Коль знал бы Гойко об этом, да жене своей доверял, да помыслов не имел левых, не случилось бы ему столь долгий путь ногами топать. Но, путь то, тот, чего? Ходить не работать. А вот то, что опосля с ним приключилась. Ну да ладно, это дальше.
А звать то, как тебя, извозчик? спросил Гойко мужичка, что запрягал кабанчика в повозку, ласково с ним бормоча.
Меня-то? А меня-то звать и не надобно. Мы люди свободные, сами приходим, когда нам надо и куда нам надо. Там морковка, на пеньке, слева, подай, если не трудно. извозчик указал в сторону, где лежала связка свежей моркови А коли тебе имя моё интересно, так оно и не скажет тебе ничего. Да и сам я им уже так давно не пользуюсь, что и подзабыл. Так и называй, извозчиком. Меня так много кто называет.
Так как нам через туман быстро пройти?
Через туман-то? Да так же, как и сюда пришли. Сядем на возок, да помчим. Тут, главное знать, когда в туман входить. А то ведь и заблудиться можно. Дорога то одна, но места тут своенравные. Несколько дней можешь брести в одну сторону, а вернёшься обратно. А может и вовсе, сгинешь. Ты, главное не бойся. Я тебя быстро доставлю. Вот, только заката дождёмся.
Ждать недолго оставалось. День к вечеру склонялся и извозчик, погрузив пожитки на телегу, пошёл вперёд, ведя за собой под уздечку кабанчика. Тот послушно перебирал маленькими копытцами и весело похрюкивал, дожёвывая морковку. Подойдя к границе, где заканчивалось лето и начинается туман, извозчик развернулся к белой мгле спиной. Точно также поступил и Гойко. Оба стояли и смотрели на хутор. Жизнь тут кипела. Кто-то загонял скот в хлев, кто-то топил баню. Дети, как и положено детворе, носились как оголтелые.
Лишь только солнце коснулось крыш домов, как извозчик схватил спутника за рукав и сделал шаг назад, в туман. В одно мгновение хутор скрылся, а всё вокруг затянуло белой пеленой. От летнего вечера не осталось и следа. Всё вокруг было промозглым и холодным, будто уже началась зима.
Ну, вот и всё! Садись и поехали.
А шапка моя. Я не помню, где обронил заволновался кузнец Хорошая была, соболиная. Мне её жена покойная пошила.
Не переживай. Дорога одна, глаз у меня острый. Найдём её! задорно ответил извозчик, хлестанул кабанчика уздечкой и свистнул. Маленькая животина встряхнула рыльцем, весело хрюкнула и рванула с места, что молния.
Схватился Гойко обеими руками за телегу, выпасть опасаясь. Вокруг ничего не видно, а в ушах только свист ветра. Брызги от копыт в лицо бьют, но утереться не получается. Только видит кузнец, как спутник его присматривается к чему-то впереди, затем через край телеги преклонился и схватил.
Вот шапка твоя! Даже и не запачкалась.
Схватил кузнец шапку свою, а она сухая и тёплая, ну, как только что с головы его слетела. Вот ведь, чудеса.
Недолго ехали. Взвизгнула скотинка, и что пробка из бутили, из тумана вырвалась. Тут и встала как вкопанная. Протёр глаза свои Гойко, а вокруг снег. Зима пришла.
Ну, спасибо тебе, извозчик. говорит кузнец Чудесным образом ты меня домчал. Ногами я бы день, а то и не один, грязь лаптями месил. Ну, тебе назад, а мне впереди дорога дальняя, дней пять по такой погоде до деревни по лесу топать.
Чего это? отвечает извозчик Туман то, какой густой был. Он нас до деревни твоей и вывел. Вон она, виднеется. К ночи жену обнимешь, ужином домашним насладишься, да постелью тёплой.
Поглядел Гойко, и, правда, деревня его недалеко. Трубы печные дымят.
Да как же это так получилось? Я то, пешком, сколько дней по лесу шёл повернулся он к извозчику, да только нет его, нет кабанчика с возом. Ну, как растворились в воздухе. Лишь клубы тумана на том месте от земли вверх поднялись.
Идёт кузнец к деревне родной, а самого сомнения одолевают. Всё в голове мысли о том, как Всевид наказ дал, что доверять жене надо, а слухам людским слепо верить не следует. Остановился, бутылку достал. Хотел уже бросить её. Да остановился. А вдруг не слухи, вдруг взаправду. Да и чего скверного в том, что он правду узнать хочет. Коли не ведьма, жить будут, как ничего и не случилось, все сомнения прочь. А ежели ведьма, ну, может и не погонит он жену, но осторожнее будет. Да и вообще, следить сможет, чтоб вреда она соседям не делала.
