Твое отношение не изменится, что бы я ни сказал.
Вижу, ты все еще не понимаешь,с презрительной и полной ненависти
усмешкой процедила она.А чего же ты хотел? Ты заставил меня страдать. Ты запер
меня, отнял все, что у меня было, и теперь хочешь, чтобы я радовалась и смеялась? Ты
81
хотел сломать меня. Конечно, я не сверхчеловек, и рано или поздно ты бы добился своего.
Тогдаесли бы это в самом деле случилосьты был бы, наконец, доволен?
Леонард молчал.
Канаме уже не могла остановиться.
Знаешь, в соседнем классе был один отвратительный тип. Он весил под сто
килограмм, постоянно потел и вонял, таращился и пускал слюни на меня и других
девчонок. Не то, чтобы он приставал или пытался лапать, но все время тискал эти гнусные
книжонки про бондаж, садо-мазо, лоликон и прочую пакость, взахлеб делился с
приятелями своими грязными фантазиями. Уж не знаю, насколько серьезно это было, и
что у него варилось в черепушке, но он, очевидно, был совершенно ненормальный. А
теперь вниманиевопрос. Если поставить рядом этого засранца и тебя, с кем я скорее
согласилась бы встречаться? С кем из вас? Как ты думаешь, кого бы я выбрала?
Он опять не ответил. Стоял, выпрямившись, безмолвно и неподвижно, с
застывшим, ничего не выражающим лицом.
Слышал? А теперьугадай.
Задавать такие вопросыдурной тон.
Ответь мне.
Избавь меня от непристойностей. Ты не могла бы выбрать другую тему?
Тебе нечего ответить,Канаме пронзила его горящим ненавистью взглядом.
Тогда слушай и удивляйся. Я говорю совершено серьезно, недаром ломала голову целый
день. Уверена, ты не понимаешь, но разница между вамимежду тобой и тем
омерзительным типомтолько внешняя. И мне неважно, кто смотрится херувимом, а кто
жирным куском сала. Голая правда в том, что тымастер лицемерия. Когда Соске
свалился мне на голову, он тоже выглядел настырным и противным отморозком. Но он
совсем не такой, как ты. Он никогда не смеялся, не улыбался такой легкомысленной
улыбочкой. Не делал вид, что все знает. Он он всегда был серьезным и хмурым. И что
бы ни случилось, он всегда смело бросался в бой. А ты, хотя и строишь из себя
всезнающего полубога с вечной усмешкой превосходства, не осмеливаешься прямо
взглянуть мне в глаза!
Достаточно об этом.
Леонард, странно глядя на нее, медленно двинулся к кровати. Его изящные манеры
не дали трещины, но в голосе звучал острый лед.
Я тоже серьезен. Всегда.
Не похоже. Ты говорил, что любишь меняэто правда?
О да.
Почему же? Что во мне ты любишь? Попробуй ответить, чтобы я поняла.
Я уже говорил.
На крыше отеля? Это не объяснение. А ведь дело в том, что ты элементарно не
представляешь себе, что значитлюбить. Именно поэтому и Тесса не желает иметь с
тобой ничего общего.
Кулак Леонарда, спрятанный в карман плаща, сжался до костного хруста, но
Канаме, ничего не замечая, продолжала:
Для тебя девушка только объект, добыча. Ты прячешься за стеной из сарказма и
утонченных манери физически неспособен открыть свое сердце. Да и есть ли оно?
Наверное, мама тебя в детстве не любила?
Внезапно и стремительно шагнув вперед, Леонард сжал ее плечи. В его хватке
была сила, неожиданная для столь стройного и худощавого, скорее, даже хрупкого
юноши. Канаме не успела даже моргнуть, как оказалась прижатой к постели, не в силах
вырваться. Леонард, глядя на нее сверху вниз, прошипел:
Тогда позволь, я покажу тебе. Смотри мне в глаза.
Пусти!..
Смотри.
82
Его лицо приблизилось, заслонило все поле зрения. От обычного манерного и
элегантного выражения не осталось и следатеперь там осталась только ярость. Все
инстинкты Канаме в ужасе кричали: «Не смотри, нельзя»!!!
Но, словно завороженная, она взглянула.
Аметистовая радужка, серые, тусклые, сошедшиеся в точку и лишенные света
зрачки. Оттуда, словно из черной дыры, хлынул океан мыслей, образов, звуков и
изображений. Хлынул, затопляя ее задохнувшееся в ужасе сердце.
