На поясПБ, мне как депутату Горсовета (на Госсовет я не пошел, светиться не хотел) выделили из старых запасов настоящий ПБ, не ПМ с глушителем. И четыре магазина к нему, в том числе два длинных, на четырнадцать. Это недавно делать приспособились.
В другой карманревольвер «Таурус», шумовой, переделанный опять в огнестрел. Он маленький, легкий. Из кармана можно стрелять. Его носило все руководство города, и у него было мрачное прозвище «упокоитель». Если не уберегся, укусилито лучше самому
В отдельную сумку«коротыш» и все, что к нему: бандольеры, коробки с патронами. Это не АКС-74У, как вы могли подумать, это другое. Перед самой катастрофой «Ижмех» совместно с «Техкримом» разрабатывали комплекс оружияпатрон двенадцатого калибра, но с короткой гильзой. Они короткие, длина гильзы всего сорок четыре с половиной, но для самообороны больше и не надо. В мой «Моссберг» таких влезало тринадцать штук, я проверял, но там проблемы с перезарядкой иногда были. А если брать ружье специально под этот патрон они как раз только производиться и начали. Сейчас уже никакого закона об оружии нетя взял стандартное ружье, укоротил стол, поставил складной приклад и фонарь с лазером. Десять патронов при габаритах почти пятизарядного. По собакам, по крысам, в машине держать. Самое оно.
Ну и скрытник с плитами от «Гранита», размер 3. Вроде все.
Зашла Элина глаза на мокром месте, но держится. Как может. Как-то у нас с ней закрутилось все Я ведь человек тяжелый, если честно. Не подарок. Но в нашем мире сейчас нельзя одному.
Нельзя.
Если вспомнить я ведь еене поверитев карты выиграл. Первый год Катастрофы, моя первая ходка на новгородский торг и дальше. Людьми торговали уже вовсю, бабами особенно. Ставки высокие были, с зон всякая мразь массово откинулась, авторитеты. Да и просто люди озверевать начинали. Студентка из Москвы, с семьей неизвестно что, чудом выбралась из города, потом попала в руки какой-то группировки стремящиеся, мать их. Те уже соображали, что самых красивых, чем пустить по кругу, лучше попробовать продать, по кругу можно пустить и тех, кто поплоше. Мразь вот кого я никогда не любилэто блатных. Еще со школы, с некоторых моих одноклассников, которые уже свой путь тогда выбрали и по нему шли, пальцы кидая и утверждаясь на тех, кто слабее. Не любил. Дела имел, с некоторыми в деснах, ноне любил. Гниль это человеческая.
Короче, патроны у меня были, деньги тоже, цену за нее я дал, тут нарисовался какой-то авторитет, из нацменов, с пристяжью. Если бы не рынок, стрельба бы началась, но на рынке нельзя, за такое если и не пристрелят, то вышибут навсегда. Дошло до того, что решили игратьэтот урод стремящийся и предложил. Я согласилсяв подкидного, до трех побед. И новыми, чистыми картами, а не той библией, что у них на кармане. Сели. Я три раза подряд выиграл. Авторитет не поверил, хотя вопрос был снят, и я об этом конкретно заявил. Четвертый раз раскинулия четвертый раз выиграл. Со мной, кто знает, ни в подкидного, ни в преферанс, ни в любую игру, где расчет нужен, а не просто удача, не садится. Авторитет начал бычить, но тут его конкретно люди не поддержали, для любого блатного карты святы, проигралплати.
Так у меня появилась Элина. А на заводе мне потом за эту игру так вмандюрили
Сунула мне пирожки, я уложил поверх всего, у самого клапана рюкзакачтобы не искаться.
Присядем?
Она села на кровать, я на стул. Глупости, типа все двери закрывать, я не говорили так знает. Береженого бог бережет, как говорится я, как началось, все двери в квартире поменял на стальные, с замком, на окнах решетки, в двух комнатахсейфы, там и АКМ, и «Вепрь-12», случись чегоона этим пользоваться умеет, я научил. Но все равно не по себе. Мне.
Ей, наверное, тоже.
Надолго?
Постараюсь побыстрее. Все помнишь?
Ага.
Я ее научил многому. Если к ней кто-то придет, к примеру, скажет, что от меня и что надо куда-то поехать, она не поверит, потому что мы с ней договорились об определенных словах. Не поверит и начнет действовать.
