Арги-ру объединялись, а вот люди Посещающие город саблезубы из других селений донесли до нас вести, что форпосты передрались между собой. Уж не знаю, что они там делили, но из всех поселений землян остались только разросшаяся Цитадель и форт Прибрежный. Почему Звягинцев не присоединился к Серову, о котором был неплохого мнения, о том история умалчивает, остаётся лишь гадать. Но зато известно наверняка, что арги-ру надоела война под боком и они пригрозили людям, что все, кто отойдёт от больших поселений дальше, чем на час бегаэто примерно пятьдесят километровбудет съеден. Вот так. Звери загнали людей в резервации. И честно, там им самое место! Пяти тысячам людей была предоставлена площадь более миллиона квадратных километров, а они удумали подраться. Теперь пусть ютятся на нескольких тысячах. Может, хоть мозгами обзаведутся и поумерят свою жадность. А посмеют тронуть саблезубов, тогда пусть пеняют на себя. Крейсер-то у нас в минутной готовности к взлёту.
Ругр, Рура! Позвал я, подойдя к ветерану ИСу, ставшему излюбленным местом для игр мохнатой молодёжи. Вот и сейчас там сновали около десяти котят.
Игры играми, но всё-таки боезапас мы с машин унесли, слили топливо и на всякий случай отсоединили кое-какие важные детали, которые теперь хранились в доме у Дизеля. А то с мелкоты станется завестись и уехать кататься.
Папка! Раздался голос сверху, и мне на голову свалился Ругр.
Тыхулиган. Сказал я ему, снимая с головы и беря на руки. В кого же ты такой интересно? Спросил я, поглядывая на Киру, пока Ругр, не пожелавший сидеть на ручках, выкрутился и снова полез на голову.
В тебя. Ответила она. Это всё твоё воспитание. Я-то вообще лапочка. Белая и пушистая. Сказала она и добавила, заметив недоверие в моём взгляде. Да-да!
Аргумент. Согласился я, а потом крикнул. Рура, мы идём гулять, вылезай, а то без тебя уйдём.
Гулять! Рура пробежала по дулу танка и прыгнула мне на голову, где и так уже был Ругр.
Котята, само собой, на моей голове вдвоём не поместились, и Ругр упал бы на землю, не подхвати его Кира на полпути.
Ещё одна хулиганка. Прокомментировал я, направляясь с Рурой на плече на выход из города.
Идти до свободных угодий было далеко, но мы решили остановиться в небольшой тенистой роще поблизости. Стада-то были все поделены на многие километры вокруг города, но рано детям гонятся за буйволами, с них и грызунов хватит. Благо арги-ру не охотились на мышей из-за разницы в размерах.
Мы ещё не достигли рощицы, как Рура соскочила с плеча и побежала вперёд, привлечённая шуршанием. Братец не стал отставать и, бросив попытки извлечь хоть каплю молока из груди Киры, рванул следом, только трава летит из-под лап. В роще раздалось возбуждённое сопение, вызванное азартом первой охоты, и, когда мы вошли под прохладную сень деревьев, пред нашими взорами предстала умильная картина. Два котёнка, припав на передние лапы, караулят кого-то, спрятавшегося в корнях, а их короткие хвостики так и мечутся из стороны в сторону.
Рура не выдержала первой и прыгнула под корни дерева, даже не видя цели. Раздался шорох опавших листьев, и пока дочка терзала их, грызун стремглав ринулся по дереву вверх. Ругр с места прыгнул, но не смог уцепиться на стволе и упал на сестру, вызвав взрыв негодования, выразившийся в возмущённом мяве. Пока дети возились в листве, белка благополучно скрылась в листве и обложила их оттуда трескучей тирадой.
Когти надо использовать Ругр. Посоветовал я. Когти.
Когти? Спросил сынишка, вопросительно глядя на меня.
Когти. Подтвердил я, выпуская из пальцев свои когти.
Он, глядя на меня, попытался провернуть такое же. Когда у него это получилось, он на радостях пробежался по траве, сделав круг вокруг надувшейся как мышь на крупу сестры, и нацеплял на свои пока маленькие коготки опавшие листья. Пока он пытался стряхнуть их с лап, Рура решила сначала полностью разобраться со своими возможностями и, выставив лапу перед собой, смотрела, как когти вытягиваются и втягиваются обратно.
