Больше всего походивший на часть чудовищного механизма, огромный храм был окружен белой лентой, которая вела к самой вершине, сужаясь, как спираль. Когда экспедиция приблизилась к подножию, люди смогли разглядеть странную ленту лучше и не без изумления обнаружили, что это тропинка, охватывающая гору, подобно змее, обвивающей ветвь дерева. И, что самое удивительное, она и в самом деле была белоймощеная белым камнем дорога по краю пропасти начиналась там, где скала соприкасалась с почвой. Она словно ждала, когда на белый камень ступит нога человека
Или не человека.
Что б меня присвистнул Хэнк. Всякое я повидал в жизни Но такое
Он выглядел слегка шокированным, впрочем, остальные члены экспедиции чувствовали себя немногим лучше.
Разве люди Тхимерры Пак отступил на шаг назад и поднял голову, пытаясь разглядеть вершину горы-храмы. Разве вообще возможно построить это?
Раз мы видим то, что видим, значит, это возможно, полковник, рыскающий глазами по сторонам, как насторожившийся волк, засунул правую руку в карман пальто. Или ты своим глазам не веришь?
А вы ты? Веришь?
Конечно, Вирт фон Хеффер мрачно усмехнулся. Если не верить себе, то чему вообще тогда верить?
Он бросил на Пака снисходительный взгляд.
Ничего, со временем и ты это поймешь
Перестань, Вирти! Не дави на него вмешалась в разговор Анна. К тому же, и мне не по себе от этой штуковины Если перед нами на самом деле древний храм, то уж очень он жуткий. Как представлю ритуалы, которые здесь проводились давным-давно, так мороз по коже
И напрасно, милочка, напрасно вы принимаете увиденное так близко к сердцу, сказал профессор, которого происходящее скорее забавляло. Мы же пока только у входа, или, если можно так выразиться, в предбаннике лестницы мира.
Лестницы мира? в глазах доктора Оуквиста показались цепкие ледяные коготки. Это не тот мифический символ
Нет-нет, дорогой коллега, что Вы! забеспокоился Винсент Стауф, пряча испуг за широкой улыбкой. Просто к слову пришлось Вы же понимаетесравнения, метафоры Без них нельзя обойтись
Конечно, нельзя доктор понизил голос и отвернулся. Обойтись
вот вам смешно, а со мной один случай произошел. Отправились мы, значит, в экспедицию. Что-то вроде этой, только людей еще меньше было И прошло, стоит заметить, все просто великолепнокое-какие теории подтвердились, кое-какой практический материал удалось собрать Причем, очень даже немаленький Но не суть В общем, экспедиция уже почти закончилась, нам осталось только добраться до базы. И дорога проходила в горах, как и сейчас
Идем, значит, мы по тропинке. Справаскала. Слеваобрыв. Ветерууууууужасный. Холодный и сильный, будто в шторм попали Мне приходилось придерживать капюшон, да лицо постоянно отворачивать в сторону, а то высушило бы начисто Идем мы, идем. Впереди проводник, потом я, а за мнойассистент. Идем и вроде все хорошо, несмотря на ветер, я чувствую себя вполне прилично, плюс предвкушение славы греет душу И тутнечто! Точнее, некто Или я даже не знаю как правильнее сказать В общемя замечаю птицу.
Конечно, ничего особенного в том, что среди скал попадаются отдельные представители огромной армии пернатых, нет. По пути нам встречались и орлы, и грифы, правда, все они парили в небе над головой, не торопясь спускаться ниже. А тутбелоснежная птица размером с сову, мощный клюв и когти, как у скопы. Это сантиметров десять-пятнадцать Зрелище, в общем, занимательное. Особенно в свете того, что у меня появился шанс стать первооткрывателем нового вида
Понятное дело, я мешкать не стал. Шепотом попросил спутников остановиться, осторожно, стараясь не делать резких движений, перекинул рюкзак из-за спины вперед, достал из него свой журнал А туда, стоит заметить, я заносил все-все-все, что касалось экспедиции. Все-все-все наблюдения, весь материал, который намеревался потом использовать для подготовки доклада В общем, достал я этот журнал, только открыл, чтобы написать о встрече с удивительной птицей, как налетел особенно сильный порыв ветра и Журнал, кружа, как падающий листок, унесся вниз, куда-то к подножию горы. А вместе с ним и вся проделанная работа
Доктор развел руками.