Спрятал бутылку за пазуху и в деревню вошёл. Да к хате своей подойти не успел, как на него бабка Ярка налетела, да чуть лопатой по спине не пригладила.
Явился, значит? заверещала старуха Пока ты по лесу шлялся, лахудра твоя по мужикам бегает. Сама вдела. А как узнала она, что застукала я её с охотником пришлым, так силой неведомой в муть отхожую меня окунула. Вот ты не веришь, а я говорю, ведьма жёнушка твоя! Ведьма! Гони ты её, пока беды не случилось. Да вон, охотник тот, пришлый, и сейчас у неё дома. Беги, под одеялом, тёплыми застукаешь.
Выслушал кузнец бабку Ярку, да домой бегом. Настроен был на разговор с женой, да видно, и драка будет и скандал. Ворвался, и картина перед глазами. Сидит на скамье жена его, Жилена, да уток диких щиплет. А за столом, квас попивая, брат Гойко родной. Охотник он, живёт в деревне по соседству, в трёх днях пути. Оказалось, охотился и забрёл в места эти. Набил дичи столько, что домой по снегу не дотащить. А тут как раз и придумал, кому часть оставить. Брату родному, да жене его новой. Вот и с женой брата заодно познакомился.
А что же бабка Ярка там страхи рассказывала? спрашивает Гойко.
Да, какие там страхи? отвечает Жилена Она же, бабка хитрая, да жадная. Смотрю, а она ещё по сумеркам утренним из нашего курятника крадётся. Яиц набрала. Её то, куры не несутся. Озирается украдкой, ну как вор опытный, следов не оставляет. Ну, я возьми, да собаку спусти. Та, от испугу, в место отхожее наше да вбежала. Эх, говорила я тебе, муженек, доску на приступе замени. Гнилая доска совсем. А ты всё потом, да потом. Вот и провалилась Ярка. Там то, не глубоко, по грудь всего. Но, пока барахталась, все стены замазала, и даже потолок. Так что, с утра тебе, муж любимый, новое место отхожее копать. А старое сломай, сожги и засыпь яму. Давно уж пора.
Посмеялись все, да спать легли.
Луну спустя зима в самый мороз вступила. А в такие морозы чем ещё по вечерам заниматься? Разве только с мужиками по кружечки бражки выпить, за жизнь поболтать, да по хатам. Вот в один такой вечер и случилась перепалка.
Сидели мужики на кузни у Гойко, распивали. Да, как водится, про баб своих, да чужих, языками чесали. У кого в готовке лучше, у кого в шитье, а у кого и в любовных утехах. Вот как за любовные утехи беседа зашла, сосед как взбеленился. Подскочил, кружку опрокинув. Пальцем в Гойко тычет, а у самого аж слюни брызгают в разные стороны.
Ведьма, баба твоя! Ведьма! Она и облик столь привлекательный имеет, что бы мужиков воли лишать и соблазнять! Вот все вы думаете, что это я к ней пришёл, и отворот-поворот получил? А не так это было. Воли она меня лишила. Себя не понимал, ноги сами повели. А как пришёл, глаза туманом застилает. Я то, руками потянулся, а она меня хвать и нашептала. И теперь всё, нет силы мужицкой. Ведьма она! Ведьма и шлёндра!
Только договорил он это, как в морду кулак кузнеца и поймал. Перевернулся через лавку, затылком ударился. Вскочил, головой труся, тут и драка началась. Хорошо, что мужики растащили и оба только синяками отделались.
Начали мужики успокаивать. Одни говорят, что стручок повял, от того, что часто по бабам мужик бегал, да бывало, от мужей голиком зимой огородами уходил. Вот и приморозил где, застудил. Другие не исключают, что и вправду Жилена ведьмой может быть. Шутка ли, неизвестно про неё ничего. Встретил Гойко её на ярмарке в базарный день, и всё, сразу свадьба. Ну, как охмурила.
Разозлился кузнец, да выставил на стол бутыль. Сам от злости ногами на стол и влез.
Вот, мужики. Дал мне это ведун старый и научил, как пользоваться. Дождаться надо мне полнолуния. Как луна на небе встанет, смогу я проверить, ведьма она или нет. И, коли не ведьмой окажется жена моя, с каждого из присутствующих по бочонку пива.
А ежели ведьма? спросил кто-то.
А ежели ведьма, так возьмём вилы, да топоры, да прогоним гнил прочь из деревни. Ну, на том и закончим.
Успокоились мужики, да вот только решили в тайне проверку оставить. Как говорится, ни коню, ни дереву, ни собственной жене. А то, вдруг проболтается кто, и всё в напраслину. Ждут луны полной, а до неё десять дней.