Сегодня я слышал своими ушами, как благородный сэр Калибурн утверждал, что видел ангелов на конях Как ты там говорил? На конях в бронях серных, бронях огненных. Как дальше?
Бронях гиацинтовых, покраснев от смущения, завершил перечисление сэр Калибурн.
Теперь, когда его история подвергалась пристальному разбору в присутствии свидетелей, она перестала казаться ему незыблемой истиной. Все слова подсудны, проверяемы даже пророки. Вера его в свою избранность пошатнулась.
Впереди них, словно красное пламя заката, шел Абаддон ангел бездны, закончил обращение к Откровению Иоанна сэр Калибурн.
«Гиацинтовый» странное слово, чтобы броню описать, усмехнулся Ремли. Скажи мне, Уитби, что за войско явилось при тебе в замок Кормака? Сэр Калибурн сам сравнит, похожи ли те два войска, или видел он нечто иное.
Если память мне не изменяет, пятый ангел должен явиться верхом на саранче размером с коня и с человечьим лицом, неохотно пробормотал Уитби, не упустив случая щегольнуть ученостью. Я ничего такого никаких саранчей, ангелов, Абаддонов, агнцев, рогатых, исполненных глазами, с пятью головами не видал. Из бездны, открывшейся не вниз, как это представлено на картинах, а словно ворота, вышли к нашим стенам кони. Размером они в полтора раза превосходили самых рослых коней, что я видел. Одеты они были в броню из камня, по виду похожего на железную руду, листы той руды были сшиты между собой цепями, как нитями. Всадники на крупах были гигантами, больше самых рослых людей на две головы. Впереди них шел король, его корона горела вокруг головы не золотом, а красным огнем ореола. В трех глазах его горел тот же красный огонь, у прочих же такого свечения в глазах не было, и самих глаз было по две штуки.
Как ты все так хорошо разглядел? спросил сэр Калибурн. Мне бы, стой я так близко, чтобы все хорошо разглядеть, не уйти оттуда живым.
Они пришли с внешней стороны стен, в сумерках, и прежде, чем разбили нам без тарана ворота, я мог на них поглядеть. Уитби сжался в комок, поджал колени и обнял себя руками, как делал всякий раз, когда вспоминал о тех всадниках. Я стоял на стене, почти над воротами. Я видел их вблизи. А как разбили они ворота, словно связали мы их из веток, а не из струганых дубов, так я и бросился со стены к потайному входу.
Да, это правда. Я тоже видел корону красного пламени, согласился со словами Уитби сэр Калибурн. Ты говорил, что знаешь, кто это, если это не ангелы? спросил он у Ремли.
Знаю, кто они, откуда пришли и что приходить будут впредь. Если не обуздать их сегодня, то, когда твой конец света наступит, истреблять и судить ангелам некого будет. Ты ж не допустишь такого? Чтоб Хмурый Бруз все жертвы пожал перед ними? отвечал Ремли.
Зачем тебе я? спросил рыцарь. Я не могу победить их. Ни единого из них. Я позорно бежал, приняв их за ангелов, но даже достань во мне знания разобраться и найди я смелость бросить им вызов, мне не победить ни единого из них. Никому из живущих не сравниться с силой этого войска.
Не принижай себя, рыцарь, и других, равных тебе. Не так те духи сильны: одного или двух в конном бою ты заборешь. Мне ты нужен затем, что привычнее при рыцарях мне, объяснил Ремли. Их благородство и честь для меня воплощение лучшего, что есть в человеках. До тебя мне сэр Кормак был путеводной звездой, до него сэр остановился Ремли, не решаясь упомянуть Артура, сэр другой и другие пред ними, так закончил Ремли, чтобы избежать в разговоре с Калибурном громких имен.
Зачем мне странствовать с тобой? повторил тот же вопрос с другой стороны сэр Калибурн.
Легко проповедовать словом, делом труднее, самое сложное не в ведрах дырявых вести о гибели мира носить от села до села, из деревни в деревню, а исправить поступком, что можно. Если считаешь, что дело свое ты исправно справляешь, что призвание свое оправдал, словно кликуша стращая народ, то иди поищу я другого смелого духом себе в провожатые. Мне же понятно, что храбросердному мужу больше пристал разговор на железных мечах, за прочность которых ржавчина старая скажет на острых краях кромки лезвия, чем речи вести как монах, страхов набравшийся в ветхих скрижалях.