Пуффф Испарилась. Лопнула, как воздушный шарик. Для меня это было Нет, не шокомпросто концом света. Самым настоящим, а не тем, о котором пишут сказки Я был раздавлен, уничтожен, развеян холодным пеплом между скалистых круч Наверное, мое лицо было очень уж страшным, раз даже моим спутникам сделалось не по себе. Они долго пытались узнать, почему я бледный, как смерть и почему мои глаза похожи на две воронки смерча Я ничего не сказал, хотя ассистент догадывался, в чем дело, а проводник понял, что я чувствую, по моему виду.
Мы вернулись Я вернулся Разгромленный, но не сдавшийся. Безумная идея, подсказанная белой птицей Не знаю, как, но это точно была она В общем, я решил восстановить все материалы по памяти Смешно, согласен Но тогда не было иного выхода. Точнее, я не видел иного выхода Я сел за стол и начал писать. День, ночь, еще один день Я занимался этим неделю или дветочно не помнюи в итоге
Доктор сделал паузу и вновь посмотрел на огонь.
В общем, я смог восстановить все материалы. Абсолютно все, что было в журнале, упавшем в пропасть Потом был докладочень успешный, позволивший мне получить грант на дальнейшие исследования. Потом были эти самые исследования И в итоге Я оказался здесь, с вами.
Он замолчал и скрестил руки перед собой. По лицу Хэнка Оуквиста нельзя было сказать, как он теперь относится к этой истории с потерянным журналом. Возможно, он сожалел, что все вышло так, а не иначе. Возможно, он был рад, что все, в конце концов, обошлось, закончилось благополучно А может, ему просто было интересно, что же произойдет дальше.
В любом случае, сейчас доктор Оуквист сидел у костра в компании с двумя носильщиками, мальчишкой-навигатором, подозрительной женщиной и не менее подозрительным профессором. Все они, находясь под впечатлением от рассказа, бросали на Хэнка странные взглядыГроус смотрел оценивающе, Граас печально, Пак с детским восхищением, а что до Анны Левит, то в ее глазах появился какой-то странный блеск. Она смотрела на доктора так, словно видела его насквозь Или хотела притвориться, что видит.
А знаете, что кошки невпопад начал Пак, которому наступившее молчание доставляло едва ли не физическую боль, причем, юноша сам не понимал почему. Часто говорят, что они мурлычут, когда им хорошо. Погладил кошкумурлычет, не погладилсидит тихо Но это не совсем так. Точнее, совсем не так! На самом деле они издают подобные звуки в разных ситуацияхи когда им хорошо, и когда они обижены, испуганы, больны. И даже Пак запнулся. Мурлычут даже умирающие кошки. Вот
Он замолчал и поежился, хотя никакого ветра не было.
Кто о чем, а Гатоо кошках съязвил Гроус. Что за молодежь! И старших не слушает, и ничего не знает здоровяк понизил голос. Кроме баек о каких-то кошках
Не каких-то! возмутился Пак. Они хорошие Добрые Честные
Кошки? Честные? Гроус чуть не расхохотался. Ну расскажи, расскажи еще что-нибудь смешное, а мы
Хватит! громко сказала Анна. Господин Гроус, мыодна команда. Извольте соответствовать
Мисс Анна права, присоединился к разговору профессор. Не стоит перегибать палку Тем более что молодой человек затронул весьма любопытную тему.
Это какую же? буркнул Гроус.
Смерть. И, соответственно, жизнь.
Профессор снял очки, протер их специальной тряпочкой, одел и продолжил, задумчиво пожевав губы.
Так вот Знаете ли вы, что живые организмы обнаружены глубоко под землей? Да-да, на глубине около трех километров ученые нашли колонии микробов. Живых микробов. Но Эти организмы казались мертвеннее камня, среди которого находились. Не проявляли активности, не росли, не развивались. Жизнь будто остановилась, достигнув некоторой точки Точки сна.
Вполне логично полагать, что все организмы растут, чтобы иметь возможность выжить. Это действительно справедливо Для тех, кто обитает на поверхности планеты. Но, как показывают исследования, в иных условиях жизнь ведет себя иначе Для бактерий, оказавшихся в крайне неблагоприятной среде, единственная стратегия выживанияничего не делать. Не проявлять активности, не тратить энергиилишь бы продержаться. Недостаток питательных веществ заставляет их вести жесточайший режим экономииони даже не размножаются. Или размножаются, но раз в сотню, а то и в тысячу лет