Ты что? Совсем страх потерял?! рычит он, словно раненный лев на охоте.
Но хилый лишь вскакивает на ноги и снова наносит удар ножом в живот обидчику. Аполлон вновь вскрикивает, а из раны, на этот раз, вырывается пена и страшное шипение, но он, словно не замечая этого, впечатывает свой огромный, сильный кулак прямо в лицо нападающему. Второй, отлетает и ударяется об бетонную стену так, как будто ничего не весит. Он с дикими криками сползает со стены, бьётся в предсмертной агонии, а затем резко замолкает, и на улице наступает мёртвая тишина.
Я в полном оцепенении смотрю на недвижимое тело, которое было живым ещё минуту назад. Мой взгляд цепляется за раненного Аполлона. Он дотрагивается до своего живота, а затем падает на колени, но на этом движения прекращаются, и он замирает в позе, словно статуя. Я сижу тихо, учащённо дыша, и не могу уйти. Он ранен. Ему нужна помощь.
Я, как всегда, не обдумав ничего как следует, медленно выхожу из своего укрытия и так же тихо направляюсь к Аполлону. Он не реагирует на меня, и лишь подойдя достаточно близко, я замечаю, что его глаза закрыты. Очевидно, что ему больно. Я медлю, прежде чем шагнуть в ореол яркого света, останавливаясь на границе тени, как будто именно она является последним «защитным рубежом», но потом всё же шагаю через эту условную черту и внезапно чувствую себя уязвимой, привлекающей ненужное внимание. Однако я хочу помочь бедняге, поэтому продвигаюсь всё ближе к недвижимому телу.
Эй,.. тихо зову я. Ты меня слышишь?
Ничего. Никакой реакции. Снова предпринимаю попытку.
Я хочу помочь тебе. Ты ранен и нуждаешься в лечении.
И опять ничего. Должно быть, он выключился, но как же тогда у него хватает сил стоять на коленях и не падать навзничь на асфальт? Я подхожу совсем близко и присаживаюсь рядом, изучая его. Первое, что приходит на ум он невероятно хорош собой. Волевое лицо; ярко выраженные скулы, будто оттенённые тёмной пудрой; прямой, пропорциональный нос; слегка пухлые, нежно-розовые губы; из-под капюшона, накинутого на голову, торчат иссиня-чёрные волосы, и всё это на фоне безупречной кожи цвета ровного, здорового загара. Святые небеса, можно даже сказать, что он идеален! Подозрительно идеален. Я протягиваю руку и лишь слегка касаюсь порезов, думая, чем же перевязать его. На улице по-утреннему холодно, поэтому я не испытываю желания снимать свою куртку, чтобы использовать её как затычку. Но всё же она ему сейчас куда нужнее, а я потом постараюсь найти себе новую. Неохотно стягиваю с себя единственный барьер, защищавший тело от свежего, ледяного воздуха, и быстро оборачиваю им талию Аполлона. Затянув импровизированную повязку как следует, я решаюсь на попытку поднять его и как-нибудь, если повезёт, дотащить до подвала. Из всех сил пытаюсь хоть на чуток подвинуть его, но тело неподвижно и тяжело, словно огромная каменная статуя.
Ну же шепчу я, кое-как сдвигая и таща мужчину за собой. Мне приходится буквально везти его по земле, потому что я всё же девушка, а не чемпион тяжеловес, и мне его так просто не поднять. Плюсом ко всему, я тащу его лишь одной рукой, потому что другой должна удерживать свою добычу в виде чая, хлопьев и лапши.
Аполлон издаёт шипящий звук, а затем, не открывая глаз, обращается ко мне.
Ты делаешь мне больно, спокойно говорит он, вздыхая несколько раз.
Поразительное отличие мелькает в его тоне. Со своим врагом он разговаривал, как предводитель с подчинённым. Со мной же сейчас говорил усталый, вымотанный парень, который пережил ужасные события в это утро.
Терпи, кряхтя, отвечаю я. Какой же он тяжёлый!
Больше Аполлон не проронил ни слова. Даже тогда, когда я с трудом затаскивала его на кровать в нашем подвале.
Кто это? удивлённо хлопает ресницами моя сестрёнка, увидев огромного «дядю» именно так она называет всех мужчин возраста Аполлона.
Не знаю, честно признаю я, наконец-то выпрямляясь и чувствуя каждую мышцу своей спины. Но он ранен, и ему нужна помощь.
