Клос нетвёрдо шагнул, пошатнулся.
Всё нормально, сказал он, не могу ехать на горбу, не ребёнок.
Ну, смотри.
Смотрю, что нам ещё далеко идти. Чего стоим?
Клос прошёл несколько метров и почувствовал, что колит в животе, словно ещё раз хотят проткнуть. Он схватился за живот, сжал челюсти.
Командир, сказал Каннис, с тобой точно всё в порядке? Рогру не трудно же нести, он вон, какой здоровый. Правда, Рогр?
Он кивнул.
Я дойду, упрямо сказал Клос.
Каннис вздохнул, мотнул головой.
Как знаешь, командир.
Внезапная стрела проткнула голову Канниса, как перезрелую тыкву, ошмётки полетели в разные стороны. На дорогу вышел отряд всадников, впереди всадник в чёрных доспехах и в рогатом шлеме. Он указал на Клоса, двое всадников двинулись вперёд, но перед Клосом встал Рогр, с ним поравнялся Патр. Рогатый наклонил голову, протянул руку, оттопырил большой палец, медленно повернул книзу.
Всадники спешились, вытащили мечи, пошли в атаку, неспешно, размеренно. Рогр взревел, бросился вперёд. Патр завопил тонким голосом, кинулся вслед, размахивая мечом, словно безумец.
Всадники разделились, действовали технично, аккуратно, будто орудовали не мечами, а прутиками. Рогр сражался на равных, даже давил противника, но Патр не справился, его руку срубили по локоть.
Рогр бросился на защиту, его подпёрли с двух сторон, он отбивался, но видно, что скоро очередной выпад закончиться кровью. Патр хныкал, пытаясь отползти, как можно дальше.
Клос, держа живот, вытащил меч, поковылял к драке. Стрела пронзила шею Патра, он схватился за горло, захлёбываясь, закатывая глаза. Рогр оглянулся, застыл на мгновение. Меч срубил голову, словно веточку.
Клос остановился, меч висит кончиком к земле на трясущейся руке.
Глава 6
Бока и спина чудовищно болят, голова кружится, мутит. Темнота окружает, как воздух. Сзади тёплое тело, мягкие пальчики гладят по волосам. Воняет немытым телом. Слюна во рту создаёт отвращение, будто это жидкое дерьмо. Дышать тяжело, в груди щемит. Трудно даже перевернуться или отползти.
Наверное, кх-ххх, сломаны рёбра и, кх, сотрясение мозга, сказал Кёртис.
Это ведь пройдёт? спросила девушка, нежно проводя по макушке.
Кхе-хе-хе, да, должно, но ук-ху-ху надо много времени и ещё
Что ещё?
Хорошая еда, чистые кровати или хотя бы кровати, кхе, спокойствие и уход. Зато теперь я знаю ххх-кхе что когда человек, говорит, что хочет подружиться, кхе-хе, и идти вместе, лучше держаться подальше.
Пересекая чёрный лес, Кёртис наткнулся на добродушного, улыбающегося путника. Около дороги они развели костёр. Предстоящий маленький пир грел душу.
Вместе будет веселей! Да и безопасней, звери, говорят, распоясались совсем.
Мельф, я даже не знаю, у меня есть дела, в которые не хочу тебя ввязывать. Извини.
Всё нормально. Но подумай хорошо, ведь нам всё равно в одну сторону. Я в твои дела и лезть не буду. Ведь две головы лучше одной? Да и спины друг другу прикроем, если что. Слышал про Гарконцев?
Нет, а кто тьфу, Мурка! Что ты делаешь?!
Конь лягнул воздух, тревожными глазами оглядел округу. Кёртис погладил по белому пятну на морде. Лошадь взвизгнула, легонько боднула головой в плечо.
Да что с тобой?! Успокойся!
В спину упёрся кончик клинка. Кёртис охнул.
Не дёргайся. И успокой грёбаную лошадь! крикнул Мельф, снял одной рукой ремень Кёртиса, бросил на землю. Конь запыхтел. На колени! И руки за голову!
Мельф замотал руки толстой верёвкой, сделав узел. Лошадь, развернувшись, лягнула его в грудь. Копыто пролетело рядом с головой Кёртиса.
Аааааа! Ты за это ответишь, гнида!
Конь фыркнул и ещё раз лягнул поднявшегося бандита, на лбу остался красный след подковы.
Кёртис в позе краба прополз к упавшему мечу, лезвие слой за слоем разрезало верёвку. Он судорожно надел ремень, схватил сумку. Мурка под его тяжестью слегка прогнулся, но резво пустился в карьер. Из-за дерева в голову Кёртиса влетела дубина, сшибая с седла.
