Гляди-ка, похоже, он проснулся и теперь чувствует себя куда лучше, улыбнулся доктор, и отстранив меня, отпер замок.
Киннер толкнул решетку, и та с тихим скрипом отворилась. Я сделал шаг в комнату.
Осторожно, Клиф. По-моему, он не слишком доверяет людям. Смотрел на меня волком, даже когда я принес ему добавку еды.
Предупреждение доктора было резонно, ожог на моей руке являлся прямым тому доказательством, однако я почему-то был уверен, что поступаю правильно. Возможно, сыграли роль мое нетерпение и любопытство, которые за целый день ожидания поглотили меня полностью. Я жаждал ответов так сильно, что, похоже, готов был снова влезть на дерево и получить еще один ожог.
Я сделал второй шаг навстречу зверю, и тот, к моему удивлению, поднявшись на лапы, медленно пошел ко мне. Он двигался плавно, по-кошачьи припадая к полу, и длинный хвост находился в постоянном движении, извиваясь подобно змее. При этом зверь смотрел мне прямо в глаза с интересом, свойственным малым детям.
Смотри-ка, Клиф. Властитель всемогущий, да он словно узнал тебя! воскликнул доктор, оставшись стоять в дверном проеме.
Действительно, было похоже, что зверек меня вспомнил. Осторожно приближаясь друг к другу, мы продолжали держать зрительный контакт, так, словно он был нитью, связывающей нас, и стоило только разорвать ее, на миг отвести взгляд, и все вышло бы из-под контроля, тут же обратилось бы в хаос. Глядя в его глаза, я окончательно убедился в том, что не ошибся, и в прошлую нашу встречу, там на дереве, действительно увидел в этом взгляде нечто большее, чем просто первобытный страх животного перед неведомой опасностью. Не знаю, как правильно это описать. Интеллект. Разум. Понимание и полное осознание происходящего было в этих глазах. И не только в глазах. Вся его необычная мордочка несла на себе четкий отпечаток разумности. Уголки губ были опущены, а маленький черный нос, совсем как у куницы или хорька, пребывал в постоянном движении, ходил из стороны в сторону, раздувал ноздри, словно и не принадлежал всему остальному телу, подчиняющемуся разумной осторожности, предательски выдавая заинтересованность и нетерпение своего обладателя. Этим странным выражением на своей морде он словно обращался ко мне с вопросом: «Кто ты и чего мне от тебя ждать?».
Я сделал еще шаг навстречу зверю, и еще один. И вот мы уже стояли в метре друг от друга. Он продолжал смотреть на меня, преисполненный интереса и одновременно с тем страха. Да, он боялся меня, и его лисьи ушки были прижаты к голове, а тело напряжено, словно он был готов в любую секунду броситься бежать или кинуться в атаку, любыми способами защищая себя. Однако, он хотел доверять мне, хотел, чтобы я оказался другом, это читалось в больших фиолетовых глазах.
Я поднял руки и показал свои ладони, надеясь продемонстрировать тем самым свою безопасность. Зверек в ответ слегка приоткрыл пасть. Не зашипел и не оскалился, но слегка обнажил клики, возможно намеренно, однако мне показалось, что скорее случайно так же, как люди порой открывают рот от удивления или в задумчивости, совершенно не отдавая себе в этом отчета. Я медленно опустился на колени и еще медленнее потянул правую руку в его сторону. Не для того, чтобы погладить или дотронуться, расстояние не позволяло мне этого. Я вытянул руку, чтобы зверь обнюхал ее. Так обычно поступают при знакомстве с домашними животными, собаками или кошками: дают им обнюхать пальцы и демонстрируют тем самым свои добрые намерения. Но зверь не стал нюхать, а вместо этого сделал нечто куда более удивительное. Он взглянул на протянутую мной руку, потом снова на меня и, шагнув вперед, вытянул свою левую лапку. И он прикоснулся ко мне, дотронулся до моих пальцев. Это было мягкое и очень осторожное прикосновение. Я ощутил на своей ладони острые коготки, ничуть не поранившие кожу. Этакое рукопожатие, при том, что он продолжал смотреть мне в глаза.
Властитель! раздался позади меня возглас доктора Киннера. Да вы, похоже, подружились.