Но как ты хочешь побить их? Ты знаешь, где откроется бездна? У тебя есть воины, равные этой дьявольской дружине? не мог взять в голову сэр Калибурн.
Я брошу им вызов и место назначу.
Они так честны, что придут?
Хмурый Бруз, их король, не лишен честолюбия злобного. Разбить людей сила на силу, войско на войско, дружина с дружиной ему веселей, чем беззащитные замки громить, сжигать города. Мне их главарь не откажет.
Завтра с примкнувшими ко мне рыцарями я собирался отправиться в Утрехт на большое собрание, сообщил сэр Калибурн. Верно ли понял я, что в эту дорогу мне не отправиться?
Это не по пути? спросил Ремли, вопросительно взглянув на Мельхиора.
Нет, кратко ответил с пола волшебник, сквозь дрему следивший за разговором.
Да, мы пойдем иначе. Тебе стоит поведать всем соратникам, что ты взялся за новый обет, и от себя добавь, что захочешь, сверх правды. Твой язык сослужит нам службу. Будешь всех созывать, но не на света конец, а на битву с выходцем бездны. Помнишь, я говорил, Ремли обратился к Мельхиору, что бой последний мы в одиночестве встретим? (Мельхиор согласно кивнул.) Этот еще не последний. Предательский Бруз, дух зловонный из серных клоак Муспелльсгейма, расклад изменил. Снова придется войска собирать
Я запутался, обратился сэр Калибурн к Мельхиору, который изъяснялся яснее, чем Ремли. Что мне делать?
Я уточню, и завтра утром ты будешь все знать, пообещал Мельхиор и едко добавил, кивнув в сторону Ремли: Питаю скромную надежду его понять.
Мельхиор был в серьезных сомнениях, что поймет задуманное своим спутником.
Сэр Калибурн вздохнул, поняв нерешительность Мельхиора, и встал, чтобы удалиться в свои покои через дорогу.
Зачем ты сказал ему, что Утрехт не по пути? спросил Ремли у Мельхиора, когда сэр Калибурн вышел. Ты же не знаешь, куда мы пойдем.
Я этого не знаю, и ты знал об этом, согласился Мельхиор.
О чем? запутался в «знаю не знаю» Ремли.
О том, что я не знаю. Ты спросил меня лишь затем, чтобы я сказал «нет» и освободил рыцаря от мыслей отправиться в Утрехт. Вот я и сказал «нет». Когда я узнаю, куда мы пойдем, я точно скажу, по пути это или нет. Может, и по пути, ведь отсюда не так много дорог, а в Утрехт ведут многие.
Ремли пропел:
Много знаний много слез.
Мало знаний красный нос.
Экклезиаст? встрепенулся Уитби.
Студенческая песня. В трактире подхватил, ответил Ремли. Вы видели эти новые школы уни-вер-си-теты? Они растут как грибы после дождя подле городов. Потрясающее изобретение! Еще никогда учение не было таким веселым! Как это люди раньше об этом не додумались?! Вот если б твое учение, Уитби, случилось не за школьною партой под розгой священника, ты веселее глядел бы на мир. Если бы ты, Мельхиор, в башне зубрил заклинания не узником бледным, а кружкою горького пива их запивая, сидел бы и ты передо мной веселее, чем лунь, ночью безлунной крота заклевавший.
Мельхиор спрятал лицо в ладонях. Он проклинал тот день, когда решил отправиться на дьявольский праздник в Андзороканд; проклинал того случайного путника, который на привале поведал ему о том празднике и о том городе; проклинал ткача, который выткал платье, в котором мать того путника приглянулась его отцу; проклинал кузнеца, который подковал лошадь, на которой его дед выкрал из деревни его бабку и еще много кого проклинал он, без кого не состоялась бы встреча волшебника Мельхиора и доппельгангеров.
Если бы он знал, на сколько лет затянется это приключение, насколько сложнее станет его путь, насколько он успеет постареть, не в силах даже в мечтах увидеть конец своим странствиям если бы он только знал Великий волшебник ютится по трактирам и постоялым дворам, вместо того чтобы жить чинно, спокойно, наслаждаясь нажитым добром, почетом соседей, уважением учеников и другими плодами славно прожитой жизни.