Плохие люди есть везде, сказала девушка, убивать их нельзя, только уводить из хороших мест. Они нужны для каких-то дел, как червяки или тараканы. Убивать вообще нельзя.
А знаешь, кх, я знал, что что-то не так, тревога не отпускала меня, но ук-ху-кху я думал, что воображение разыгрывается. Глупая кха-ха-ха ошибка.
За дверью проскрипело, задвижка с лязгом отодвинулась, ворвался квадрат резкого света.
Жратва! крикнул раздавальщик.
О, королевская, кха, еда, сказал Кёртис.
Шутишь, да?
Девушка осторожно встала, Кёртис заметил на бедре глубокий, как канавка, шрам.
Если бы ты не была такая грязная, давно бы раком стояла, сказал раздавальщик, передавая две жестяные тарелки с бледным супом.
Она кормила его в темноте, осторожно, наощупь определяя рот. С нуждой тоже помогала. Стыд съедал Кёртиса, но выбора не было. Он корил себя, в таком интимном деле взрослому парня помогала едва знакомая девушка.
Макссия, а где мы?
Орион, здесь одни убийцы, воры, бандиты. Чёрный город.
Но постой! Кха-ха, Орион это тот Орион? Я слышал про светлый Орион ххххаа, где красивые здания, мраморные статуи кха-ха, зелёные и густые сады.
Главные, сильные, властные, которые любят красоту, взяли себе статуи, сады, фонтаны или просто поселились в этих местах. Остальное разграбили, сломали. Статуи изуродовали, сады загадили, как и фонтаны. Небольшие уголочки напоминают о прежних временах.
И когда же это случилось?
Два года назад.
Подожди это же раньше город принадлежал кимлянам?
Да, их ещё красными называют.
Кёртис задумался, в голову полезли нехорошие мысли об отце.
Знаешь, сказала Макссия, я чувствую твою боль, хрипы, кашель, чугунную гирю на груди, тягучую боль в спине, головокружение переживания, страх. Будто моё тело так страдает и разум.
Прекрати!
Я не могу, не хочу делать тебе неприятно я не специально! Оно само
Кёртис попытался отодвинуться, но вышло глупо.
Я не знаю, кхааа-ха, как ты это делаешь, но перестань лезть в мою голову.
Макссия замолчала, убрала руки от макушки.
У меня это с детства. Я ощущаю любые чувства, всех. Животных, людей, не важно. Бартс, он развозит еду, боится побоев, ни разу не был с женщиной, стыдиться этого и скрывает, хочет поскорее овладеть почти любой.
Кёртис представил, что на последних словах она изящно сдвинула бровки.
И что ты можешь всё сказать о человеке?
Нет, я только складываю кусочки в картину как пазл. Играл в такой? Много-много кусочков и надо их соединять, чтобы получилась красота. Это может быть что угодно: башня, море, небо. У меня был холм с пасущимися коровками.
Значит, ты не читаешь мысли? спросил Кёртис и глупо улыбнулся, хотя знал, что кругом темнота, и она не увидит.
Нет, это, наверное, почти одно и то же. Все эти чувства плохие, они делают больно. Бывал в скоплениях инвалидов? Безруких? Безногих? Эти места, как засасывающая чёрная дыра. Отчаяние, ненужность, будто выбросили на помойку. Хороших чувств так мало Я помогала нескольким домам, ухаживала за такими людьми. Был у меня один, от него постоянно несло презрением, не к себе, а ко всему остальному. Ему отрубили кисти и срезали нос. Он постоянно твердил: «Я мог бы быть большим человеком это была финишная черта красная ленточка осталась пара шагов и трибуны взревут, нужно рискнуть и жизнь станет намного легче. И знаешь что? Я рискнул. Меня поймали но чего стоите вы, которые боятся рискнуть ради победы над скалой большинства жизней?», Макссия замолчала, отдавая дань старику. Когда мужчина со шрамом через всё лицо ворвался в дом, старик накричал, велел убираться. Мужчина убил старика, а я попала сюда. От мужчины несло злорадством и самоуверенностью Знаешь, чувства они, как цвета. Я их не вижу, а ощущаю, как воздух. Гневтёмно-красный, яростьярко-красный, равнодушиебелый, страхчёрный, спокойствиесиний, воодушевлениезелёный, радостьжёлтый. Когда много людей или животных цвета смешиваются, получается такая красота.
Кёртис заворожённо слушал, а когда она закончила, он несколько минут молчал.
А почему ты здесь? спросил он.