Куда я едуя не говорил. Она научилась не спрашивать. Все равно не отвечу. Говорю жетяжелый я человек.
Вернешься?
Я только усмехнулся сейчас это не такой простой вопрос.
Жди, и я вернусь, процитировал я Симонова, только очень жди
Я посмотрел на часыи тут же с улицы раздался знакомый сигнал: служебка, с завода. Это по мою душу
До завода меня домчали с ветерком.
Конвой понемногу уже формировался, занимая всю улицу Дерябинаот пятой проходной и до самой плотины. Обычные фуры, не как раньшесейчас проще со всем, оружиетакой же товар, как жратва, и даже понужнее. Все головыимпорт, «Скании» в основном. Почему? А потому что «КамАЗы» мы бережем, с ними с ремонтом можно решитьа с этими как решать? Пока бегаютпусть бегают.
Я пошел в здание заводоуправления. В кассечтобы два раза не ходитьполучил под отчет два «Лимона» новенькими, хрустящими купюрами и разменки двести тысяч. Откуда у нас новенькие, хрустящие купюры? А мы на Красногорскую фабрику Гознака мотанулись и всю продукцию оттуда вывезлиа заодно и спецбумагу, и краску. Деньги все равно хоть какие-то нужны, так, не все будешь патронами платить. А от добра добра не ищутпочему бы и не такие, как были?
Это касса. Дорожная. Мало ли.
Рюкзаки наверх тянутьсил не было, да и смысла. Оставил на охране, поднялся в бухгалтериюрасписываться за матценности.
В бухгалтериинеистребимое бабье царство, разговоры и острый интерес к мужикам. Оно и понятно, это раньше можно было рожу кривить, а сейчас как в войну. Нет мужиканичего, считай, нет.
Вон и Катя сидит.
Подходить не стал. Потому что гад я и сволочь. В молодости не думаешь ни о чем, наше дело не рожать. Даже какой-то азарт появляется. А потомвот такие вот встречи остаются. И сосущее душу чувство вины перед человеком.
Город-то маленький. И завод
Так, все. Еще разъехаться перед дорогой не хватало.
Зашел к замглавбуха, там уже сидел лысый, похожий на бандита молодец. Но вы на внешность не смотритедобрейшей души человек.
Витя, ты сегодня?
Ага, Александр Вадимыч. Ваши уже в порту.
Все правильно. Тише едешьшире морда. В городе много кто может бытьлучше, чтобы не видели.
Знаю. Ну чего?
Из принтера выползают горячие листы накладных.
Сверять будете?
А как же
Мы с Витей перемигиваемся. Социализмэто учет и контроль.
И вниз спустимся, пару контейнеров проверим.
Беру карандаш, начинаю отчеркивать.
Грузстандарт, такой же на Новгород идет. Снайперские болтовки и эсвэдухи. Глушаки на автоматы и на винтовки, заводской тюнинг, из железа и пластмассы. Немудреный ЗИП на автоматыпятые и седьмые. Все, что необходимо для жизни в новом, плохо приспособленном для жизни мире
Дальшепочти два часа угробилисчитались, пару контейнеров вскрыли, чтобы вложение проверитьвсе норм, сейчас желающих поворовать меньше стало, потому что разговор короткий: на торф, а если повторното к стенке. Тюрем нет сейчас, и я считаюправильно, бессмысленно это. Когда началосьмы проехались по колониям, поговорили с начальством, с контингентом, сказалимол, так и так. Времена другие стали. Кто хочетостается и работает на промке, кто по тяжким статьямедет на торф. Будем смотреть, кто как работает: если честно работает, искупает винузначит, исправился человек, и принимаем в члены общины, потому что рабочие руки везде нужны. Если опять за староек стенке, потому что времена не те, чтобы миндальничать. Ну а кто хочеттот тупо берет и валит: до границы республики подвезем, а дальше живи как хочешь. А в двух учреждениях на торф отправили начальство, потому что людьми надо оставаться, и когда у зама по режиму трехэтажный коттедж, это не дело. Надо сказать, что оправдалоэксцессы были, но мало. Большинство зэков вкурили, что происходит, и решили жить честнокто стройкой заниматься начал, кто лес валить, кто на завод попросился, кто на земле осел. А один оказался изобретателем, причем неплохимсейчас у нас на заводе два станка уже новых изобрел, и это не считая более мелких рацпредложений. Сидел, кстати, за тяжкие телесныепо глупости, по пьянке. А пил потому, что не было жизни.