Скучно, бес закинул голову и отослал ввысь тоскливый вой, вмиг заткнувший все людские глотки. Эй, князь готовь золото, сам знаешь, во что я оценил твое право извороваться и все же выжить. Гордись, ты не дешевка. Эй, новый вор, потей, уже пора. Когда я вернусь по твою гнилую душу, старик снова откажется от боя Ах, да, бес бросил испачканный платок. Он уже шагнул прочь от статуи основателя города, но на миг задержался. Тут кричали проклятия и бросали камни Учтите: старик задолжал мне бой и жизнь. Если кто-то хочет взять на себя его долг, то может и изуродовать старика.
Много, очень много камней и комков навоза, еще не брошенных в спину пожилого бойца, оказались поспешно спрятаны или обронены кто же посмеет записаться в должники к Рэксту?
Само собой, бес знал заранее, как отзовется его слово. Слушая стук камней и стонущие вздохи слабаков, он фыркнул смешком. Зевнул Прямо теперь Рэкст одержал еще одну победу над людишками. Увял скоротечный интерес, потускнели волосы, потемнел взгляд. Бес опять страдал от худшей из болезней бессмертного от тоски Всё кругом слишком привычно. Удручающе обыкновенно. До отвращения предсказуемо.
Мир убогая лубочная картинка, неизменная век от века. Вот доверенный конюх держит в поводу безупречного скакуна. Вот личная свита подобострастно гнет спины, сияет драгоценностями, потеет и страдает тем же страхом, что вся толпа. Поодаль на камнях корчится молодой ноб. Он жалко, тонко визжит Он ничтожен, а ведь недавно казался непобедимым. И вон еще один фрагмент лубка: смещённый князь, серый от страха, щупает кружевной ворот, рвет его от шеи драгоценный, удушающий
Всё как всегда.
Бес взлетел в седло, не опираясь на стремя и не уделяя ни крохи внимания городу, который он уже мысленно покинул. Рэкст ладонью легонько хлопнул по конской шее, не трогая повод и рыжий в багрянец скакун пошёл боком, пританцовывая, оттирая свиту. Плотная масса всадников свиты шарахнулась, сминая толпу Площадь наполнилась гомоном, жалобами, истошными воплями. Эхо подхватило и преумножило панику.
Вы непобедимы, прошелестел с благоговением ближний из свиты беса, кланяясь ему. Вы подарили врагу жизнь. Какое великодушие!
Кто гадит кровью, быстро усваивает: выжить в подставном бою отнюдь не благо, бес скривился в подобии улыбки. Заносчивых надо учить. И, если не я, то кто?
Воистину ух-аа
Говорливый ближний беса начал было похвалу и согнулся, мешком сполз из седла. Снова люди не разглядели удара.
Постоянно учить, вздохнул бес. Ох, и морока с вами, людишки.
Бес покинул площадь, не оборачиваясь. Он и так знал совершенно всё. Даже то, что его усердный ставленник, получивший в полную власть земли Нэйво, сейчас рвет удавку воротника тем же в точности жестом, что и опальный князь И что молодого ноба-бойца эти двое оплатили вскладчину. И что именно полумертвый льстец из свиты, тот, что пытался придержать хозяину-бесу стремя, переслал в Корф весточку: «У Рэкста нет свободного указа на умерщвление людей, а без такого он не убьет, если сам не оказался в бою под прямой угрозой гибели».
Людская жадность тот еще гарнир к людской наглости, полагал бес. Предают даже его! Предают всех, всегда. Однажды пожилой боец поймет это. И тогда он по-настоящему проиграет схватку, не состоявшуюся сегодня. Сильных убивает не оружие их давит природа людишек, не достойных ни защиты, ни уважения
Хочу заполучить старого, облизнулся Рэкст. Поморщился и нехотя добавил: Еще не время. Пусть сам дозреет. Все дозревают. Хочу, чтобы однажды он оказал мне услугу. По доброй воле. Эй, проверьте, есть ли у старого семья.
Устранить? деловито прошелестел новый ближний. Он с наслаждением пронаблюдал падение и увечье своего предшественника и немедленно занял его место. И сам стал ближним, и уже учился свысока глядеть на прочих, уже торопил коня, чтобы ехать по правую руку от беса. Еще бы, он донес Рэксту на предателя и награждён!
