Серок взвизгнул, восторженно принялся скакать вокруг Поляны, хватая ее зубами то за рукава, то за полы шубейки. Видно, пес решил, что сейчас самое время поиграть.
Ну, отстань ты, Серок, в снег же свалишь сейчас! Тьфу ты, поганец! Поляна отбивалась от разрезвившейся собаки, пока та не свалила-таки ее в сугроб.
Мгновение или вечность лежала Поляна в мягкой пушистой снежной колыбели? Сверху на нее хлынул невесомый сияющий поток. Он остудил пылающие щеки, смыл усталость, наполнил душу ликованием. А Серок уже тыкал в бок носом, приглашая встать и продолжить игру. Поляна села в сугробе, отряхнула платок, заправила под него выбившиеся пряди волос.
Ну, Серок, держись! Сейчас ты у меня получишь! шутливо пригрозила она собаке.
Пес взвизгнул, запрыгал вокруг, залаял, припадая на передние лапы и виляя хвостом. Поляна поднялась на ноги и позвала собаку:
Пошли, баловень, домой, а то Яся, поди, волнуется куда это мамка запропастилась?
В избе большая печь исходила теплом и уютом. Головокружительно пахло свежеиспеченным хлебом. Поляна только сейчас поняла, что у нее живот подвело от голода. Лучина роняла горящие угольки в подставленную лохань с водой, и те шипели, недовольные тем, что их век так короток.
Яся сидела на лавке у лучины и, напевая немудреную песенку, крутила веретено. Увидев входящую мать, девочка отложила пряжу и бросилась к двери.
Матушка, бедная моя, устала-то как! Сколько же ребят ты сегодня вылечила?
Постой, Яся, кто же к тебе заходил, да все рассказал?
А никто. Я сама узнала.
Сама? Как это?
Да очень просто, мамочка. Я тебе сейчас все расскажу, только дай с тебя валенки стащить. Садись к печке, погрейся, пока я на стол соберу. Ты же голодная, поди!
Дочка проворно накрыла столешницу чистой льняной скатертью и напластала источающие сытный дух ломти хлеба, налила в глиняную миску дымящиеся щи, достала расписную деревянную ложку.
Ешь, мамулечка!
Спасибо, дочка. Сама-то что не ешь?
А я не голодна.
Яся устроилась у стола напротив матери, подперла щеку ладошкой.
Ты мне рассказать хотела
Я сейчас, сейчас. Вот ушла ты Беляну проведывать, а я волнуюсь, места себе не нахожу. Так бы и побежала следом! Ты же знаешь, что Беляна моя самая лучшая подружка. Как мне хотелось пойти с тобой вместе! Села я тогда к окошку, смотрю на узоры морозные, а сама представляю, будто я с тобой рядом. Вот, думаю, мы сейчас к крыльцу подходим, вот дверь открываем. Ручка на той двери особая из кривого вишневого корешка сделана. Вот в сени вошли
Тут я, и взаправду, как будто с тобой рядом оказалась. На окошко смотрю, а не вижу его. Зато вижу сени темные с колодцем, а к нему ручеек светлый из-под двери горницы бежит, как во сне моем давешнем! Потом будто вошли мы в горницу, а Беляна на лавке лежит. И ручеек тот из живота ее начинается.
Ты с Беляной разговариваешь, только я никак не пойму, о чем вы. А потом ты как рассердишься, хвать меч откуда он взялся не знаю. Как рубанешь мечом по ручейку и разрубила его. Беляне сразу лучше стало. А потом бабушка Поветиха пришла, и вы с ней к Ивице отправились, а потом к другим больным ребятам
Дальше я не смотрела: успокоилась, ведь ты Беляне и Ивице помогла. Ну, думаю, ты и остальным поможешь. Занялась хозяйством корову доить, печку топить, обед варить.
Поляна забыла про еду. Она во все глаза смотрела на дочку:
Ты видела? Ты видела это? И ручеек, и меч видела?
А что тут такого, мамочка? Я всегда, когда волнуюсь за тебя, смотрю, что ты делаешь, если ты не рядом. А как же иначе? Помнишь, когда ты ходила Синюшку с трубы снимать, я тоже смотрела. Вот только мне непонятно, почему ты никому не сказала о тех четырех типах, какие в дедовой избе ночью сидели?
У Поляны ложка из рук вывалилась.
Так ты и об этом знаешь?
Знаю, конечно. Это же так просто!
Ничего себе, просто! А еще за кем ты смотреть можешь?
Не знаю, я не пробовала. Я же о тебе волнуюсь, а не о других.
