Стас увлекся привычными словесными играми, утешаясь тем, что сейчас их вполне можно считать попытками исследовать все то катастрофически непонятное, что окружило его со вчерашнего вечера. Думать над главным вопросом что бы все это могло значить? ему совершенно не хотелось. Строго говоря, думать на эту тему возможным вообще не представлялось. Во всяком случае, весь его опыт ученого корчился и протестовал против подобных размышлений а заодно и против подобных обстоятельств.
От привычного думательного напряжения Стас, сам того не замечая, заметно ускорил шаг, от чего довольно быстро вспотел несмотря на отсутствие палящего солнца и надвигающуюся вечернюю прохладу. Видимо, именно поэтому правый висок начал чесаться еще сильнее, и Стас раздраженно содрал надоевший пластырь и поскреб надоедливо зудящую кожу. Усиливающийся ветер приятно захолодил кожу, и зуд слегка стих.
Из практически значимого на ум Стасу приходил всего лишь один полезный вывод на будущее: не надо соваться в те места, которые как-то очень уж отличаются от всего схематического и унылого ландшафта. Скорее всего, там кто-нибудь живет. И вряд ли стоит надеяться, что этот «кто-нибудь» обязательно будет рад Стасову появлению.
Главное, с чем сейчас неплохо было бы разобраться это что за вирус такой, которого, похоже, все тут боятся. А заодно и с тем, с чего трудолюбивый толстяк вдруг решил, что Стас должен быть носителем этого вируса. Вроде бы в своей прежней жизни и Стас тяжело вздохнул он ничем таким особенным не страдал. Впрочем, и к врачам он давненько не обращался, так что чем черт не шутит
И еще одно: чем, собственно говоря, ему грозит это подозрение? Его просто будут сторониться (против этого он, надо сказать, ничего не имел) или постараются решить вопрос как-нибудь кардинально? Эта мысль Стасу не понравилась, он тревожно повел плечами и пошел еще быстрее.
Обратная дорога, как всегда, показалась куда короче, чем утреннее путешествие в сторону серых гор на горизонте, и когда уже знакомый парк оказался на расстоянии, известном под названием «рукой подать», Стас облегченно вздохнул и перешел на прогулочный шаг.
К этому времени солнце уже опустилось за горы, и теперь их силуэт четко вырисовывался огненной линией на фоне синеющего неба. Стас даже остановился полюбоваться, поскольку увидеть подобный закат в Москве ему не доводилось давно: просторы не те, настроение не то
Он повертел головой в разные стороны и внезапно замер от неожиданности. В нескольких сотнях метров позади на фоне золотой небесной кардиограммы прямо по земле к нему быстро скользила странная конструкция: за довольно высокой мачтой с раздутым лиловым парусом виднелся стоящий тонкий женский силуэт в облаке развевающихся черно-желтых тканей. Только через минуту, когда конструкция приблизилась на расстояние ясной видимости, Стас разглядел, что мачта стоит на слегка поблескивающей толстой пластине чуть меньше метра шириной и метра полтора в длину. На этой же платформе стояла, держась за мачту, изящная дама в экзотичном шелковом черно-желтом одеянии.
Поравнявшись со Стасом, дама наклонилась и что-то покрутила на уровне своих коленей. Парус немедленно опал, и вся конструкция с тяжелым шорохом остановилась рядом с остолбеневшим Стасом.
Привет морталам с Третьих гор! с какой-то веселой гортанностью проговорила дама, сойдя на землю, но продолжая держаться рукой за мачту. Внешность ее была не менее экзотичной, чем платье: большие темные глаза, насмешливо поблескивающие на смуглом лице, крупный, но тонко выточенный нос и зачесанные за уши недлинные черные волосы, образующие для всего этого изысканную рамку. Даже пурпурная восьмерка на ее левом виске изящно дополняла общее совершенство картины.
Поприветствовав Стаса, дама без всякого стеснения уставилась на его правый висок.