Он начал подходить, и зверек тут же оскалился, отстранился от меня, уперся всеми четырьмя лапами в пол и зашипел на доктора, демонстрируя два ряда острых белоснежных зубов. При этом на глаза ему упала прядь из тех самых светло-серых волос, росших у него между ушами и скрывающих черные рожки, что придало существу некоей гротескной, пугающей схожести с человеком.
Ох ты доктор тут же остановился и так же, как и я минуту назад, поднял ладони вверх. Тише, тише. Пожалуй, мне стоит отойти.
Киннер вновь отступил к двери.
Смотри-ка, какой сорванец. С тобой за ручку здоровается, а на меня шипит. А ведь я приносил ему еду.
Зверь снова посмотрел на меня и быстрым движением головы смахнул с глаз мешающую прядь.
«Да кто же ты такой и откуда пришел?!» воскликнул я мысленно, вспоминая, как сам постоянно убираю падающие на глаза пряди волос, зачесывая их пальцами назад.
Здесь никто не причинит тебе вреда, сказал я вслух четко.
Зверь повернул голову набок, словно попытался понять, что я хочу сказать. Этот жест вызвал у меня улыбку.
Мы не враги тебе, я вновь протянул руку.
Зверь теперь уже увереннее пошел вперед и дотронулся лапой до моего предплечья, словно знал, что там под рубашкой и бинтами находится оставленный им ожог. Затем он подошел еще ближе и лег, положив голову мне на колени.
Невероятно, продолжал восхищаться доктор.
Не может же он понимать речь, подивился я, поглаживая зверя по мягкой белой шерстке на спине. Ему, похоже, пришлось это по душе.
Речь, может, и не понимает, согласился доктор. Но эмпатия вполне вероятна. Точнее, невероятна, правильнее будет сказать. Эмпатия такого высокого уровня действительно невероятное явление.
Что ты хочешь сказать?
Что он читает твои эмоции, Клиф, пояснил доктор. И, похоже, очень успешно. Он понимает, что ты к нему дружески настроен, что ты не опасен.
Но почему тогда не читает твои? Ведь ты так же дружелюбен.
Может, и читает, но с тобой, как я вижу, у него некая особенная связь.
Откуда? Почему?
Ох, Клиф, если бы я знал ответ. Но не мне тебе нужно задавать эти вопросы. Всё, что я говорю, лишь безосновательные предположения, и только. Нам стоит написать в Университет. Вот кто сможет дать все ответы.
Нет, быстро отрезал я, и зверек поднял голову, снова с интересом уставившись на меня своими бездонными фиолетовыми глазами.
Почему нет? Ты нашел весьма необычное существо, Клиф. Я уверен, что он не просто какое-то экзотическое животное, а нечто совершенно иное, нечто новое, непознанное.
Согласен.
Значит, в Университете им должны будут заинтересоваться. Мы с тобой можем стать, по меньшей мере, первооткрывателями нового вида.
Думаю, его уже открыли. И тот, кто это сделал, не спешил делиться своим открытием с Университетом.
О чем ты?
Я немного помолчал и, продолжая гладить зверька, раздумывал над тем, стоит ли высказывать доктору свои опасения. Киннер словно бы понял это и терпеливо ждал. В итоге я решил, что есть смысл хотя бы в том, чтобы объяснить ему, почему я не хочу предавать эту находку огласке.
Я мягко отстранил зверя и, поднявшись, обернулся к Киннеру.
Не знаю, слышал ли ты, что сегодня ночью в особняке Стрикосов был пожар.
Думаешь, он стал тому причиной?
Возможно.
Почему ты так решил?
Не могу сказать. Каких-то прямых оснований нет. Только мои предположения. Но особняк располагается всего в паре кварталов от северного кладбища, если я правильно помню, и именно там я его нашел.
Но, если так согласился доктор. Если этот зверек принадлежит Стриксам, что же ты намерен делать? Вернуть его?
Когда я нашел его, там, на дереве, он выглядел таким изможденным, если не сказать умирающим. А когда я до него добрался, он напал на меня. Но посмотри, сейчас он ласковый, в нем нет злобы. Это наводит на мысль, что сбежал от Стриксов он не просто так. С ним чертовски плохо обращались.
Значит, возвращать не намерен, заключил доктор. Тогда что будем делать?
Пока не знаю. Нужно подумать. Для начала я заберу его отсюда.