Несёт кабанчик повозку, аж ветер в ушах свистит. Как кочка под колесо, так Гойко руками за воз хватается покрепче, как бы ни свалиться. Недолго мчались. Вырвались на островок из тумана, как пробка из бутыли, тут кабанчик и присмирел. Смотрит Гойко, а тут солнце. Трава зелёная, яблоки зреют за изгородью. А ведь по всему чернолесью осень уже, даже снег мокрый бывает. А тут, ну будто лето в самом разгаре. И народу много. Кто скот гонит, кто сорняк рвёт, кто дрова колит. Только странные все.
Добрый человек. А что это за место такое, странное? спрашивает Гойко.
А это и есть Мутный хутор. Посреди болот он спрятан, туманами сокрыт. Пар болотный от холодов его защищает вокруг. Под самим островом ключи горячие бьют, землю греют. Всё тепло вверх поднимается, там пар и разгоняется. Всегда тут солнце. Остров, где всегда лето, такой вот получился. Живут тут и люди обычные, и сила гнилая.
Живут, и не враждуют?
А чего им враждовать? Они тут, почитай, живут с тех самых пор, как небо упало. Каждому всего хватает, делить нечего. Научились в мире жить, хоть и по сей день не всегда друг дружку понять могут. Но, всё равно, как одно племя. Друг за друга встанут, коль беда какая. Да вон, смотри сам!
Смотрит Гойко, и вправду. Девка молодая, с косой до земли, вёдра с водой тащит. А ей наперерез кимор, вида отвратного, мчится. Подбегает, лапами зелёными, когтистыми вырвал вёдра из рук и понёс. А девка та, рядом. Идут, беседуют, как друзья хорошие. Кимор что-то булькнет на своём, девка смехом зайдётся, на людском ему отвечает.
Смотрит дальше Гойку. Мужики крышу ладят, а тварь какая-то, про каких он и не слыхивал, на огромную рыбу с руками похожая, им брёвна подаёт. А в саду яблоки детишки собирают, а среди них и кики малые, и ещё не пойми кто.
А на встречу девочка идёт. Ну, просто куколка, коль не глаза полностью белые, как молоко. Мимо воза прошла, возничему рученькой помахала, улыбнулась. Да вот только как улыбнулась, из-за зубов как будто хоботок высунулся, на конце раздвоенный.
Увидал возничий удивление в глазах Гойко и объяснил, что эта девочка из народа, что белоглазыми называют. Их ещё кровоедами зовут. Ну, от того их так зовут, что кровь они пьют.
Остановилась телега у хаты одной. Слезли оба с воза. Гойко помог мешки с сахаром снять, да на место, указанное, уложить. Поблагодарил его владелец кабанчика.
Вот, говорит в этой хате Всевид и проживает. Ты заходи в сени, очередь займи. Он быстро тебя примет. Потом побродить можешь, погулять. А коли назад соберешься, так я вон у тех хлевов буду. Главное, выехать на закате, чтобы путь коротким был. Нам же ещё твою шапку подобрать нужно.
Вошёл Гойко в сени, а там трое сидят. Один, вроде как обычный мужик. Бородатый, взгляд суровый. Сидит себе, тряпицу какую-то в руках от задумчивости переминает. Вторая бабка старая. На сотню лет выглядит. А третий парень молодой, с глазами жёлтым искрящими, да рогами на лбу. И вот бабка эта, как с соседом, с парнем этим рогатым болтает. О простом спрашивает, как детки, как жена, уродилась ли капуста. А тот, всё также просто отвечает, рассказывает, как вот с сыном рыбу ловили.
Увидали Гойко, на лавке все разом подвинулись, присесть предложили. А как все в свою очередь в хате побывали, так и сам Гойко вошёл.
Смотрит, а на лавке сидит обычный старик, горох перебирает. Поклонился ему путник и разговор начал.
Пришёл я к тебе дедушка за советом. Народ в лесу толкует, что ты про силу гнилую всё ведаешь. А у меня как раз дело по этому поводу. Сам я кузнец, вдовец. В том годе во второй раз женился на девке, что в базарный день мне встретилась. Да только люди толкуют, что жена моя ведьма настоящая. Да и сам я за ней такие дела странные подмечать стал. Научи меня, дедушка, как распознать ведьму в жене моей.
Что ж она тебе такого сделала, что ты её в ведьмы записал? спрашивает старик.
Мне то, пока ничего. Но, вот соседу моему. Он то, мужик на баб падкий. Как-то начал к жене моей, Жилене, знаки всякие оказывать. И даже, как бабы говаривали, домой ко мне захаживал, пока я на кузне был. Как узнал я, хотел в морду ему дать. Злой, ворвался я к нему в хату, а он сидит, горючими слезами обливается. Говорит, что да, есть за ним злодейство, кается. Но ведь и сделать ничего не успел. Только за титьку схватил, а Жилена, с улыбкой что-то шепнула, за отросток окаянный схватила его и всё, обвис, как не рабочий. И как не пытается, а не происходит вообще ничего.
