репутацией стояло сейчас довольно низко в списке их приоритетов.
Из Бадовых головорезов в зале находился только Лейтенант. Он уже второй день искал в меню приличный самогон, который предпочитал всем прочим напиткам. Самогон в Городе-минус-один варить не умели, но Лейтенант не терял надежды.
Откуда вы вообще знали, куда ехать? спросил Булат, мертвенно бледный брюнет в гавайской рубахе, с красными, как светофор, глазами. Он прихлёбывал из длинного стакана что-то тягучее со сладким сливочным запахом. Ладно я: моя работа знай-полезное, что происходит в Городе-минус-один с разбросом в пятьдесят лет. Но вам-то кто инфо-стукнул? И что за важно-шишка-персона эта «рыжая», если на её спасение подряжают вооруженных до самых дёсен дружков Бада?
Лейтенант с усилием оторвался от наблюдения за барменшей. Чуть худовата, на его вкус, чересчур замкнута и наверняка, как большинство здесь, медицински безумна. Но это её не портило. Нет, ни на дюйм, честное слово.
Может, пройдёмся чуток? ковбой поднялся, покрутил головой и размял плечи. Органического в нём было, наверное, больше, чем во всём остальном баре, включая кухню. На ногах, я заметил, всяко проще достичь взаимопонимания.
Это утверждение выглядело спорным как всякий вампир, Булат использовал специальный диалект, синтаксисом напоминающий языки малых народностей погибшей Уратхи: инкорпорировал подлежащие, сливал три корня в одно слово и прочими способами развлекался внутри своей непомерно большой головы. Но Лейтенанту было плевать он редко прислушивался к собеседникам.
Они хлопнули дверью, прищемив чей-то пиратский канал передачи и чуточку поменяв искрящий магнитный полюс, на минуту замерли на крыльце. Снаружи, как всегда на окраине, был синий вечер то ли перед дождем, то ли сразу после, когда над невидимым горизонтом дотлевают багровые угли заката, а следом размеренным шагом надвигается армия изодранных ночных туч. Город продолжал жить своей медленной жизнью, очень похожей (хотя об этом никто не догадывался) на жизнь любого из гадючников-мегаполисов прошлого внизу, на погибшей Уратхе. Шуршали по блестящему асфальту приземистые автомобили с обдолбанными праведниками, мигали прерывистые огоньки вывесок и реклам, а в заведениях на той стороне улицы разгоралось шебутное пьяное веселье, не выдержав которого через витрины с криками вылетали слабые духом.
Вдали, через реку, высилось сверкающее хромовым отраженным светом здание Института Реальности де ля Фюи с подсвеченным бородатым ликом основоположника на высоком фасаде. В небе невидимый умелец один за другим вбивал во тьму серебряные гвозди, щербатой ухмылкой скалился молодой месяц, летали, дыша сине-оранжевым пропан-бутановым пламенем, драконы, а с улицы в окна завистливо вглядывались мятые дроны слежения и подгулявшие бомжи. Последний факт ярко иллюстрировал ту истину, что даже в раю кому-то всегда будет хотеться спать под мостом и наблюдать, а не участвовать.
Город-минус-один возник после того, как в начале XXII века человечество окунулось в сайфай-мистицизм и обнаружило, что мысли материальны. Тогда как раз бушевал очередной энергетический кризис, и количество людей, искренне считающих свою жизнь адом, превысило порог, за которым на планете (примерно в районе северо-востока США) образовался филиал Преисподней со всеми положенными спецэффектами пожирающими младенцев демонами, всеобщим помрачением рассудка, установкой эргономичных белых котлов от «Эппл» для грешников и кредитами под девяносто девять процентов годовых. Ад на Земле длился около полувека, после чего совместными усилиями учёных, военных и художников его переместили в другое время и место.
Казалось, можно было и выучить урок, но на радостях от благополучного исхода человечество так массово и искренне восхваляло Верховное Существо и ареал его обитания, что в небесах в самом деле появился окружённый облаками летающий остров. Его охраняли вооруженные противотанковыми ружьями ангелы, а имена прилетевших для осмотра на корабле «Зоркий Сокол-63» космонавтов из НАСА сверили с колонками в толстой книге вроде бухгалтерской и не пропустили.
На Западе летающий остров сначала называли Лапутой, пока не сообразили, что никто не понимает вложенной в это имя иронии, после чего переименовали в Валинор, что снизило уровень его мистической загадочности примерно на треть. В малочисленной славянской части сперва остановились на «Китеж-граде», но потом приняли вариант «Атлантида», поскольку и правда не поняли иронии. Как называли самопроизвольно родившийся Рай в китайской половине человечества, осталось неизвестным.
Остов «Зоркого Сокола-63» с дырками от противотанковых снарядов выловили где-то между островами Индонезии и долгое время считали секретным советским космическим проектом середины XX века.
Было бы, однако, ошибкой считать, что остров долго оставался пустынным (поскольку следов Верховного Существа средствами беспилотной разведки там обнаружить так и не удалось) приблизительно через три года вооружённые ангелы сопроводили на Атлантиду её первого жителя: страдающего от смертельной болезни инвестиционного банкира из Лондона. Через месяц настал черед второго горожанина вышедшей в тираж порноактрисы с Западного побережья США. Затем процесс принял лавинообразный характер.
За следующие полвека население Атлантиды выросло примерно до полутора миллионов душ, после чего ангелы объявили, что Рай укомплектован полностью, живущие там избранные и есть немногочисленные праведники, тяжким трудом заслужившие жизнь на небе; прочих же землян убедительно просят не беспокоиться и жить так, будто никакой Атлантиды не существует в природе.
Возмущение в определенных кругах, вызванное этим заявлением, быстро унялось, а несколько последующих ракетных атак на летающий остров, осуществлённых рядом стран, в современной историографии считаются досадным недоразумением, вызванным плохим техническим обслуживанием шахт. В настоящее время шахты утилизированы, а один из ангелов-хранителей летающего города всегда приглядывает за положением дел в этой области.
Следует отметить, впрочем, что Город-минус-один (как называют его местные, игнорируя идиотские топонимы снизу) имеет не вполне материальную природу. С одной стороны, районы, здания, пустыри, улицы, подземелья и супермеркадо вполне вещественны, а люди, поселившиеся там, не превратились в бесплотных духов; с другой имеющаяся и многократно зафиксированная связь Города со погибшей Уратхой, Адом и другими немыслимыми частями Вселенной явно выходит за пределы традиционных (да и квантовых) физики и механики, и открывается по желанию сил более могущественных, чем забавные игры с материализацией представлений, взятых из древних семитских книг.
Зафиксированы случаи, когда для земных наблюдателей на фоне неба явственно проступали изображения десяти тысяч слонов, десятка драконов и пяти планет. Вероятно, то были проекции каких-то иных сущностей, способные изменять реальность не только «здесь и сейчас», но и совершенно «тогда и там», смешивая всё, что когда-либо существовало, и создавая своеобразное сюрреалистическое пространство-время, способное принимать любой вид. Летящий в небе Город-минус-один, таким образом, был просто символом этой странной реальности, ярлычком в неизведанное на покрытом звездами рабочем столе мироздания. Как с этим жить было решительно неясно.