Тупость людская как же скучно, Рэкст отрицательно мотнул головой. Не устранить, а изучить и доложить. Если у него есть наследник, глянуть, что ценит выше честь или золото. Если есть жена, проверить, насколько устала от безденежья и тяжкой работы. Если почему надо объяснять в мелочах даже тебе, скользкому более слизня? Людишки хуже кроликов. Вечно путаете цель и средства. Насилие средство. Не единственное. Не первое в списке.
Не первое, забормотал «слизень», добыв из кармана сшивку листов и быстро царапая грифелем. Осмелюсь спросить, а
А потому, что я всё уладил малой кровью, зевнул бес, уже завтра толпа назначит князя виновным в бедах города. Причиной же нынешнего позора людишек объявит старика, его ославит трусом и продажной шкурой Слух о настоящих размерах княжеского воровства запущен?
Да. Надежные люди работают.
Значит, через пять дней я стану спасителем очередной никчемной страны, усмехнулся бес. Как же скучно Если вернусь в ближайшие пять лет и удавлю еще одного вора, мне поставят памятник. Да: пусть присмотрят за старым. Как бы его не пришибли сгоряча. И слухи о нем поумерь их тон.
А зачем вам пискнул «слизень» и придержал коня, клонясь к гриве при звуке раздраженного рычания беса.
С ним играть не так скучно, как с вами, слизнями! А играть надо, ведь жизнь бесконечна и отвратительна, вздохнул Рэкст. Губы его исказила гримаса, то ли боль, то ли зевота Мой друг мертв, моя память вроде мешка с прорехой, а годный враг он никогда уже не родится, пожалуй.
Какой же вам угоден враг? немедленно полюбопытствовал ближний, полагая, что следует подставить под стычку кого-то из молодых алых нобов.
Враг бес мечтательно вздохнул. Сильный. Опасный. Умный. Скучно играть в поддавки. Иногда тошно.
Глава 1. Сумерки накануне весны
«В юности я составил полную кущу древ нобских родов всех ветвей дара. Отнял у себя время, испортил зрение, растратил силы. Зачем? Чтобы избавиться от тщеславия, пожалуй. От такой-то обузы дешевле не отвязаться. Одолев гордыню, мой разум научился отличать подделку от подлинной ценности, пустяк от настоящей беды.
Начиная главные в жизни записи, я мечтал однажды одеть их в переплет. Не ради славы или внесения своего имени в историю. Мне противна идея бессмертия, не дающего отдыха ни больной голове, ни усталой, ветшающей душе, ни имени, истрепанному в пересудах
Книги сильнее людей, им плыть сквозь штормы перемен и нести груз мыслей, надежно сохраненный в засолке слов, в приправах притч. Да, мысли доберутся до адресата иными по вкусу. В иное время, иные люди вскроют старую солонину и оценят по-своему, но все же утолят голод любопытства.
Пусть и те люди знают: нынешняя беда всеобъемлюща Мелеет, заиливается великая река знаний. Если так пойдет и дальше, бумажный кораблик моей книги не уплывет далеко. Я чую это но отказываюсь жить хоть немного спокойнее, без мечты, без страха за её несбыточность.
Старикам свойственно видеть свет в прошлом и тень в грядущем. Увы, природа моих страхов не такова! Худшая из бед мира не морок. Я изучал все записи истории, какие мог найти. И всюду находил признаки одной и той же зловещей закономерности. Как волны прибоя, точат гранит миропорядка чьи-то умыслы. Раз за разом мир выдерживает удары рока, но невозвратно теряет по песчинке память, знание, опыт Если я прав, не найдется моей главной книге читателя и переписчика.
Вал бед уже растёт, скоро он обрушится, сметая на своем пути всё лучшее хрупкое и трепетное, выращенное в душе, а не выкованное в стали. Что ж мой дар не для боя, моё оружие чернила и перо. Потому я неустанно пишу, пока душа, пусть и ветхая, сохраняет крохи тепла. Не желаю разучиться излагать мысли без страха и лжи.
Пока я жил, мой мир утратил много книг. Я последний их читатель. Последний свидетель прошлого, ненадежный но скоро не станет и такого. Я стараюсь успеть заново записать утраченное.
Мы с древности вкладывали в понятие «знать» исконный смысл: мы кланялись одаренным. Мы называли их нобами, отмечая и свое уважение, и их долг сильных защищать и оберегать миропорядок. Мы жили в пестром многообразии, где каждый помнил свои сказки и свой язык. Соседи перенимали у соседей, а не принуждали их к подражанию. Да и как принудить, если война сводилась к ритуальному поединку нобов алой ветви, воинов чести? Их кровью пропитана наша земля. Их клинками нарезаны границы княжеств, не способных поглотить соседей