Я протягиваю маленькой продукты, и она, держа их словно хрустальную вещь, несёт их с гордым видом на нашу импровизированную кухню. Я вздыхаю. Что мне теперь с ним делать? Наверное, нужно стянуть с него аккуратно это странный плащ, а потом промыть раны хотя бы проточной водой. Почему странный? Видимо, у него есть утепление со стороны спины или что-то в том роде, ведь именно там он будто увеличивается в объёмах. Именно так я и решаю поступить. Садясь рядом с ним на кровать, я расстёгиваю чёрные, блестящие пуговицы и убираю пояс. Нужно было снять сначала рукава, а затем вытянуть плащ из-под его спины. Высвободив руки, я начинаю тянуть плащ на себя и вдруг замираю как вкопанная.
Со времён начала апокалипсиса я видело всё. Ну, по крайней мере именно так мне казалось ровно до сегодняшнего дня. На спине у мужчины были огромные, лоснящиеся, невероятно мягкие чёрные крылья. Я теряю дар речи. Прежде мне не удавалось видеть нечто подобное. Я аккуратно провожу потрясёнными пальцами по нежному перу и вновь замираю. Крылья действительно вросли в спину Аполлона и не являются бутафорией. Моя голова тут же даёт сбой и начинает кружиться. Не может быть! У людей просто нет крыльев! Они не умеют летать!
В комнату входит сестрёнка, неся в руках тарелку с хлопьями.
Назад! сама не узнавая своего голоса, шиплю я. Иди обратно на кухню.
Сестра удивлённо и испуганно смотрит на меня, но всё же повинуется и выходит. Я ещё с минуту ошеломлённо сижу, изучая нереальную картину, но затем решаю последовать её примеру, и потрясённо шагаю к двери. Не может это быть правдой! Не может и точка! Я тихо закрываю дверь, не осмеливаясь даже взглянуть на тело, занимающее почти всю площадь кровати.
Глава 2
После того, как я уложила сестрёнку спать, мои мысли полностью занял странный парень, лежавший в соседней комнате. Что если он опасен? Вдруг он убьёт меня и мою малышку также хладнокровно, как и того мужчину на улице? Эти вопросы уже несколько часов не дают мне покоя. Я сижу на слабоосвещённой кухне, между нашей с сестрой спальней и комнатой, где находится Аполлон, на случай, если всё же его одолеют дурные мысли. С одной стороны, он шокировал меня наличием этих огромных крыльев. Да покажите мне того, кого это может не шокировать! Да, в наше время люди привыкли к разного рода странностям, но это уже через чур. С другой, он так похож на человека, на самого обычного, любого из нас, исключая, естественно, внешность и физические данные. И он сейчас ранен, для меня это решает многое.
Я задумчиво вглядываюсь в свой стакан с холодным, едва заварившимся чаем, когда внезапно слышу глухой, неразборчивый стон. Моё тело напрягается как по команде, а мозг уже судорожно пытается понять, откуда этот звук, но через пару секунд я понимаю, что он доносится из комнаты, где лежит этот странный, пугающий незнакомец. Вначале я решаю не рисковать, и остаться сидеть на кухне, но стон усиливается и становится уже душераздирающим. В итоге, я встаю, беру стакан и наливаю воды. Пусть он будет хоть трижды уличный убийца, но в этом жестоком новом мире ему раненным не выжить.
Тихонько отпирая дверь, я прошмыгиваю в тёмную комнату. Мужчина всё ещё лежит на кровати, но похоже уже в сознании. Я осторожно подхожу к маленькому, квадратному прикроватному столику (возможно даже из шведского магазина Икея), который нашла буквально несколько дней назад, и зажигаю на нём свечку, чтобы хоть как-то осветить комнату.
Ты живой? шёпотом спрашиваю я.
Вместо ответа парень слегка шевелится и снова стонет. Его лицо искажается в гримасе негодования и отражает боль, но он не открывает глаз.
Я принесла тебе воды. Ты хочешь пить?
Нет, басит он голосом, лишённый всяких сил.
Я поняла, что мужчина или явно не является болтуном, либо ему безумно-ужасно-кошмарно плохо. Но, судя по тому, как он стоически удерживался на коленях ещё утром на улице, скорее всего это просто замкнутый, тёмный тип.
Я перевяжу твои раны. Но сначала промою их, извещаю его я, огибая кровать и садясь рядом с его телом.
Аполлон снова подаёт признаки жизни, на этот раз более уверенно.
Не надо, шепчет он. Само заживёт.