Ругр, поняв, в чём была его ошибка, стряхнул листву с лап и повторил попытку забраться на дерево. Вторая попытка вышла удачнее, и он скрылся в густой листве, заставив меня взволнованно побегать под ветками, чтобы, в случае чего, поймать его. Догнать белку у тяжелого пузатого котёнка всё же не вышло, и он, разочарованный неудачей, спустился вниз, определив в качестве новой цели свою сестрёнку. Та, устав следить за скачущим по веткам братом, сидела и умывалась, очищаясь от налипшей листвы, и не замечала подкрадывающегося к ней маленького хищника.
Ругр, ты же не будешь есть сестру? Спросил я его, спасая Руру, не ведавшую об опасности.
Есть? Удивился он и заявил. Есть молоко!
Всю жизнь? Вновь спросил я.
Всю! Без тени сомнения заявил он.
То есть, вырасти ты не хочешь? Задал я провокационный вопрос.
Хочу! Ответил Ругр.
А как же ты вырастешь, если не будешь правильно питаться?
Молоко? То ли спросил, то ли утвердил он.
Одного молока мало. Ответил я. К тому же так не будет всегда. Да и молоко едят только маленькие.
Я большой! Гордо заявил котёнок.
Большой. Подтвердил я. А большие едят мясо.
Мясо убежало. Грустно сказал Ругр.
Найди другое. Посоветовал я. Нюхай воздух, слушай. И найдешь.
Рура, внимательно слушавшая наш разговор, уткнулась носом в землю и пошла куда-то, видимо, что-то почуяв. Ругр же решил сначала попробовать слух и уселся на землю, поводя ушками в разные стороны. Дочка уже скрылась за деревьями, и Кира последовала за ней. Я же остался следить за сыном, который что-то всё-таки услышал и радостно помчался в кусты. Только для того, чтобы вынырнуть оттуда секунду спустя с кузнечиком в зубах.
Папка, я поймал! Радостно заявил он, отчего кузнечик выпал из пасти и, воспользовавшись шансом, расправил крылья и улетел.
Брось, им всё равно не наешься. Успокоил я Ругра, печальным взглядом провожавшего упущенную добычу.
Подбодрённый котёнок бросил грустить и вновь сорвался с места, ведомый слухом. Вскоре впереди раздался какой-то писк, и радостный Ругр появился снова, держа в пасти птичку. Он попытался что-то сказать, но боялся разжать челюсти, из-за чего я не смог его понять.
Скажи мысленно. Обратился я к нему телепатически.
Я поймал. Пришёл мне ответ. Можно есть?
Можно. Разрешил я.
Но она же живая! Недоуменно сказал он.
Кира, ты вырастила вегана! Прокричал я.
И как мне быть? Это человеческому ребёнку можно сказать, что животных обижать нельзя. Но Ругр-то хищник!
Видишь ли. Опустился я на колени перед ним. Ты хищник, а хищники едят мясо. А всё мясо когда-то было живым. Да и сами мы из мяса состоим. Только это не значит, что нас надо есть.
А кого можно есть, а кого нельзя? Спросил он.
Нельзя есть разумных. Ответил я. А есть лучше травоядных, ибо они наименее разумны из всех.
Почему? Вновь последовал вопрос.
Они едят траву. Показал я рукой на поле. А чтобы наестся травой, нужно съесть очень много, у тебя живот лопнет, если ты попробуешь так питаться. Добавил я, перехватив его взгляд. Не хватало ещё, чтобы он провалился в пропасть вегетарианства. Поэтому травоядные едят весь день, и времени на то, чтобы подумать, у них просто не остаётся, вот они и разучились.
Конечно, это не совсем правда, всё-таки в галактике встречались и травоядные разумные виды. Но всё-таки их было меньше чем хищников и всеядных. Правда, чистых хищников, способных прожить на одном лишь мясе, вроде Арги, было мало.
Но ей же больно будет. Вновь сказал Ругр, продолжая держать птичку в пасти.
Поэтому надо убить её быстро, чтобы не мучилась. Объяснил я. И не убивай, если не голоден. И кроме тех случаев, когда кто-то хочет убить тебя и твоих родных.
А такое бывает? Недоумённо спросил он.
Бывает. Подтвердил я. Кому-то может понравиться твой дом, и он убьет тебя, чтобы поселится там самому.
Кто же способен на такое? Вновь удивился сын.
Люди. Коротко ответил я. Им всегда всего мало.
Пока Ругр поедал добычу, раскидав перья на всю поляну, явилась женская половина семьи. Рура, очевидно, была довольна охотой, а вот Кире, похоже, тоже пришлось разъяснять дочке вопросы морали. Вновь встретившись, малыши забыли о размышлениях о том, что правильно, а что нет, и устроили шутливую потасовку, валяя друг друга по траве. Мы же сели на землю и, обнявшись, со счастливыми мордахами наблюдали за малышнёй.