Это был резонанс.
Словно пораженная молнией, Канаме вскрикнула и выгнулась дугой. Это не имело
ничего общего с тем, что она испытывала раньше. Намного мощнее, неудержимее и
страшнее. Дикий, яростный и мрачный поток.
Канаме со всех сторон окружал огонь.
Горящий коридор. Ядовитый дым ест глаза, не дает дышать. Языки пламени сквозь
дымную пелену кажутся призрачно-серыми. В уши настойчиво лезет плач маленькой
девочки. Чуть поодальбеспрерывные оглушительные выстрелы, словно бьющие палкой
по черепу, яростные и кровожадные крики, стоны.
На их дом напали.
Отведи их обоих в подвал,приказал мужской голос.
Зачем? Они все равно нас найдут!..в голосе плачущей женщины звучит
отчаяние.
Джерри вот-вот примчится на помощь. Нам нужно продержаться всего десять
минут. Иди, Мария. Я буду держать южный фасад.
Постой, Карл! Останься со мной!
Не могу. Торопись.
Пожалуйста, не уходи!..
Но мужчина не осталсяон спешил, его ждал бой. Женщина, прижимающая к себе
двоих детей, прошептала едва слышнобез гнева, с бесконечной усталостью:
Всегда всегда так. Потому я и не смогла
Да. Она не хранила верность мужу.
У нее были другие мужчины.
Внезапно в поле зрения вклинились другие картины. Вызывающие тошноту.
Сплетенные на белоснежных простынях тела, отвратительные голоса, слышные даже
сквозь плотно зажатые уши. Когда отец уходил в море, выполнять задания, доверенные
ему своей страной, эта женщина топила свое одиночество в пламени запретной страсти. О,
в глазах общества она оставалась безупречной, верной женой и любящей матерьюно это
была лишь лживая маска. Мальчик знал об этом. Его глаза видели все.
Выстрелы гремели все ближе.
Испуганная женщина, кашляя в дыму и задыхаясь, потащила детей за собой в
подвал, на ходу утешая их. Спустившись по каменным ступенькам, они оказались среди
гор старой мебели, садового инвентаря и прочего хлама.
Стрельба звучала прямо над головой, на первом этаже дома. Донесся звук падения
тяжелого тела. На лестнице загремели тяжелые ботинкишаги незнакомцев, внушающие
животный страх.
Прячьтесь,торопливо шептала женщинаего матьзаталкивая
всхлипывающую девочку в деревянный сундук и прикрывая его старым одеялом. Шаги
звучали уже совсем рядом, времени спрятать второго ребенкамальчикауже не
оставалось.
Глаза женщины и мальчика встретились.
Канаме до последнего вздоха будет помнить уродливое и страшное выражение на
ее лице.
Отчаяние. Нерешительность. Неожиданно вспыхнувшая ненависть.
83
Этот ребенок знает. Знает о моей измене.
Он всегда обвинял меня. Молча. Он считал меня проституткой.
Поразительная проницательность, пугающий интеллект. Всеради того, чтобы
унизить меня, презирать и гнушаться.
Мама?..
Мальчик дернул ее за юбку, но женщина не ответила.
Прекрасное лицо, всегда такое безмятежноесейчас, обращенное к собственному
сыну, оно страшно изменилось. Искаженное ужасом и перекошенное, со звериным
инстинктом самосохранения в глазах. Настоящее, не прикрытое благопристойной маской.
Это был совершенно другой, незнакомый человек.
Слов не было, только долгий взгляд.
Взгляд, в котором, как на ладони, были видны обреченность и безумие, толкающее
ее к последней черте. Она решилась.
Громыхнула дверь и чужие люди вломились в подвал. Блестящие вороненые
пистолеты, грубые голоса, наполненные жаждой убийства.
Где второй ребенок?
В ответдрожащий голос:
У у родственников. Пожалуйста, пощадите меня!..
Руки матери стиснули его плечи и толкнули вперед. Отдавая и предавая. Словно
кошелек, дрожащей рукой протянутый грабителю.
Вспышка.
Отчаяние, ненависть и жажда мести.
Сердце Канаме замерло, не в силах выдержать этого бешеного потока. Это было
настолько больно, что она не знала, сможет ли вернуть себя.
То, что показалось вечностью, заняло не более нескольких секунд. Когда Канаме,