В радиорубке находилось двое людей. Связисты даже понять ничего не успели. Последнее, что они видели, это холодный взгляд черных глаз Ночной Ведьмы. Назар Белый в это время уже набирал приказ на панели.
Черт подери
Запаролено?
А как же
Сможешь взломать?
За кого ты меня принимаешь, Назар быстро подумал, и решил отложить обиду на потом. Если придется. Для него, пилота-навигатора, не существовало серьезных преград в программном обеспечении. Ишма тоже неплохо знала связное дело, и, заперев дверь, присоединилась к Назару.
Счет шел даже не на минуты, на секунды.
Наверняка сюда уже идут. Что ж. Их возьмут не раньше, чем она истратит заряды двух бластеров.
Разговор с компьютером лаборатории показался мучительно, бесконечно долгим
Есть! довольный возглас Назара говорил о том, что защита сломана.
Ишма инстинктивным порывом обняла сослуживца сзади за плечи, прижалась щекой к щеке.
Назар замер на долю секунды, и продолжил набирать команду. Адресовал на всякий случай сразу в три штаба ВС Альянса. Надеюсь, хоть куда-нибудь, да дойдет.
Назар, ты гений!
А ты все еще сомневалась?
Нет, серьезно, ты гений!
Всадник Смерти долгим взглядом посмотрел на Всадницу. Улыбнулся.
Ломим, девочка!
Все для победы!
Здесь можно отправить звуковое сообщение?
Сестре?
Нет, дарсу Райану.
А еще говоришь, ягений. Точно! Он, пожалуй, это дело не оставит.
А ты его знаешь?
Еще бы! Был приписан эскадре под его командованием. Отличный дядька.
Что дато да.
Вот, смотри.
Ишма уставилась в камеру и принялась быстро диктовать послание контр-адмиралу. Люди должны знать, что это вовсе не Римма.
Звуки за дверью заставили ее поторопиться. Назар успел отправить сообщение в последнюю секунду. Дверь была вынесена взрывной волной. Воздух наполнился клубами дыма. Сукины дети, они же прекрасно видят в темноте, да и вообще, любых погодных условиях. Глаза Ишмы защипало. Они с Назаром принялись палить из бластеров наугад. Во все, что видели: темные, приближающиеся фигуры, оседающие на пол, мониторы компьютеров, панели, приборы Вывести им из строя к чертовой матери всю электроникуэто значит, тоже немного крови попить.
Ишма не знала, скольких нагов и «сотрудников лаборатории» ей удалось уложить, прежде чем сама осела на пол от удара чем-то тяжелым по голове. Прежде, чем картинка перед глазами погасла, девушка успела посетовать, что сейчас будет опять один из проклятых снов, который перенесет ее с одних военных действий на другие. Но на этот раз она ошиблась. Наконец-то наступило благословенное забытье.
***
Ишма пришла в себя от холода. Тело колотило в лихорадке и болело, как будто ее били. Ах да! Ее же били. Сырость, затхлость. Невозможность вдохнуть воздуха столько, сколько хочется. И больно. Очень больно дышать.
Состав камеры не поменялся. Кшетти, Роман, Назар. Профессор.
Кшетти и Веселов спят. Полонски, похоже, тоже. Временами начинает что-то быстро говорить, как будто боится не успеть, потом замолкает. Крепкий. Ишма думала, он, в его возрасте раньше не выдержит. А он держится.
Назар не спит. Лежит, смотрит на нее. Щека разорвана, под глазом кровоподтек. Стиснуты зубы. Наверно очень болит сломанная рука. Но не издает ни звука. Просто смотрит. На секунду-другую Ишме показалось, что не было этого всего. Не было. Потому что взгляд Назара не изменился. Даже смешно. Ну ладно в Училище, я еще понимаюна учениях, испытаниях, да даже на войне (солдаты, офицерыразного пола, конечно любили друг друга со страшной силой, когда выдавалась возможность. Каждый разкак в последний раз. Потому что каждый раз и был, по сути, последним На тот момент)это бы Ишма еще поняла. Но сейчассейчас-то что ему надо? Более безысходной ситуации представить себе сложно.
Тихий стон. Кшетти проснулась. С каких пор Ишма перестала называть ее про себя «ощипанной курицей»? Может, с таких, когда честно призналась себе, что одновременно с гневом начинает почти восхищаться этой странной, будто из другого мира, внешне такой беспомощной девицей. Которая променяла этот самый благополучный мир на несколько дней рядом с любимым. Хотя Если бы она знала, что беременна, наверно, не решилась бы на это. Инстинкт не позволил бы. Наверно, это беременность делает женщину такой чудной Впрочем Ишма сильно подозревала, что Кшетти и в здравом уме была с придурью.