А соседка наша, Краса. Муж у неё брагой себя загубил ещё года три назад, умом поплыл. А она, девка молодая ещё. Как-то на празднике, в шутку, аль в серьёз на хмельной ум, сказала, что мне вторую в жёны взять нужно, и, мол, она и не против второй быть. Так, теперь, стороной меня обходит. Стоит только взглядами встретиться, несёт её потом и спереди, и сзади по два дня. Как воды гнилой напилась.
Ну и это не всё ещё. Перенёг, сын рыбака нашего, к бутылке прикладываться мастак. Как-то, на голову хмельную, в колодец помочился. Так всё, пить бросил. Крепче воды ничего в рот не берёт. Говорит, любое вино на вкус и запах мочой становится, стоит только пригубить.
Ну, так, а ты сам чего так взбеленился? Или тебе чего сделала, Жилена твоя?
Мне то? Да мне-то ничего. Даже, напротив. Сколько женат, в кузни ни разу не обжёгся, а железо всегда как масло талое под молотом, материал не порчу. Да и жар как своей жизнью живёт. Я утром в кузню, а жар уже такой, что и меха теребить не нужно. Только вот, боюсь я.
Чего же ты боишься?
Коль ведьма она, боюсь. Вдруг, когда случится, застукает меня с бабой какой. Так ведь может хворь навести, как соседу моему, а то и посерьёзнее чего. Да и народ шушукается, неприятно мне.
Так, а если узнаешь ты правду, что изменится?
Ну, коль не ведьма она, ничего и не изменится. Всё также любить буду. А тому, кто глупые сплетни распускает, я ведь и в морду дать могу.
А если ведьма?
Тут, дедушка, сложно. Ну, негоже человеку с силой гнилой водиться. Прогоню, от беды подальше.
Эвоно как у тебя всё просто да складно. Всё наперёд продумал. Молодец! протянул старик, пересыпая отобранный горох в миску. Ну, так и быть, помогу я тебе.
Старик вышел из хаты. Осмотрелся Гойко. Хатка не богатая, но поживиться можно было бы. На стене зеркало, размером в колесо от телеги, само по себе ценность редкая. А это ещё и в оправе серебряной. Безделицы всякие на окне стоят. Может и не ценные, но мастерски выполнены, работы не местных мастеров. Такие штучки и продать можно, и в подарок девице, что бы ночь с тобой скоротала. Посмотрел, полюбовался. А тут и старик возвратился, в руках бутыль принёс.
Вот, возьми! Но, не спеши открывать. Отправляйся домой и дождись полнолуния. Как луна полная на небе встанет, выйди на улицу, разденься догола, задержи дыхание и вылей себе на голову всё до капли. Так ты невидимым станешь. Только ведьма тебя увидать сможет. Вот и проверишь, жена твоя ведьма, али нет. Но помни, как правду узнаешь, дороги назад уже не будет. Жене или доверять нужно, да верным мужем быть, или вовсе не жить вместе. А коль сомнения одолевают сейчас, да мнение люда тебя волнует, так и потом, даже, если не ведьма она, одолевать будут. Коль сможешь воздержаться от проверки, не лей на себя то, что в бутыли, а брось на землю, чтоб разбилась. Живи по чести, да жене доверяй. Это уж, куда вернее будет.
Призадумался Гойко, поблагодарил старика и вышел из избы. А старый Всевид к зеркалу подошёл, подышал на него, чтоб на поверхности пар образовался, да пальцем символ какой-то начертил. Замерцало зеркало, словно рябь на воде, да вместо стариковского отражения девица явилась.
Здравствуй, дедушка. Ну как, добрался мой до хутора твоего? спросила девица.
Здравствуй, Жилена. А куда ж ему деваться. Добрался. Я за ним и мужика нашего отправил, чтоб проводил.
Так что? Чего рассказал? Чего хотел?
Подозревает тебя. И не столько силы твоей боится, сколько того, что супротив тебя совершит чего и накажешь. Дал я ему мочу хорьков. Ежели придёт голым и вонять от него будет, притворись, что не замечаешь его. А там уж сама и решай, нужен тебе мужик такой, али нет.
Не знал Гойко, что ведьмы, хоть с силой гнилой и дружат, но от людей их только особые способности отличают. Всё, что людям не вредит ведьме навредить не может. Всё что ведьме навредит навредит и простым людям. Распознать ведьму можно только за руку поймать, когда она творит чего. Даже сечникам вольным, кому заказ на улов ведьмы поступал, часто и разобраться не могли. То обычную бабу схватят, а то ведьму за обычную бабу примут.