А о Беляне?
Девочка помолчала немного, подумала.
Нет, ее я видела, когда ты рядом с ней была. А так, одна, она мне только снилась.
Яся посмотрела на побледневшую мать и спохватилась:
Да ты ешь, ешь остынет же все! Тебе отдохнуть надо, вон ты какая бледная! Мы после с тобой поговорим. Сейчас поешь и спать. Мы сегодня на печи обе ляжем, там тепло. А то к утру изба выстудится чуешь, какой мороз на дворе!
Дочка еще щебетала о чем-то, а сон уже липкой паутиной окутывал уставшую Поляну. Зевнув и потянувшись сладко, она полезла на печку, подсаживаемая заботливыми руками дочки.
Спи, мамочка, спи, родная моя!
Шелковистые колечки овчины приласкали щеки Поляны, и она провалилась в волшебное царство снов.
Глава 5
На исходе зимы завьюжило заметелило. Словно кто-то невидимый принялся усердно мешать ложкой белую снежную кашу в котелке деревенских улиц. Хлопья снега летели, как попало: вниз, вверх, в стороны. Поляна вышла корову доить и захлебнулась на пороге снежным месивом.
Ну и погодка! Дома соседнего не видно. Как бы валенки в сугробах не потерять!
Зато в хлеву было тепло и уютно. Ни одной щелочки не оставила Поляна в его стенах, летом еще замазала смесью глины и навоза. Некуда запустить вьюге свои холодные пальцы!
Зорька недавно отелилась. Рыжий с белой звездочкой на лбу теленок стоял тут же, неподалеку, в отдельной загородке. Он потянулся к хозяйке любопытной мордочкой, заглянул в ведро: что принесла?
Погоди, Буян, не время еще тебя поить. Вот подою мамку твою, тогда и тебе молочка тепленького достанется.
Корова покосилась на Поляну черным глазом. Она уже встала с подстилки и в нетерпении переминалась с ноги на ногу. Поляна подкинула в ясли охапку сена, уселась на маленькую скамеечку, сноровисто обмыла теплой водой и вытерла тряпкой вымя. Первые струи молока ударили в подойник. Не прошло и десяти минут, как ведро было полно.
Спасибо, Зорька, спасибо, умница моя! Поляна всегда благодарила корову после дойки.
Та привычно подставила шею почесать. Буян нетерпеливо поддал головой в стенку загородки про меня забыли, что ли?
Сейчас, сейчас и тебя напою, Поляна отлила часть молока в небольшую лохань, подставила теленку, придерживая, чтоб не разлил.
Ну, вот и молодец! Расти большим и сильным.
За порогом хлева ветер вновь, озорничая, кинул в лицо женщины пригоршню снега, сдернул с головы платок, запутался в сарафане между ног. Из-под порога выглянул Серок, весь припорошенный снегом.
Ну что, замерз, бездельник? Поляна потрепала собаку по лохматой заснеженной голове. Ладно уж, иди в сени погреться, только отряхнись сначала.
В избе Яся уже расставила на столе глиняные крынки и, приняв подойник из рук матери, принялась цедить в них молоко через чистую тряпочку.
Мам, а когда кашку домовому будем варить сегодня?
Сегодня, сегодня, Ясочка моя.
А вдруг он нашу кашу не захочет есть?
А мы ее повкусней сварим, да попросим его получше.
Мам, а ты его, домового, видела когда-нибудь?
Поляна задумалась.
Знаешь, вообще-то домового видеть не к добру. Он людям обычно перед бедой показывается.
А вот мне Беляна рассказывала, что домовой к ее бабушке приходил не раз, когда дед в отъезде был. Ляжет она, бывало, спать и чует вдруг, что рядом, будто кто лежит. Видеть никого не видит, а только чувствует ногу волосатую рядом со своей ногой. Поначалу пугалась, а потом-то привыкла. Так он, охальник, к ней обниматься полез! А бабушка и говорит: «Покажись»! Он ей и показался видный такой мужчина. Глаза синие-синие, а губы красные-красные!
Да ей это приснилось, поди!
Скажешь тоже, приснилось: утром дед приехал, глядь а у бабушки на плечах следы от пальцев. Вроде синяков, будто ее кто-то сзади за плечи держал.
Ну, и дальше что? усмехнулась про себя Поляна, находя объяснение случившемуся вовсе не в шалостях домового.
А ничего. Не приходил больше гость ночной, дед как-то отшептал.
Может, и не домовой то был, уже открыто рассмеялась Поляна.