Я всегда говорила, что ваше интеллектуальное превосходство над нами сильно преувеличено, ехидно протянула она, налюбовавшись Стасовой восьмеркой. Ограниченность мышления, знаете ли, сильно осложняет жизнь. Сдается мне, если бы вы были тем самым вирусоносцем, то у Семена инфинит уже должен был бы начать светлеть. Хотя кто знает, кто знает
Памятуя прежний опыт собственных бестолковых комментариев, Стас предпочел промолчать. Тем более что умевшая скользить по земле доска с парусом непреодолимо приковывала его внимание. Смуглая дама рассмеялась:
Не пугайтесь, мой дорогой. Ничего волшебного. Всего лишь тефлон-пятнадцать.
Всего лишь! не удержался и возмущенно фыркнул Стас. Всего лишь тефлон-пятнадцать, подумать только
Вы, надо думать, гуманитарий? Тогда ладно, вам простительно. Это самый скользкий искусственный материал в мире. Мне эту штуку Буряк сделал. Кстати, пятнадцать по количеству букв во фразе «Я люблю тебя, Лилия». Как вы понимаете, Лилия это я.
Тут Стасу удалось промолчать, хотя его интерес к носящейся по земле штуковине и вправду поугас.
Да что ж вы такой нелюбопытный-то? возмутилась Лилия. На свое счастье встретили человека, который может вам все объяснить и ни одного вопроса?! Тоже мне, ученый
А вы откуда знаете встрепенулся Стас и тут же осекся.
Наконец-то созрел вопрос, поздравляю, язвительно прокомментировала Лилия. Для того, кто изначально по своей природе превосходит нас, женщин и по логике, и по полету фантазии, объясняю: парк и два больших здания, битком набитых экторами и всякой бесполезной аппаратурой, точно не могут быть просто жилыми домами. Это если не считать того, что все мы здесь уже полгода как все про вас знаем.
Стас безнадежно помотал головой, которая напрочь отказывалась соединять кучу разорванных кусочков информации хоть в какое-то подобие единого целого, и опустился на землю.
Эй! возмущенно окликнула его Лилия. А пригласить даму на чашечку кофе? И, между прочим, мне надоело эту штуку держать. Может, загоним ее к вам парк?
А чего вы ее держите? безразлично осведомился Стас. Убежать может?
А вы как думали? Конечно, может. Я же говорю самый скользкий на свете материал. Подержите ворота, и Лилия легко подтолкнула свое странное средство передвижения в сторону парка.
Когда доска с парусом была благополучно затолкнута в глубь кустов, Лилия снова выжидающе уставилась на Стаса. Он понимал, что его настойчиво приглашают на чашечку кофе в его собственный кабинет, но все внутри него отчаянно противилось этой идее. Лилия понимающе хмыкнула и с тяжелым вздохом согласилась:
Хорошо, давайте поговорим здесь.
Стаса так и подмывало поинтересоваться, с чего она взяла, что он вообще хочет с ней разговаривать, но любопытство все-таки победило. Он начал озираться вокруг в поисках чего-нибудь, пригодного для сидения, и обнаружил весьма уютную беседку под спускающимися почти к самой земле ветвями огромного дерева. Оказывается, его парк был оборудован для комфорта не многим хуже, чем сад давешнего дынеобразного толстяка.
Он с несколько издевательской галантностью (хотя, если подумать, в чем была виновата смуглая красотка?) пропустил Лилию в беседку. Та уселась, непринужденно раскидав вокруг себя эффектное одеяние.
Итак, объясняю. Вы никакой не мортал, а очень даже парцел. Во всяком случае, пока парцел. Просто инфинит у всех на левом виске, а у вас на правом. Кстати, очень интересно почему? Но поскольку вы обитаете именно здесь, а эта жизнь появилась только вчера, то вы и есть носитель всеми любимого вируса. И вас теперь тут все боятся. Может, по этому случаю перейдем на «ты»?
Так, очередное новое слово. Парцел. Что-то частичное? И почему ПОКА парцел?
Но Лилии было наплевать на усиленную работу мысли Стаса, и она продолжала подкидывать ему новые подробности, решив принять его молчание за аналог брудершафта:
А это значит, что тебе нужно знакомиться с говорунами. Не со своими же бестолковыми экторами ты будешь общаться?!
Похоже, экторы это все те люди, которыми набит его институт и которые понятия не имеют о том, чем занимаются. И зачем они тогда тут?
С другой стороны, говоруны с тобой точно так же не жаждут общаться, как и все остальные парцелы. И что делать?