И все-таки Ишма точно знала, она бы так не смогла. Хотя Кшетти все равно раздражала ее, бесилапо-черному. Но, как-то физически что ли. Без эмоционального отклика. На эмоции сил не осталось.
Рома
Он спит, Ишма с трудом узнала собственный голос. Хриплый. Слабый. Дорого им обошлось вчерашнее свидание.
Кшетти всхлипнула.
Что еще? устало спросила Ишма.
Мне приснился ужасный сон
Не хочу тебя разочаровывать, но боюсь, это не сон, не удержалась, чтобы не съязвить, Ишма.
Нет, другой Мне снилось, нет, это невозможно! Мне снилось, что Рома умер!
Слушай, ты бы помолчала со своими снами, ладно?
Нет, я не могу молчать. Это было так ужасно Я даже сочинила стихи
Во сне?
Ага
Надеюсь, ты не собираешься их читать?
Почему же нет
Назар со слабой улыбкой наблюдал за перепалкой девушек. Надо же. Они все умудряются ссориться. Но сейчас было в этом что-то такое милое, что ли? Как будто они все еще на «Гордости Фикса»
А Кшетти тем временем, подняв глаза, тоненьким срывающимся голоском, начала читать, не обращая внимания на то, что Ишма нечеловеческим усилием приложила пальцы к вискам и закатила глаза, всем своим видом выражая презрение:
Ты смотришь на меня сейчас, Роман Вдыхаю я твоих зеленых глаз туман
К тебе ладони протяну и закричу: Я навсегда с тобою быть хочу!
На теле рук твоих печать и губ, я слышу твоего ЖИВОГО сердца стук
Мне не подвластно все вернуть Не можешь жить
Как не сойти с ума? Я не могу тебя забыть
Мой ангел, мой родник живой Тыпуть мой освещал
Прощаясь навсегдабыть может, ты с собою звал?
Мне до сих пор твой голос слышится в ночи
И, голос этот Точно, он зовет Зовет меня Кричит!
Что это все жеголос твой родной иль музыка дождя?
Что этозелень травили твои глаза глядят?
Твои ли поцелую, или солнышка лучи?
Прошу, поближе подойди. Не уходи!
Не уходи! Дотронься до лица, возьми ладонь в свою!
Не отпускай меня, держи! Тебя молю!!
Нет, это
Кшетти запнулась, закашлялась, замотала головой, как будто отгоняя непрошеное видение. И замолчала.
А дальше? спросил Назар.
А дальше не помню, вздохнула Кшетти, Вообще непонятно, как это-то запомнила.
Ничего, что у Ромы голубые глаза? сочла своим долгом заметить Ишма.
Ты не понимаешь! Там, во снеони были зелеными, как листва на таких странных деревьях, никогда не видела такие в жизни Мы бегали друг за другом, а они такие белые, в черных черточках
Березы, подсказал Назар.
С Земли, добавила Ишма.
Точно, березы, я вспомнила, я в справочнике видела! Так вот, мы бегали, бегали, потом устали и упали рядом в высокую траву. И лежали. Лежали А потом я поворачиваю голову, а его нет. Совсем. В мире нет, я чувствую, я же все-все чувствую А на его месте почему-то веревка. Воздух не такой, все не такое, краски померкли. А я так лежу, тяжесть в груди, не могу встать И самое страшное: я понимаю, что НЕ МОГУ умереть. Мне не дадут. А его уже нету здесь. Вообще нету. А мне нельзя
Рассказ Кшетти становился все более сбивчивым, непонятно было, говорит она о настоящем, или о том, что видела в своем странном сне, но согласно какому-то нелепому случаю, Ишма все лучше ее понимала.
Раньше мне казалось, что когда влюблюсь, мне почему-то очень сильно захочется умереть. А вот, пока он был жив, не хотелось. А теперь как бы понимаюне дадут. И надо жить в этом сером мире. Очень тяжелом. И дышать даже больно.
ПоздравляюИшма отвернулась, чтобы никто не видел ее слез.
Веселов не спал. Но боялся пошевелиться, обнаружить, что не спит. Не хватало, чтобы Кшетти видела его таким. С глазами на мокром месте. Завтра нет, уже сегодня ее заберут. И он должен быть сильным, когда пойдет вместе с ней.